Мусульманская диаспора в России и ситуация в Чеченской республике

Реферат

Мусульманская диаспора в России и ситуация в Чеченской республике

На протяжении 90-х годов проблемы мусульманских государств бывшего соцлагеря (Карабах, Босния, Таджикистан), стали в исламском мире одним из неотъемлемых элементов международной исламской солидарности. Стремительный рост ислама в мусульманских субъектах России в эти годы стимулировал среди ВлБратьев-мусульманВ» возрастающий интерес к событиям на постсоветском пространстве.

Как уже упоминалось, идеи ВлБратьев-мусульманВ» в чистом виде не вполне применимы в России. Однако для решения тех или иных локальных проблем накопленный ВлБратствомВ» опыт мог быть полезен применением некоторых элементов организационных и концептуальным схем ВлБратстваВ».

Во-первых, ВлБратья-мусульманеВ» терпимы к различным национальным особенностям ислама, к суфизму, активно взаимодействуют с традиционными элитами, что предполагало бы менее безболезненную и умеренную политизацию ислама в некоторых регионах России, которая протекала в русле радикальных салафитских доктрин (напомним, что сам аль-Банна относил себя к братству Хасафийя, одному из ответвлений Шазилийя, к которому сегодня принадлежит несколько авторитетных суфийских шейхов Дагестана).

Во-вторых, ВлБратствоВ», как правило, предпочитает выступать в качестве конструктивной политической оппозиции и ориентируется на контакты с официальными властями.

В-третьих, осмысление в творческом духе некоторых концепций ВлБратстваВ» могло стимулировать более мирный и плодотворный диалог между старым и новым поколениями религиозных элит региона и выработку адекватных национальных концепций на основе синтеза прошлых традиций российского ислама и новых зарубежных тенденций.

В-четвертых, в условиях острого конфликта между салафитами и суфиями на Северном Кавказе ВлБратствоВ» могло представлять своеобразную третью Влисламскую силуВ» и выполнять роль посредника в налаживании конструктивного диалога.

В-пятых, в условиях сдержанного отношения большей части светской интеллигенции, представителей интеллектуального труда и студенчества (средней городской прослойки) к противоречивым и пугающим процессами исламизации (недовольных исламом салафитов и традиционных элит), но в то же время проявляющих устойчивый интерес к Влобразованному исламуВ», некоторые концепции ассоциации могли бы стать востребованной идеологией.

В-шестых, в современной России по-прежнему сохраняется повышенный уровень вероятной политизации мусульманского населения, этому способствуют социальные проблемы, высокий уровень политического плюрализма, обостренные проблемы конфессиональных взаимоотношений, активные процессы национальной самоидентификации. Под таким углом зрения, могут представлять интерес четко сформулированные теоретиками ВлБратстваВ» идеи социальной справедливости (близкие по звучанию бывшим гражданам СССР), призывы к политической активности для защиты религиозных и национальных прав (в связи с обострением исламской и этнической ксенофобии в России).

Необходимо отметить, что идеи ВлБратьев-мусульманВ» могли проникать в Россию и без целенаправленных усилий международных структур движения. Философия ВлБратстваВ» давно стала неотъемлемой частью общемусульманской истории XX в., хотя интерес к книгам идеологов ВлБратьев-мусульманВ» вовсе не означает желания влиться в ряды именно египетских ВлБратьевВ».

В 1992тАУ1993 гг. в России вышли в свет две работы теоретиков движения. Это ВлБудущее этой религииВ» Сейида Кутба, а также сокращенный перевод работы ливанского теоретика Фатхи Якана ВлИслам: идеи, движение, переменыВ».

С программами ВлБратстваВ» в области религиозного образования знакомили российских мусульман выходцы из арабских стран, особенно из Египта (студенты, аспиранты, проповедники) пребывавшие в тех или иных регионах России в 90-х годах. Например, в 1993тАУ1996 гг. в Дагестане по линии религиозного просвещения постоянно работали семь граждан Египта. Из них четверо являлось штатными преподавателями в официально признанном исламском университете имени имама Аш-Шафии в самом центре Махачкалы, один работал учителем в сельской медресе Хунзаха, еще двое в филиалах международных благотворительных фондов. Следует отметить, что уровень общего образования и религиозной толерантности именно у египтян (выпускники Аль-Азхара и Дар аль-Улюма), был заметно более высоким среди различных представителей зарубежного ислама в Дагестане.

Кроме этого, интерес у некоторых российских мусульман к идеям движения проявлялся в период их учебы в разных образовательных центрах исламского мира. По разным данным, в Каире на сегодня проживают свыше 100 дагестанцев, большая часть которых является студентами и аспирантами различных ВУЗов. Например, только на шариатском факультете Аль-Азхара учатся 10 дагестанцев.

Однако следует отметить, что позитивному восприятию, переосмыслению и практическому применению некоторых зарубежных концепций мешали противоречивые и неустойчивые процессы формирования собственной мусульманской идентичности, отражающей местные политические и социальные реалии. Как показывает опыт, любые концептуальные элементы идеологии ВлБратьев-мусульманВ» должны преломляться в интересах местных религиозных элит, готовых к неизбежному диалогу и к различным формам религиозной адаптации, синкретизации или изоляции. Вообще, 90-е годы для мусульман России тАУ это период активного осмысления и ВлусвоенияВ» всего пласта зарубежной мусульманской общественнотАУполитической, философской и религиозно-правовой мысли XX в., от которого они были оторваны все последние 70 лет. Процессы осмысления сопровождались поисками собственного места в мире ислама и различными экспериментами по адаптации чужого идеологического опыта. Шло также формирование новой постсоветской прослойки местных мусульманских элит (образованных богословов, молодых преподавателей, проповедников, политиков и т.п.) Вместе с тем, позитивный эффект шагов по адаптации зависит во многом от образованных религиозных лидеров, способных воспринимать зарубежные идеи с учетом местных традиций и формировать самостоятельные концепции на основе творческого переосмысления национального и общемусульманского религиозного наследия.

Отметим, что лидеры первого религиозного движения, зарегистрированного в конце 80-х годов на территории СССР, тАУ ВлИсламской партии возрожденияВ» (ИПВ) тАУ выступали за восстановление культурных связей мусульман Советского Союза с единоверцами за рубежом. Руководители партии стали поддерживать тесные связи с различными исламскими центрами в странах Западной Европы и ближневосточного региона. В большой степени успешное развитие международных контактов ИПВ объяснялась личными качествами лидера партии тАУ Ахмадкади Ахтаева тАУ его признанным авторитетом в определенных кругах исламского мира. В 1991тАУ1994 гг. Ахмадкади участвовал в международных конференциях в Лондоне, Хартуме, Куала-Лумпуре, Стамбуле, Цюрихе. Политическая компетентность, дипломатичность, прекрасное знание арабского языка и богословия руководителя ИПВ были признаны такими фигурами ВлБратстваВ», как М.Машхур, М.Кутб, М.Тахан, лидер партии Рефах Наджмудин Эрбакан. Знакомству с яркими лидерами ВлБратьев-мусульманВ», с историей и идеями движения способствовало их присутствие в некоторых благотворительных фондах из стран Залива, европейских структурах движения в Германии и Великобритании, на международных конференциях или частных встречах.

В отличие от различных исламских благотворительных и общественных организаций из стран Персидского залива, Пакистана или Турции, действовавших на постсоветском пространстве, ВлБратья-мусульманеВ» с самого начала обратили свои взоры именно на деятельность ИПВ, которая представляла интерес как массовая организованная политическая сила советских мусульман. В начале 90-х годов некоторые ВлБратьяВ» пытались усилить свое присутствие в ИПВ на различных уровнях. М.Тахан в своей книге ВлБудущее ислама на Кавказе и в Средней АзииВ» пишет, что старался принимать непосредственное участие в деятельности ИПВ. ВлМы консультировали наших братьев в Москве, Узбекистане, Таджикистане и в других странахВ».

Формирование единой идеологической платформы ИПВ проходило в ходе выработки внутреннего мировоззренческого консенсуса, достижение которого было осложнено широким представительством в партии амбициозных лидеров из разных региональных религиозных элит. В 1992 г. в период обострения внутренних противоречий между некоторыми фракциями в ИПВ авторитетные лидеры ВлБратстваВ» (М.Машхур, М.Кутб) пытались выступить арбитрами и примирить конфликтующие стороны. К этому времени в ИПВ уже отмечался повышенный интерес к литературе и современной прессе ВлБратьев-мусульманВ». Трудно сказать, какая именно тенденция возобладала в главном курсе партии, так как регионализм и внутренние фракционные противоречия (кроме того, развал СССР), в конце концов, привели ИПВ к распаду в августе 1992 г.

Эти события совпали с началом гражданской войны на Балканах, которая приковала к себе внимание и главные усилия международных структур ВлБратьев-мусульманВ» и временно ослабила внимание к проблемам исламского движения в России. Между тем, во второй половине 90-х годов в России активизировали свою деятельность некоторые салафитские фонды из стран Залива. Под воздействием крупных финансовых проектов в северокавказском регионе появились группы (ВлджамаатыВ») салафитской ориентации, деятельность которых полностью противоречила принципам ВлБратьев-мусульманВ».

Во-первых, анализ, проведенный различными исследователями, позволяет утверждать, что идеология и стратегия ВлджмаатовВ» отразила в себе сложные процессы ВлусвоенияВ» иностранных исламских концепций, а именно, одной из его версий тАУ политизированной салафии, возобладавшей в ВлджмаатахВ» в силу различных социально-политических обстоятельств. В то же время идеология ВлБратьев-мусульманВ» формировалась на базе эндогенных ценностей египетского ислама, отражая интересы традиционных элит и широких социальных слоев. В отличие от ВлджмааатовВ», ВлБратьяВ» старались вести свою деятельность и формулировать доктрины, опираясь на традиционные институты египетского общества. Стратегия движения была направлена главным образом на внутриегипетский социальный диалог и резкий внешний протест против негативных проявлений колониальной политики Британии. ВлДжамаатыВ» же олицетворяли антагонизм внутри мусульманской общины Дагестана, они не смогли избежать идейного и физического конфликта с местной духовной традицией. Если ВлБратьяВ» старались стоять над традиционным (если не историческим) спором суфиев и салафитов, то дагестанские ВлджамаатыВ» были не более, чем одной из противоборствующих сторон. Кроме этого, несмотря на определенные возможности (устойчивые финансовые источники, идеологический вакуум в обществе, тоску по идеям социального равенства), ВлджмаатыВ» опирались на узкую социальную поддержку и напоминали религиозные групповые корпорации, объеденных на основе салафитской доктрины и практики.

Во-вторых, дагестанские салафиты концентрировались на проблемах такфира и бидтАЩа, направляя все свои усилия на критику суфизма как неисламского явления или как противоречащего религиозной практике. Если ВлБратьяВ» выносили идею такфира в область права, то местные салафиты тАУ в разряд важных вопросов вероучения (акида). Соответственно, теории такфира кардинально разводили идеологию ВлБратьев-мусульманВ» и ВлджамаатаВ».

В третьих, в отличие от дагестанских салафитов, основатели ВлБратстваВ» аргументировали свои концепции широким кругом работ представителей богословских элит Аль-Азхара, ортодоксальных тарикатов (Хасафийя и Шазилийя), они предпочитали ориентироваться на конкретные мазхабы (главным образом, на маликитский, шафиитский и ханбалитский) и придерживались традиционных правил применения иджтихада. ВлБратьяВ» привержены не букве, а духу учений салафитских богословов прошлого и настоящего.

В-четвертых, ВлджмаатыВ» склонялись к однотипным формам пропаганды, своеобразной ВлочаговойВ», или ВланклавнойВ» исламизации, их мало интересовали программы длительного воспитания и образования, пропаганда ислама среди интеллигенции и студентов, работа в государственных органах и участие в местных выборах. В большей степени они склонялись к различным формам радикального протеста, трактовке джихада как наступательного вооруженного действия, воспитания боевого характера, применения такфира к местным суфиям и светскому руководству республики. Все это в своей основе противоречило исторической стратегии ВлБратьев-мусульманВ», направленной на разнообразные формы исламизации в различных социальных слоях населения, на подготовку воспитательных программ, активное вовлечение в свои ряды интеллигенции и студентов, лояльное отношение к властям и к работе в государственном аппарате, сдержанное отношение к джихадистким группировкам и экстремистским лозунгам. Кроме того, ВлБратья-мусульманеВ» представляют собой большое организованное политическое движение, в то время как ВлджамаатыВ» напоминали неорганизованные локальные группы, склонные к социальной изоляции.

Между тем, следует отметить, что ВлджамаатыВ» в некоторой степени были гетерогенным явлением. Отсутствие жесткой организации, увязанной с единой унифицированной идеологической платформой, не исключало различных трактовок салафитских доктрин, тяготевших и к умеренному полюсу, и открытых для концепций ВлБратьев-мусульманВ». Очевидно, что в воззрениях лидеров салафитов идеи социального равенства и справедливости, простоты и доступности ислама, содержатся элементы теоретических представлений аль-Банны, С.Кутба, Мустафы ас-Сибаи. Ряд исследователей называют А.Ахтаева лидером умеренного салафизма. Однако Ахмадкади представлял собой более интересную и неординарную фигуру с широким интеллектуальным кругозором. В ходе полевых изысканий, автор этой статьи в августе 2000 г. видел в личной библиотеке Ахтаева в селение Кудали книги таких авторов, как Л.Н.Толстой, А.П.Чехов, Т.Манн, философские работы Гегеля и Сенеки. Вручную переписанную Ахмадкади на арабском языке известную работу аль-Газали ВлБидайия аль-хидаийяВ», а также работы на араб. языке по астрономии истории и политологии. Если оценивать воззрения Ахмадкади, анализируя его высказывания на страницах различных изданий (ВлЗнамя исламаВ», ВлАт-ТаухидВ», ВлМусульманская цивилизацияВ»), то можно заметить, что в данном случае доминирует идея гибкого центристского баланса между салафией и традиционным исламом, что позволяет выводить взгляды Ахамадкади в разряд отдельного религиозного мировоззрения.

Со своей стороны, лидер салафитов Б.Кебедов в начале 90-х годов активно участвовал в политической деятельности ИПВ, интересовался идеями ВлБратьев-мусульманВ», считал себя учеником А.Ахтаева. Однако, как представляется, более поздние противоречия или конфликт между Ахмадкади и Багаутдином, протекал не просто на уровне личных взаимоотношений, а носил принципиально мировоззренческий характер и вращался вокруг важного для салафитов вопроса такфира, и, соответственно, в перспективе мог изменить всю ориентацию ВлджаматовВ».

Такой диспут наложил свой отпечаток на идейно-политический характер некоторых салафитских ВлджамаатовВ», что отражалось на неоднородности социальных отношений в тех или иных региональных группах. Например, если ВлджамаатыВ» села Карамахи (Буйнакский район) и Кванада (Цумадинский район) демонстрировали устойчиво закрытый корпоративный тип, то в Саситли (Цумадинский район), Кировауле (Хасавюртовский), Согратле (Гунибский) и в Махачкале они были более Влразвернуты в обществоВ». Символично, что в решающий момент, когда Багаутдин летом 1999 г. в Сержень-юрте объявил вооруженный джихад, он не получил ожидаемой массовой поддержки, более того его отказались подержать ВлджамаатыВ» Кванада, Карамахи, Гимры (Унцукульский район), произошла внутренняя дифференциация в махачкалинской группе. В данном случае все эти процессы не могут увязываться с каким-либо Влфизическим или духовнымВ» влиянием ВлБратьев-мусульманВ», но после полного разгрома ВлджамаатовВ», подобные аспекты могут отражать развитие возможных альтернативных тенденции в их среде.

Вместе с этим, несмотря на Влсалафитское засильеВ» во второй половине 90-х годов, некоторое идеологическое присутствие ВлБратстваВ» ощущалось, однако оно отмечалось через ограниченное наличие членов движения (или тех, кто симпатизировал идеям ВлБратьевВ») в тех или иных саудовских благотворительных организациях, задействованных на Северном Кавказе. Характерно, что доминирование ВлихванскойВ», или салафитской тенденции в различных благотворительных проектах, зависело от нескольких аспектов:

тАУ статуса фонда (государственный или частный) и его размеров. Как правило, в больших государственных ассоциациях представлены сотрудники с высшим светским образованием, в том числе из египетских ВУЗов, в частности в ВлМеждународной Исламской Организации СпасенияВ» (МИОС);

тАУ преобладание египтян и ВлБратьевВ» из других регионов в высшем и среднем звене некоторых фондов. Например, нынешний муршид ВлБратстваВ» египтянин М.Акиф и координатор международных структур движения ливанец М.Тахан являлись членами генерального секретариата ВлВсемирной ассамблеи мусульманской молодежиВ»;

тАУ идеологические предпочтения спонсоров фонда. Например, в организациях строго салафитской направленности (прежде всего, негосударственной ВлАль-Харамейн аль-хейрийяВ») идеи и теории ВлБратстваВ» были исключены в любой форме. Для руководства таких фондов идейная ориентация сотрудников имеет принципиальное значение.

Интересно отметить, что к середине 90-х годов некоторые представители местных традиционных элит стали критически относится к ВлБратствуВ», но не потому, что такая критика представляла собой разногласия идейного плана. Он в большей степени отражала тот факт, что значительная часть традиционно настроенных духовных лиц впервые в жизни узнала о существовании ВлБратьев-мусульманВ» со страниц книг, издаваемых благотворительным фондам вперемешку в общей массе с тиражами крайне антисуфийской литературы салафитского толка. Некоторые салафитские издания подгоняли теории идеологов ВлБратьев-мусульманВ» под свои стандарты или запросы. Ряд книг, изданных такими фондами, содержал вырванные из общего контекста цитаты известных представителей ВлБратстваВ» тАУ Саида Хаввы, Фатхи Якана, Сейида Кутба, Мухаммада Кутба (примечательно, что аль-Кардауи в своей книге ВлПриоритеты исламского движения на предстоящем этапеВ» критиковал деятельность подобных фондов в России). Вместе с этим, за последние десять лет российские мусульмане так и не увидели в качественном русском переводе работы Хасана аль-Банны, Мухаммада аль-Газали, Юсуфа аль-Кардауи, Сейида Сабика и др.

Еще в самом начале процессов исламизации в России название ВлБратья-мусульманеВ» не вызывали ни у кого особенно негативных чувств. Например, Бислан Гантамиров, до недавнего времени один из лидеров антидудаевской оппозиции и мэр Грозного в администрации Ахмадхаджи Кадырова, в декабре 1990 г. объявил, что созданная им партия ВлИсламский путьВ» является филиалом ВлБратьев-мусульманВ». До поры до времени, у некоторых дагестанских духовных лидеров, придерживающихся традиционных взглядов, вызывали определенный интерес работы Х.аль-Банны, С.Кутба, Ю.аль-Кардауи, С.Сабика.

Следует отметить, что благотворительная помощь из некоторых стран Залива с самого начала вызывала противоречивые оценки в российской научной и общественной среде. Такая благотворительная помощь в России в первоначальный период (1991тАУ1993 гг.) отличалась ВлстихийнымВ» характером. Часто средства выделялись как официальным духовным образованиям России, так и частным лицам (по настоятельным просьбам), без четкого представления того, на что будут расходоваться финансы. Некоторые благотворительные акции предназначались под ВлзаказВ», сотрудники нередко просто ВлотрабатывалиВ» те или иные проекты без учета местных реалий и специфики.

Вместе с этим, уже к 1993тАУ1994 гг. в благотворительных проектах государственных фондов стал доминировать курс на сотрудничество с официальными духовными кругами. Например, в феврале 1998 г. покойный муфтий Дагестана (последовательный сторонник борьбы с салафитскими ВлджамаатамиВ») Саид-Мухаммад Хаджи Абубакаров провел встречу с представителем МИОС и ВлТайбаВ» в Махачкале Абд аль-Кадыром Уда и Ахмадом Ясином, на которой обсуждались перспективы совместного сотрудничества. С 1993 по 1997 гг. МИОС при координации с местными духовными лицами выделил средства на строительство 58 мечетей и трех крупных религиозно-образовательных заведений по всей России.

Даная тенденция объективно соответствовала общему курсу ВлБратстваВ», ориентированного на легальные формы благотворительности. В одном из своих интервью в 1988 г. муршид Хамид Абу ан-Наср подчеркивал, что международная благотворительная активность ВлБратьевВ» обусловлена законными рамками и согласована с официальным руководством мусульманских стран.

Вместе с тем, в 2001тАУ2002 гг. между ВлБратствомВ» и Саудовской Аравией произошло определенного рода охлаждение отношений, которое озвучил министр внутренних дел королевства Наиф бен Абд аль-Азиз в интервью газете ВлАш-Шарк аль-аусатВ», заявив, что ВлБратьяВ» стали Влосновой всех наших проблемВ». Со своей стороны, в октябре 2002 г., Мамун аль-Худайби в ответ указал на то, что ВлБратьяВ» привыкли к традиционно Влтщательному и всестороннему поиску истины руководством королевстваВ». Он подчеркнул, что движение старалось оживить дух ислама в арабских странах, уважая существующий порядок. Со времен аль-Банны движение стремилось к дружественным отношениям с королевством на основе Влисламской близостиВ». Всем известно что, активность ВлБратьевВ» в Саудовской Аравии никогда в какой-либо форме не была направлена против этой страны. Верховный наставник выразил надежду, что ВлтрещинаВ», которая пробежала между ассоциацией и королевством, будет преодолена.

Очевидно, что раздражение у части правящего саудовского истеблишмента вызвало устойчиво критическое отношение ВлБратьев-мусульманВ» к дислокации американского контингента в королевстве на протяжении всех 90-х годов. Вместе с тем, заявления подобного рода отражали сложный процесс корректировки национальных задач королевства и внутренней поляризации в правящих элитах, связанных с целым комплексом политических проблем, а именно:

тАУ ростом внутренней религиозной оппозиции и ужесточением политики государственной безопасности;

тАУ формированием централизованной структуры, позволяющей осуществлять контроль над многочисленными источниками финансов, существующими на территории страны;

тАУ давлением Вашингтона, вынуждающим королевство корректировать свой внешнеполитический курс.

Таким образом, следует отметить, что, при всех возможностях зарубежных структур движения, ВлБратья-мусульманеВ» и по сей день не имеют стабильного международного финансового источника. Такое положение вынуждает активистов координировать свою деятельность в рамках различных ВлнеихванскихВ» проектов на подчиненных началах. В некоторых фондах ВлБратьяВ» были вынуждены обслуживать конкретные проекты и не могли проводить самостоятельную политику. Как уже упоминалось, ВлБратьяВ» традиционно стараются работать именно в больших государственных фондах, они оглядываются на позицию государства-спонсора и предпочитают контакты на официальном уровне.

Между тем, данные аспекты не исключали концентрированных попыток некоторых ВлБратьевВ» проводить самостоятельную благотворительную политику в регионе, в частности, в области литературного издания. Во второй половине 90-х годов в России появились небольшие тиражи более качественных работ по основам ислама, его культуре и истории, изданных центром ВлАз-Захра ли-ль-иалям аль-арабийВ» и ВлКомитетом мусульман АзииВ» из Кувейта. ВлАз-ЗахраВ» был создан в середине 80-х годов при поддержке ВлБратьевВ» из некоторых университетов Каира, лондонского филиала движения, министерства вакфов Кувейта и ВлКомитета мусульман АзииВ» (кстати, Комитет ведет свою работу, главным образом, через контакты с официальными духовными лицами), выступающего как научно-исследовательский центр для издания работ по истории и культуре ислама, изучения особенностей исламской цивилизации в контексте взаимодействия с неарабскими культурами на периферии исламского мира. Например, среди изданий центра такие работы, как ВлВнедрение исламского шариата в Судане: между действительностью и фактамиВ» тАУ автор суданский правовед Мукашиф Таха аль-Кабаши, (Каир 1986 г.) ВлБудущее ислама в России и Средней АзииВ» тАУ автор египетский исследователь и публицист Ахмад Раиф (Каир, 1994 г.), ВлРелигия ислама: новый взгляд на исламВ» тАУ автор индийский богослов Мауляна Мухаммад Али (Каир 1995 г.), ВлПоэты посланника АллахаВ» тАУ автор египетский исследователь Абдо Бадауи (Каир 1995 г.), ВлОсманское завоевание Шама и ЕгиптаВ» тАУ автор египетский историк Ахмад Фуад Матули (Каир, 1995 г.).

В отличие от многомиллионных тиражей салафитских изданий, в России, где предполагался довольно упрощенный подход к вопросам такфира и вероубеждения, книги издательства ВлВлАз-ЗахраВ» выносили вопрос такфира в область мусульманского права и уделяли больше внимание вопросам религиозной педагогики. В 1994тАУ1995 гг. группа филологов из университета Айн Шамс (кафедра славянских языков) перевела на русский язык несколько работ известных богословов исламского мира, которые затем были изданы в России издательством ВлАз-ЗахараВ». В частности, это книга по истории ислама известного индийского мусульманского мыслители Абу Хасана ан-Надауи ВлИслам и мирВ», а также две работы авторского коллектива тАУ ВлОзнакомление с исламомВ» и ВлМусульманское воспитаниеВ», представляющие собой адаптированный перевод труда Мауляны Мухаммада Али ВлРелигия ислама: новый взгляд на исламВ». Характерно, что книга была направлена на активизацию в мусульманском сознании конфессиональной терпимости. Например, Мухаммад Али пишет: ВлМусульманин верит во всех пророков и книги, ниспосланные человечеству до ислама. Иудеи верят только в пророков сынов Израиля (бану исраиль), христиане тАУ в Иисуса и, в меньшей степени, в пророков бану исраиль. Буддисты верят в Будду; зороастрийцы в Заратустру; индусы в тех пророков, которые были в Индии; конфуцианцы тАУ в Конфуция. Вместе с этим, мусульмане верят во всех этих пророков в дополнение к пророку МухаммадутАж. Потому что ислам тАУ это всеохватная религия, которая содержит в себе религии всего мира и все святые книгиВ».

В таком же духе была выдержана по своему содержанию работа, переведенная и изданная в Махачкале в 1996 г. при содействии фонда ВлТайбаВ» (с предисловием сотрудника отдела образования МИОС) известного деятеля сирийского движения ВлБратьев-мусульманВ» Саида Хаввы тАУ ВлАллах всемогущий, Он и великийВ».

Однако все же следует уточнить, что ВлБратья-мусульманеВ» практически не имели каких-либо самостоятельных организационных структур в России, все вышеуказанные книги имели крайне ограниченные тиражи. Кроме того, вплоть до середины 90-х годов в ВлБратствеВ» не было четкого ориентира даже на лидеров в бывшем руководстве ИПВ. С одной стороны, ВлБратьяВ» традиционно предпочитают ориентироваться на активные политические фигуры, представляющие массовые движения, а с другой, в большей степени склонялись к осторожно реалистичным религиозным деятелям. Однако после распада ИПВ в условиях постсоветской России не приходится вести речь о полноценном движении политического ислама. На всем постсоциалистическом пространстве ни одна сила, даже формально, не стремилась обозначить свой курс на официальные связи с ВлБратьями-мусульманамиВ». По разным данным, в 1990 г. А.Ахтаев отклонил предложение М.Машхура придать ИПВ статутс регионального отделения международного движения ВлБратьев-мусульманВ». Кроме этого, религиозные зарубежные центры не успевали понять ориентацию и социальную базу многочисленных локальных исламских сил в форме новообразованных центров, партий, движений, группировок, резко активизировавшихся к середине 90-х годов. Такие процессы совпадали с активной борьбой подобных сил за зарубежные источники финансирования. Даже для групп, ориентированных на салафитские доктрины, контакты с представителями ВлБратстваВ» представляли интерес лишь с точки зрения выхода через связи ВлБратьевВ» на те или иные источники в странах Залива. Ассоциация вплоть до второй половины 90-х годов не имела единого и реального представления о внутренних процессах в российском исламе.

После распада ИПВ на региональные группы некоторые российские фракции в той или иной мере проявляли интерес к стратегии и идеологии ВлБратстваВ», стараясь поддерживать как прежние, так и новые контакты с ВлБратьямиВ» в Кувейте, Германии, Великобритании или Египте. Однако данные связи имели больше субъективный характер, протекали на уровне личных контактов и, опять таки, были обусловлены поисками финансовых источников. Между тем, в 1993тАУ1994 гг. в Дагестане богатые салафитские фонды стали делать целенаправленную ставку на конкретных лидеров. Интересно заметить, что, если в начале 90-х годов известный религиозный деятель Дагестана Багаутдин Кебедов довольно лояльно относился к концепциям ВлБратьев-мусуль-манВ», шел на контакты с суфийскими шейхами, то к средине 90-х превратился в яркого лидера дагестанских салафитов, осудившего ВлконформизмВ» ВлБратьевВ». Со своей стороны, А.А.Ахтаев предпочел дистанцироваться от широкой политической активности (что было в пользу более инициативной позиции Б.Кебедова). Он редко выезжал за рубеж и основное время проводил в родном селе Кудали или в Махачкале. А.Ахтаев в большей степени стал склоняться к культурно-общественной и преподавательской деятельности, а также к контактам с интеллигенцией (что соответствовало общему духу главной идеи ВлБратьев-мусульманВ»). Неожиданная смерть А.Ахтаева в феврале 1998 г. (ему было 56 лет) значительно повлияла на перспективы более масштабной реализации некоторых умеренных программ на основе синтеза концептуальных элементов ВлБратстваВ» и местных традиций и усилила лагерь сторонников радикальных проектов, на которых к концу 90-х годов стали активно опираться сепаратистские силы. Примечательно, что А.Ахтаев скончался при загадочных обстоятельствах по истечении короткого срока (в том же месяце) после его выступления на местном национальном телевидении, в котором он осудил нападение на российскую воинскую часть в Буйнакске в декабре 1997 г. и выступил против антироссийского сепаратизма на Северном Кавказе.

В то же время, после окончания первой чеченской кампании в так называемом чеченском джамаате арабов (добровольцев из арабских стран) возник диспут между представителем старого поколения ветеранов Афганистана и первым лидером чеченских арабов шейхом Хабибом Али Фатхи (который прибыл в Чечню не из Афганистана, а из Иордании, предварительно побывав в Боснии) и частью чеченского военного истеблишмента, настроенного на дальнейший джихад до победы на всем Кавказе. Шейх Фатхи, ветеран войны в Афганистане, был представителем старой школы афганских арабов, ориентированных на умеренные взгляды А.Аззама. Он довольно сдержано воспринял нарастание второй волны исламизации чеченской проблемы со стороны различных внешних сил, ориентированных на те или иные салафитские центры в мусульманском мире. Неожиданная смерть Фатхи в 1997 г. (так же, как неожиданно погиб в Афганистане А.Аззам в 1989 г) способствовала усилению экспансионистской линии в политике интернационального сообщества чеченских муджахедов и фактическому переходу власти в руки молодых ВлястребовВ» салафитской ориентации, прежде всего шейху Омару бен Исмаилу ас-Саифу аль-Касими (уроженцу г. Бурейда, ученику аль-Усаймина). Первой акцией новых командиров стало нападение Хаттаба на воинскую часть в Буйнакске.

Между тем, к концу 90-х годов религиозная ситуация на Северном Кавказе стала более адекватно восприниматься в различных центрах ВлБратстваВ», главным образом благодаря информации дагестанских паломников в период малого и большого хаджа. Свою роль сыграли довольно большая колония дагестанцев и чеченцев в Египте, целенаправленный интерес ВлБратьевВ» и контакты с некоторыми фракциями бывшего ИПВ. Кроме того, масштабы конфликта между салафитами и традиционными элитами стали шире освещаться в российских и зарубежных СМИ, в исследованиях различных аналитических центров. При этом еще с 1993 г. в Каире при финансовом содействии ВлКомитета мусульман АзииВ» издательский центр ВлАз-ЗахраВ» стал разрабатывать научные проекты по изучению культурной и политической жизни мусульман в России и в бывших советских республиках. В том же году начался выпуск серии научно-публицистического журнала ВлШамс аль-ислямВ» посвященный истории, культуре и современному положению мусульман бывшего Советского Союза. Интересно отметить, что номера в большей степени содержали социологические, исторические и политологические исследования высокого научного уровня. С 1994 г. в Великобритании центр ВлБратьев-мусульманВ» в Маркфилде стал издавать регулярный бюллетень ВлМусульмане в Средней АзииВ», содержащий аналогичные материалы информационно-новостного типа.

Во второй половине 90-х годов лидер местных салафитов Б.Кебедов был в курсе неоднозначной позиции некоторых известных в мусульманском мире деятелей движения (в частности, М.Кутба) по отношению к формам активности дагестанских ВлджамаатовВ». Такая позиция осуждала курс на непримиримый конфликт с местными духовными элитами и ошибочным увлечением теориями такфира и бидтАЩа. В 1995тАУ1996 гг. издательством ВлАз-ЗахраВ» на русском языке была издана книга Мухаммада Кутба ВлНет божества, кроме АллахаВ». Данная работа посвящалась проблемам современного ислама, в которой автор решительно выступал против радикального толкования принципа такфира. С полным основанием можно сказать, что русский вариант книги М.Кутба был целенаправленно ориентирован на аргументированную критику идеологии и практики дагестанских салафитов.

По мнению сотрудника махачкалинского филиала МИОС (отдел просвещения) гражданина Египта и выпускника Дар аль-Улюма, Багаутдин неправомерно игнорировал местные реалии и специфику, он отрицал исторические заслуги суфизма в исламизации Дагестана. Лидер салафитов делает ставку на краткосрочные и быстрые задачи по исламизации Дагестана, провоцирующие внутриисламский конфликт и гражданскую войну. Кроме того, дагестанские мусульмане не готовы к принятию независимого исламского государства, и развал России прежде всего нанесет удар по интересам дагестанцев.

С началом боевых действий в Чечне в исламском мире проявился большой интерес к событиям именно в этой северокавказской республике. Например, об этом говорят различные публикации в региональной прессе в период начала боевых действий за декабрь 1994 тАУ май 1995 г. под символичными названиями: ВлИслам на Кавказе в эпоху ТимураВ» А.Муса аш-Шашани (Аш-Шарк аль-аусат 07.12.94 тАУ саудовская газета, издающаяся в Лондоне); ВлОжидаемая катастрофа Ельцина в ЧечнеВ» И.Джейдар (Аш-Шарк аль-аусат 10.01.95); ВлКавказ тАУ кладезь народов и языковВ» А.аль-Ваххаб Вали (Аш-Шарк аль-аусат 18.01.95); ВлКто такие чеченцыВ» А.Муса аш-Шашани (Аш-Шарк аль-аусат 24.01.95); ВлДвойные стандарты в невмешательстве в чеченский кризисВ» Б.А.Увейди (Аш-Шарк аль-аусат 24.01.95); ВлВойна в Чечне и легальные СМИВ» М.аль-Лийди (Аш-Шарк аль-аусат 23.02.95).

Далее следуют ВлЧечня: повторится ли история вновь?В» А.Салих (Аль-Ахрам 09.01.95 тАУ египетский официоз); ВлВ противостоянии партии войныВ» А.Халиль (Аль-Ахрам 17.01.95); ВлЧечня и египтяне на КавказеВ» М.Харб (Аль-Ахрам 19.01.95); ВлПочему Чечня защищаетсяВ» М.Харб (Аль-Ахрам 22.02.95); ВлГеноцид в Чечне и Боснии, и закон международного праваВ» М.Хабир (Аль-Ахрам 25.02.95).

Можно сослаться на Д.Ришвана ВлВнутренняя гражданская война после открытого вмешательства РоссииВ»

Вместе с этим смотрят:

"Держава" Платона

Presidential еlections in the USA

РЖсторiя i теорiя полiтичних партiй

Анализ "пурпурной революции" в Ираке

Анализ агитационных печатных материалов на муниципальных выборах