Европейские поэты Возрождения

Западно-Европейская поэзия эпохи Возрождения

Есть ли основания для того, чтобы выделять необозримую область поэВнзии изо всего литературного наследия Возрождения? Да, есть: именно в поэВнзии великий переворот в истории человечества, называемый Возрождением, или Ренессансом, обрел особенно раннее и особенно полное выражение. НоВнвый человек, который начал создавать новую историю, именно через поэзию с наибольшей силой сказал о себе и своем времени, нашел в ней язык для своих чувств. Не случайно у колыбели новых литератур, на переломе от средневековья к Возрождению, стоят, прежде всего, поэты: Данте и Петрарка в Италии, Вийон во Франции, Чосер в Англии, Гарсиласо де ла Вега и Боскан в Испании, Брант и Мурнер в литературе немецких земель, Борнемисса в Венгрии. Во всех этих случаях речь идет не просто о подъеме интереса к поэтическому искусству, а о большом общем движении, развивающемся в каждой стране по-своему, но имеющем и свою внутреннюю взаимосвязь, и свои общие закономерности.

Говоря об эпохе Возрождения как о великом историческом перевороте, Ф. Энгельс в предисловии к ВлДиалектике природыВ» подчеркивал, что в ходе этого переворота в Европе сложились нации, родились национальные литеВнратуры, выковался новый тип человека. Эта эпоха Влнуждалась в титанахВ» тАФ и Влпородила титанов по силе мысли, страсти и характеру, но многосторонВнности и ученостиВ». Необычайную многогранность дарований, стремление творчески познать мир во всех его проявлениях тАФ в науке, искусстве, полиВнтике тАФ Энгельс считал типической чертой людей Возрождения: ВлЛеонардо да Винчи был не только великим живописцем, но и великим математиВнком, механиком и инженером.. Альбрехт Дюрер был живописцам, гравером, скульптором, архитектором.. Лютер вычистил авгиевы конюшни, но только церкви, но и немецкого языка, создал современную немецкую прозу и сочинил текст и мелодию того проникнутого уверенностью в победе хорала, который стал ВлМарсельезойВ» XVI векаВ».

Добавим, что трудно найти крупного деятеля культуры эпохи ВозрожВндения, который бы ни писал стихов. Талантливыми поэтами были Рафаэль, Микеланджело и Леонардо да Винчи; стихи писали Джордано Бруно, Томас Мор, Ульрих фон Гуттен, Эразм Роттердамский. Искусству писать стихи обучались у Ронсара принцы Франции. Стихи сочиняли римские папы и итальянские князья. Даже экстравагантная авантюристка Мария Стюарт обронила изящные стихотворные строки, прощаясь с Францией, где протеВнкала ее веселая юность. Лирическими поэтами были выдающиеся прозаики и драматурги. Очевидно, великий переворот имел свой ритм, четко улавливаеВнмый талантливыми людьми и бившийся и их пульсах. В видимом хаосе истоВнрических событий, обрушившихся на Европу,тАФ в войнах, восстаниях, велиВнких походах за тридевять земель, в новых и новых открытиях тАФ звучала та Влмузыка сферВ», тот голос истории, который всегда внятен в революционные эпохи людям, способным его услыхать. Эти новые ритмы жизни с огромной силой зазвучали в поэзии, рождавшейся на новых европейских языках, котоВнрые во многих случаях обретали своп законы именно в связи с деятельностью поэтов.

Важным и общим моментом для всей европейской поэзии эпохи ВозрожВндения было то, что она оторвалась от певческого искусства, а вскоре и от музыкального аккомпанемента, без которого была немыслима народная лиВнрика средневековья, а также искусство рыцарских поэтов тАФ трубадуров и миннезингеров. Ценою усилий смелых реформаторов поэзия стала областью строго индивидуального творчества, в котором новая личность, рожденная в бурях Возрождения, раскрывала своп отношения с другими людьми, с обществом, с природой. Сборники итальянских поэтов XIVтАФXV веков еще называются по-старому: ВлПесенникиВ» тАФ ВлКанцоньереВ», но стихи уже печатаются для произнесения вслух либо чтения про себя, ради все увеВнличивавшегося племени любителей поэзии, забывавших весь мир над книВнгою стихов, подобно юным героям ВлБожественной КомедииВ» Паоло и ФранВнческе.

Однако поэзия нового времени по могла до конца порвать связь с песВнней, особенно народной. Больше того, именно в эпоху раннего Возрождения по всем странам Европы прокатывается могучая полна народной поэзии, преимущественно песенной. Можно сказать, что расцвет лирической поэзии в эту пору начался именно с поэзии народных масс тАФ крестьянских и городВнских, повсеместно в Европе чувствовавших, как нарастают их силы, их возВндействие на жизнь общества. Эпоха Возрождения стала эпохой великих наВнродных движений, подрывавших устои средневековья, возвещавших пришествие нового времени. В середине XIV века феодальная Франция была потрясена крестьянским восстанием тАФ Жакерией. Восстание было жестоко подавлено, по память о нем не умерла и воскресла в народном движении втоВнрой половины XVI века, в котором сказалось стремление французских крестьВнян положить конец религиозным войнам; с их волей пришлось считаться и гугенотам и католикам не только потому, что обе религиозные партии сплошь да рядом объединялись в подавлении крестьянских восстаний, но и в поясках решения вопроса о будущем Франции.

Так суровый и убежденный гугенот Агриппа д'0биньс, поднимаясь над своей религиозной и сословной ограниченностью, в ВлТрагических поэмахВ» смотрит на народ как на некую силу, перед которой он, французский шевалье, в ответе за судьбы страны.

В середине XIV века крестьянская война, известная под названием восстания Уота Тайлера, потрясла феодальную Англию. Это восстание обВннаружило тесную связь с народными антифеодальными движениями той борьбы за реформу католической церкви, которую возглавил мятежный епископ Виклиф.

Глубинные связи народного бунта и критики феодальной идеологии раскрываются в ВлВидении Петра ПахаряВ», поэме 70-х годов XIV века, приВнписываемой безвестному неудачнику Уильяму Ленгленду и переполненной отголосками устного народного творчества. Носителем нравственной истины здесь выведен труженик, пахарь. В XIV веке, очевидно, сложился и сюжетный основной костяк баллад о бунтаре и народном заступнике Робине Гуде, ставших любимым народным чтением, как только в Англии заработали пеВнчатные Станки.

Пятнадцатое столетие было отмечено гуситскими войнами в Богемии и Моравии, вызвавшими близкие по характеру движения в сопредельных странах Центральной и Западной Европы. Гуситские войны создали целую литературу, и в ее памятниках есть идеи наивного экономического равенВнства, защитниками которого выступали ВллевыеВ» группировки гуситов. В том же XV веке народ оказался силой, опираясь на которую французские короли изгнали, наконец, из своей страны английских захватчиков, а короли КастиВнлии и Арагона завершили ВлреконкистуВ» тАФ отвоевание исконной испанской земли, захваченной за несколько столетий до этого арабами (маврами). СобыВнтия конца Столетней войны, завершенной с помощью народных ополчений, нашли выражение в легендах о пастушке из Домреми тАФ Жанне д'Арк, спасВншей Орлеан и как бы от имени народа короновавшей Карла VII в Реймсе. События реконкисты отражены в большом цикле испано-арабских романсов, не только запечатлевших этот героический период истории Испании, но и оплодотворивших испанскую литературу ближайших веков. В конце XV века началось движение городских народных масс Италии, возглавленное Савонаролой.

Но надвинулся грозный XVI век, в начале которого развернулась ВеВнликая крестьянская война в Германии, которую Ф. Энгельс назвал первой буржуазной революцией в Европе (1525 г.). Крестьянская война была подавВнлена с жестокостью, беспримерной даже для немецких псов-рыцарей, но она дала буйные всходы, прежде всего в близлежащих Нидерландах, где освобоВндительная война против владычества испанцев была завершена созданием в 1688 году независимых Нидерландских статов тАФ государства местной бурВнжуазии, победившей только в силу героической поддержки крестьянских и городских трудовых масс. Эти две революции дали мощную вспышку народВнной поэзии. В Германии появились анонимные народные песни о борьбе крестьян против рыцарей, пламенная проза прокламаций Томаса Мюнцера. Эпопея Нидерландской революции породила большую поэтическую традиВнцию, в которой особое место принадлежит песням повстанцев тАФ гёзов (буквальВнно ВлнищихВ»). В рядах гёзов сражалось немало отважных сыновей среднего и мелкого дворянства и еще больше молодых купцов, владевших шпагой не хуже, чем аршином или весами.

С неустанно обогащавшимся опытом народной поэзии связано в эпоху Возрождения развитие двух основных форм баллады, выросшей из танцеВнвального народного жанра: сложная форма, построенная на повторяющейся рифме и завершающаяся обязательным рефреном-ВлпосылкойВ» тАФ в странах романских языков, и другая, четырех строчная баллада с более свободВнной рифмой тАФ в странах германских языков, особенно в Англии и СкандиВннавии. Своеобразным заповедником баллады, где она существует до сих пор как живой поэтический жанр, стали многочисленные архипелаги СеверВнной Атлантики с их смешанным населением преимущественно датского происхождения. Датская баллада времен Возрождения, образцы котоВнрой включены в данный том, стала классическим жанром народной поэзии Северной Европы. К ней близка шотландская и ирландская баллада, в которых живы элементы фольклора кельтских племен, располагавших поВнразительно оригинальным и разнообразным устным поэтическим творчеВнством.

Начиная с середины XV века книгопечатные станки выбрасывают мноВнжество изданий, рассчитанных на широкие круги читателей, образцы наВнродной поэзии тАФ песни, романсы, загадки, а также Влнародные книгиВ» (среди них тАФ книга о Тиле Уленшпигеле и книга о докторе Фаусте). Их перерабаВнтывают и используют писатели-гуманисты, даже весьма далекие от движения народных масс, но чувствующие тягу к народным источникам. Полистаем пьесы Шекспира, его современников и предшественников, тАФ сколько народВнных баллад мы найдем в самом сердце их замыслов; в песне Дездемоны об ивушке-иве, в песне Офелии о Валентпновом дне, в атмосфере Арденнского леса (ВлМного шума ни из чегоВ»), где скитается Жак, столь напоминающей о другом лесе тАФ Шервудском, притоне стрелка Робина Гуда и его веселой зеВнленой братии. А ведь, прежде чем попасть в чернильницы сочинителей, эти мотивы ходили по площадям английских городов, по сельским ярмаркам и придорожным харчевням, исполнялись бродячими певцами, пугали набожных пуритан. Из сходных материалов строилась грандиозная книга Рабле, впитавшая в себя французский народный юмор, обогащенный глубокими идеями и острой сатирой ученого-гуманиста; близкие мотивы звучали в поэВнзии Клемана Маро, когда он перелагал на мелодии любимых парижским. Народом уличных песенок строгие псалмы Давида. Этот мир образов в его испанском осмыслении теснился перед умственным взором Сервантеса, когда он создавал историю Дон-Кихота. Образы итальянского театра масок (комедии dell'arte), даже измененные различного рода обработками, тоже несут в своей насмешливой типологии открытия, сделанные народным гением. Народная поэзия эпохи Возрождения была одним из могучих источников обновления поэзии в целом. Но только одним из них.

У поэта той эпохи был и еще один источник вдохновения: классическая древность. Страстная любовь к знаниям гнала поэта в далекие путешествия в анатомические театры, в кузницы и в лаборатории, тАФ но также и в библиоВнтеки. До XV века образованный европеец знал кое-какие произведения лаВнтинской литературы, уцелевшие от античного Рима, в свою очередь много усвоившего у культуры Древней Греции. Но сама греческая культура стала широко известна позднее, особенно после XV века, когда в борьбе с турками рухнула Византия, последняя опора средневековой греческой цивилизации на Ближнем Востоке. Тысячи беженцев-греков, хлынувших из земель, завоеВнванных турками, в христианские страны Европы, несли с собой знание родВнного языка и искусства, многие стали переводчиками при европейских двоВнрах, учителями греческого языка в европейских университетах, советниками при больших типографских домах, издававших античных классиков в ориВнгинале и переводах.

Античный мир тАФ от Афин до Спарты тАФ предстал перед умственным взором европейца не только как некая канувшая в прошлое реальность, на опыте которой можно выверять свою собственную судьбу, но и как утопичесВнкий идеал, золотой век гармонического общества и человека, чей образ встаВнвал перед поэтами молодой Европы со страниц древних авторов, оживал в древних скульптурах и рисунках.

Античность стала как бы вторым миром, в котором жили поэты ВозрожВндения. Они редко догадывались о том, что культура античности была постВнроена на поту и крови рабов; народ античности они представляли себе как аналогию народу своего времени и так его изображали. Пример тому тАФ взбунВнтовавшаяся чернь в трагедиях Шекспира, ВлантичныеВ» крестьяне и ремесленВнники на полотнах художников Ренессанса или пастухи и пастушки в их стиВнхах и поэмах.

В мире античной словесности поэт эпохи Ренессанса нашел для себя гигантскую лабораторию опытов, которые ему теперь захотелось проделать самому, неисчерпаемо богатое наследие образов и чувств, которые он понимал по-своему. Искусство художественного перевода в эпоху Ренессанса сделалось почти обязательной стороной деятельности любого поэта, писавшего на каВнком-либо живом языке, а Влподражание древним авторамВ» в той или иной мере стало общей чертой поэтов эпохи Возрождения. Нимфы, сатиры и весь античный Олимп переселились в дубравы и рощи Западной и Южной ЕвроВнпы. Их можно найти и в Гастинских лесах Ронсара, и в Шервудском лесу Шекспира, и в лавровых рощах Испании, не говоря уже о сладостных пейзажах Италии, где они как бы вновь обрели свой домашний приют. НепВнтун и Нереиды благословляли каравеллы испанских конквистадоров, ноВнсившие имена католических святых, каждый итальянский кондотьер окаВнзывался то ли Ахиллом, то ли Гектором и порою чувствовал себя им. Поэтические опыты вроде триметров англичанина Эдмунда Спенсера, подражавших просодии и строфике античных поэтов, стали признаками новой поэзии в любой стране Европы, затронутой теплом и светом РенесВнсанса.

Постепенно в потоке литературного развития той эпохи наметились два течения: одно в борьбе за становление новой национальной литературы ориВнентировалось на античные образцы, предпочитало их опыт народной традиВнции, учило молодежь писать Влпо ГорациюВ» или Влпо АристотелюВ». Иной раз в своем стремлении быть поближе к античным образцам эти ВлученыеВ» поэты даже отбрасывали рифму, которая была бесспорным завоеванием европейской средневековой поэзии. Представители другого направления тАФ среди них Шекспир и Лоне де Вега,тАФ высоко ценя античную литературу и нередко добывая из ее сокровищниц сюжеты и образы для своих произведений, все же отстаивали за писателем не только право, но и обязанность, прежде всего, изучать и воспроизводить в поэзии живую жизнь. Об этом разговаривает с актерами Гамлет, применительно к сценическому мастерству, о том же тверВндит Лоне де Вега в трактате ВлО новом искусстве писать комедииВ». Именно Липе прямо высказывает мысль о необходимости считаться с народной траВндицией в искусстве. Но и Шекспир в своих сонетах, рассказывая о некоем собрате по перу, который оспаривал его поэтическую славу, противопоставВнляет его ВлученойВ», ВлизукрашеннойВ» манере свой собственный ВлпростойВ» и ВлскромныйВ» стиль. Оба течения в целом составляли единый поток гуманистиВнческой поэзии, и хотя в нем были внутренние противоречия, обусловленные В» различных странах разными общественными причинами, поэты-гуманисты противостояли тем писателям своего времени, которые пытались защищать старый феодальный мир, устарелые эстетические нормы и старые поэтические приемы.

Борьба между силами антифеодального движения и силами реакции, развернувшаяся в различных формах во всех странах Европы, складывалась на первых порах далеко не всюду в пользу прогрессивных исторических сил. К концу XVI столетия в Италии, Испании и особенно в Германии временно верх взяла реакция. Это усложнило положение гуманистов по всей Европе. I; тому же новое общество все больше обнаруживало угрозу порабощения человека, не успевшего сбросить узы феодального угнетения, иным тираномтАФ золотом. В такой ситуации разразился тяжелый кризис гуманистических идей. Многие талантливые поэты и писатели разочаровались в идеалах гуВнманизма, отступили, отошли от идей Возрождения. Среди них были глубоко

противоречивые художники, которые о большой силой запечатлели в прекрасВнных стихах свои мучения и поиски истины, свои заблуждения и прозрения. Таких противоречивых поэтов нельзя относить в лагерь реакции; их творВнчество, при всей его сложности, в конечном итоге составило важную ступень в истории культуры их стран.

Зачинательницей новой поэзии, давшей на долгие годы образцы для друВнгих стран Европы, была Италия. Кружок итальянских поэтов, сплотившийся в конце XIII века и вошедший в историю мировой литературы под названием Влпоэтов сладостного нового стиляВ», был первым возрожденческим вольным Союзом поэтов-друзей, связанных широким кругом общих интересов. Из него вышел молодой Данте тАФ автор книги сонетов и канцон ВлНовая ЖизньВ». Наполненные высоким. Мистическим бредом и аллегориями, стихи о любви, которые бормотал юноша из Флоренции, гуляя по окрестностям родного города с томиком Вергилия в кармане, были порою еще настолько неясны самому автору, что он сочинил для ВлНовой ЖизниВ» прозаический комментаВнрий. Молодой поэт еще не уверен в изобретаемом им поэтическом языке, он поверяет его прозой столь же ВлсладостнойВ», как и его стих. Но как сложна и богата духовная жизнь автора этих стихов о девочке Биче Портинари, котоВнрую он обессмертил в образе Беатриче! Первое дыхание всей будущей преВнлести любовной европейской поэзии проносится в этом цикле стихов, как дуновение ветра в картине ВлВеснаВ» Сандро Боттичелли тАФ гениального илВнлюстратора Данте.

Несмотря на все связи со средневековой литературной традицией, Данте тАФ как бы явление поэтического взрыва. Лирическая стихия господстВнвует и в суровой эпопее ВлБожественной КомедииВ», наполняя поэму о загробном мире огнем и слезами, всем кипением жизни той бурной эпохи, всеми оттенВнками чувств.

Вслед за Данте выступает другой великий флорентиец, продолжавший дело создания единого итальянского национального языка и литературы,тАФ поэт-философ и ученый, политик и путешественник Франческо Петрарка, воплощение острейших коллизий духовного мира человека раннего ВозрожВндения. Мучительные вопросы и не до конца убедительные ответы встают со страниц философских трактатов Петрарки, особенно его ВлО презрении к мируВ»;

выбрав в собеседники одного из авторитетнейших ВлотцовВ» христианской церкВнви тАФ Блаженного Августина, поэт признается, что не может разобраться в противоречиях, раздирающих его собственную душу: что такое поэВнзия тАФ грех или священное призвание? Что такое его любовь к прекрасной Лауре тАФ мука или счастье? Почему он вечно оказывается в плену противоречиВнвых чувств, от которых Влгорит в холодный день и под ярким солнцем леВнденеетВ»? После ВлСтихов на жизнь и смерть мадонны ЛаурыВ» форма сонета стала как бы знаменем новой поэзии, а страстность и сила поэтического выражения этих стихов, в особенности же изощренный их стиль тАФ ВлпетраркизмВ», надолго подчинили своему обаянию литературу многих стран Европы.

Замечательна пламенная политическая лирика Петрарки тАФ самовыВнражение итальянского патриота и республиканца, сторонника Кола ди Риенци тАФ ВлтрибунаВ» XIV века, который пытался ценой своей жизни вернуть былую славу Риму. Славе Рима посвящена и латинская поэма Петрарки ВлАфрикаВ», тончайшее подражание ВлЭнеидеВ» Вергилия, напоминавшая совреВнменникам поэта о подвигах Сципиона Африканского. Горделивая политичесВнкая утопия, мечта о восстановлении великой Римской республики, переплеВнталась здесь с политическим расчетом: на месте древнего Карфагена был опять коварный и могущественный враг тАФ арабы, чьи суда шныряли у итальянских берегов и всерьез тревожили соотечественников Петрарки как возможный фланг грядущего турецкого наступления, которого в Италии с трепетом ждали в течение двух веков.

Рядом вырисовывается фигура младшего современника Петрарки: это автор ВлДе камеронаВ», Джованни Боккаччо, создатель многих прекрасных поэВнтических произведений, в которых четко прослеживается путь от поздней рыцарской поэзии, процветавшей при дворе неаполитанского короля Роберта Анжуйского, где прошла юность Боккаччо, до очаровательной пейзажной живописи его пастушеских идиллий ВлАметоВ» и ВлФьезоланские нимфыВ».

Пятнадцатый век принес много нового в итальянскую поэзию. К этому времени патрицианские фамилии стали постепенно захватывать власть в гоВнродах, которые из купеческих государств-коммун преображались в герцогВнства и княжества. Сыновья флорентийских богачей, например, знаменитого банкирского дома Медичи, щеголяли гуманистической образованностью, покровительствовали искусствам и сами были не чужды им. Поэты-гуманисты создавали латинские стихи в расчете на образованных читателей. Под пером таких талантов, как Анджело Полициано, возродился на потребу городской знати культ галантных рыцарей и прекрасных дам. Город-коммуна, обороВннявший свои права от тяжелой хватки дома Медичи, ответил на возникновеВнние новой аристократической культуры бурным развитием народной сатириВнческой и бытовой песни; над романтическим увлечением феодальным прошлым глумился Пульчи в героикомической поэме ВлБольшой МоргантВ». Однако и во Флоренции и, в особенности, в Ферраре тАФстолице-крепости герцогов д'Эсте, возродилась в обновленном варианте любовно-приключенческая рыВнцарская поэма. Граф Маттео Боярдо, а позднее, уже в XVI веке, феррарский поэт Лудовико Ариосто в изящных октавах повествуют о неслыханных подвиВнгах и приключениях рыцаря Роланда (Орландо), который превратился из сурового героя средневекового эпоса в обезумевшего от ревности пылкого любовника. Обращаясь к фантазии разных веков и народов, Ариосто создал произведение, в котором многое предвещает ВлДон-КихотаВ». Сквозь его шутВнливые строфы прорывается горькая ирония, печальная насмешка над поВнрядками и нравами герцогской Феррары.

Зловещие тени реакции довольно быстро ползли по вечерним пасторальВнным пейзажам Италии, украшенным древними и новыми руинами, напомиВннавшими о том, что из-за отсутствия национального единства пришлось усВнтупать любому чужеземцу: и немецким ландскнехтам Карла V, и Влвеселому королюВ» Франциску I Французскому, и угрюмым испанским губернаторам, и, прежде всего монахам, завладевшим страной, настигавшим мятежных гуВнманистов даже за ее пределами,тАФ как было с Джордано Бруно. И надо ли удивляться, что так трагически сложилась судьба Торквато Тассо, мучиВнтельно старавшегося в героической поэме ВлОсвобожденный ИерусалимВ» создать современный эпос с Влхристианским героемВ»,тАФ подлинным рыцарем, и воспевшего подвиги крестоносцев в тщетной надежде объединить патриоВнтические порывы своих современников перед лицом угрозы турецкого нашествия. Мастер эпоса и стихотворной трагедии, Тассо отдал дань и лирике. Он создал классические образцы итальянского сонета позднего Ренессанса, где петраркистская усложненность не мешает выражению глубоких чувств человека переходной поры, уже снова сомневающегося в своем праве судить о вселенной и судьбах людских.

Грандиозные видения гигантских битв, волшебных садов, образы доблеВнстных рыцарей и коварных или воинственных красавиц из поэмы Тассо буВндут еще долго, вплоть до XIX века, будоражить поэтическую мысль Европы. Но его творчество уже не могло иметь того значения для всей новой поэзии, какое имело наследие Данте и Петрарки с их бесстрашным новаторством и смелой жизненностью. В Италии начался закат Возрождения.

Совершенно иначе развернулась история поэзии в Германии. В старых городах, расположенных на торговых путях, пересекавших немецкие земли посуху и по великим рекам с запада на юго-восток, веками копились не только богатства и знание ремесел, но и культурные навыки, в которых городские гильдии состязались друг с другом.

Среди них была и давняя городская певческая культура мейстерзанг, вскормившая не одно поколение поэтов. Мейстерзанг тАФ певческое и поэтиВнческое искусство мастеровых людей Германии тАФ достиг своего апогея в XVI веке в творчестве славного нюрнбергского сапожника Ганса Сакса. Этот поэт отличался удивительной плодовитостью: он оставил множество стихоВнтворений, поэм и особенно стихотворных текстов для городского самодеяВнтельного театра тАФ фастнахтшпилей (Влмасленичных действВ»), которые, как панорама немецкой жизни, равны по значению ВлДе камеронуВ» Боккаччо и ВлКентерберийским рассказамВ» Чосера, хотя и не составляют обдуманною целого. В ВлшванкахВ» Ганса Сакса (как они назывались по их сходству с жанром средневековой немецкой поэзии) много архаичного, но в них звучит и ощущение нового времени, виден его Влфальстафовский фонВ» тАФ забирающие силу мужики, грешники-монахи, неунывающие ландскнехты, которым сам черт не брат, ловкачи-мастеровые. Большое раздумье о своей эпохе прохоВндит через цикл шванков, связанных с сюжетом об Адаме и Еве. ВлКогда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?В» тАФ такая загадка задается в ВлСказании о Петре ПахареВ», и она отозвалась в шутке одного из могильВнщиков в ВлГамлетеВ», называющего Адама Влсамым первым дворянином рода людскогоВ», так как Влон копалВ», а копать нельзя без лопаты, а лопата тАФ Влэто оружиеВ», а оружие тАФ первая примета дворянина, в отличие от простолюВндина, которому запрещалось его носить. Горестно размышляет Ганс Сакс о судьбах ВлАдамовых детейВ» тАФ ведь все они рождены в равной доле, пошли от одних родителей, а как развела и перессорила их жизнь! Сапожный масВнтер, прославивший свой город на всю германоязычную Европу, был одним из носителей мощного народного подъема, наивысшим воплощением которого стала Крестьянская война 1525 года, хотя сам Ганс Сакс не понял ее смысла и не откликнулся на нее по-настоящему. Не смог сделать этого и гениальный расстрига Мартин Лютер, вооруживший немецкий народ на брань с его угнеВнтателями. Своими пламенными переводами библейских псалмов, которые заВнзвучали в его интерпретации как революционные песни тАФ недаром Ф. ЭнВнгельс назвал один из этих переводов ВлМарсельезойВ» XVI векаВ». Лютер предал восставших крестьян, напутанный их слишком решительными действиями. Но при всех трагических обстоятельствах, омрачивших его деятельность в 20-х годах XVI века, его труд в области немецкой поэзии не менее примечаВнтелен, чем в области прозы.

В литературе немецкого Возрождения все тянется к грозному 1525 году, вызревает к этому моменту: многочисленные сатиры на дураков, воплощаюВнщих в себе Старую феодальную Германию и ее пороки, стихи ученых мужей, вроде Цельтиса или Ульриха фон Гуттена, многие гравюры и рисунки Альбрехт Дюрера, и среди них изображения немецких крестьян, суровых кореВннастых людей, мятежно препоясанных грозным оружием,тАФ и все надламыВнвается после этого года. С Гайером, Рименшнайдером и Мюнцером, с тысячами вожаков ВлБедного КонрадаВ» и его городских филиалов погиб цвет Германии XVI века. Погиб или ушел в соседние страны, унося идеи, оружие, волю к борьбе. Еще теплилась сатирическая поэзия, охотно опиравшаяся на иноземные образцы, еще писал неутомимый Ганс Сакс, еще разил папскую реакцию и ее верных иезуитов Фишарт, соловьями разливались уцелевшие поэты-рыцари, хранившие при мелких резиденциях наследие миннезанга. Но с тем великим немецким национальным искусством, которое зачиналось на заре XVI века и зрело под воздействием революционной ситуации, было покончено надолго.

Удивительным многообразием и яркостью отличалась поэзия французВнского Возрождения.

На переломе от средних веков к Ренессансу во Франции вырисовываетВнся Своеобразная фигура Франсуа Вийона, наследника лучших традиций средневековых бродячих поэтов тАФ вагантов. Но Вийон отказался от латинского языка; как поэт он развивался в русле французской поэтической речи, котоВнрую разработал и обогатил. Его баллады, полные горечи и смеха, вводящие нас в мир парижского дна, отворяющие двери кабаков и притонов, и сейчас чаруют сочетанием терпкого вкуса жизни и высокого лирического пафоса, с которым поэт равно готов боготворить и мадонну, и полюбившуюся ему толстуху Марго.

Вместе с тем, подобно утонченному Петрарке, Вийон жаловался на трагические противоречия, раздирающие его сердце и ум, на душащий его Влсмех сквозь слезыВ», на то, что он способен Влумереть от жажды у ручьяВ». Глубоко человечная, драматическая лирика ВлшколяраВ» Вийона, вобравшая нечто от страдания втоптанных в грязь простых людей его времени, полВнна потенциального бунтарства, и вполне закономерны предположения неВнкоторых французских филологов, которые пытаются установить близость Вийона к тайным плебейским движениям во Франции второй половиВнны XV века.

Литературная традиция, заложенная Вийоном, сродни Рабле, который недаром вводит Вийона в ряд эпизодов своего романа и еще чаще пользуется, не оговаривая этого, выражениями поэта. Сказалась эта традиция и в поэВнзии Клемана Маро, одного из любимцев Пушкина.

Редко у кого жизнеутверждающий дух ренессансного искусства выраВнжен с такой силой, как у Маро. Женская прелесть, дружное застолье, свежий снег и весеннее тепло, шутка и смешная выходка становятся предметом очаВнровательных мастерских стихотворений этого ученого поэта, с одинаковой легкостью слагавшего стихи на родном французском и греческом языках. Есть в его творчестве и глубокие философские раздумья, и открытый протест против насилия попов, против клерикальной реакции, грозящей его любиВнмому миру буйной плоти и свободной мысли. Клеман Маро поплатился за это тюрьмой, вынужденным бегством из Франции и смертью на негостеприВнимной чужбине, но остался верен себе до конца.

Его творчество в известной степени противостояло лионской школе поэтов, где свил себе прочное гнездо ВлпетраркизмВ» тАФ итальянское влияние, которое с галльской настойчивостью оспаривал Клеман Маро. Но и у лионВнских поэтов тАФ у Луизы Лабе, Мориса Сэва тАФ сквозь условную античную образность и чеканную форму сонета прорывается живой голос француза XVI века, трепетная человечность.

В середине века, когда во французской прозе уже взошло светило РабВнле, в 1549 году, шевалье Жоакен Дю Белле в сотрудничестве со своим друВнгом Пьером Ронсаром напечатал ВлЗащиту и прославление французского языкаВ» тАФ манифест национальной поэзии Франции. Дю Белле и Ронсар звали к борьбе за создание нового языка тАФ единого литературного языка для молодой и полной сил нации, в то время еще разделенной диалектальными перегородками. Возглавленная ими ВлПлеядаВ», как назвали они кружок семи друзей-поэтов (в память о созвездии александрийских поэтов, когда-то объединившихся во имя любви к стихотворству), стала первой поэтичеВнской национальной школой Западной Европы в полном смысле этого слова. Стремясь очистить язык литературы от средневековых пережитков, поэты ВлПлеядыВ» вместе с тем отшатнулись от буйной стихии грубой красочной наВнродной речи, из которой неустанно черпал Рабле. Их идеал меры и ясности уже предвещал эстетические принципы классицизма XVII века, надолго определившего национальную форму французского искусства.

Оба вождя ВлПлеядыВ» были глубоко своеобразными мастерами стиха. Дю Белле поднял на новую ступень искусство сонета, преодолев петраркистскую ВлгерметичностьВ» и многословие. В цикле ВлРимские древностиВ» он разВнмышляет о трагическом уделе великих империй, глядя на руины Влвечного городаВ»: Дю Белле был в составе французской дипломатической миссии в папВнском Риме, внушившем ему отвращение и презрение. В цикле ВлРазочароваВннияВ» поэт изложил свою философию жизни, мужественную и горькую, напоВнминающую философию созданных через полвека сонетов Шекспира. БлистаВнтельным мастерством отмечена обращенная к внешнему миру поэзия Ронсара, с равным увлечением воспевавшего и королевские праздники (оп был близок ко двору Валуа), и французские дубравы и луга, где ему мерещатся фавны и нимфы; особенно хороша его любовная лирика, в которую он внес искусство поэтического портрета, и лукавую нежность, грубоватую фриВнвольность истою француза XVI века. Но Ронсар, влюбленный в живую плоть, в родную природу, был поэтом и других чувств тАФ его произведения проникнуты гордостью за Францию, за ее славное прошлое, за ее таВнлантливый и трудолюбивый народ. Ронсар и Дю Белле заложили вместе с Маро тАФ как далеки они от него ни были тАФ фундамент новой французской поэзии.

Во второй половине XVI века для французской литературы настали трудные времена. Канули в прошлое те дни, когда король Франциск I иной раз брал под защиту вольнодумцев от посягательств церкви, а сестра его, королева и поэтесса Маргарита Наваррская, покровительствовала Рабле, Деперье и Клеману Маро. Теперь гуманистам грозила опасность и со стороны идеологов католицизма тАФ верного стража и охранителя монархии, и со стороны родовитых дворян-гугенотов, не желавших подчиняться королю. Над Францией занялось пламя гражданской войны и не гасло почти соВнрок лет.

Французская литература, по существу, раскололась: часть ее служила католицизму в различных его оттенках, часть примыкала к гугенотскому двиВнжению. На все это с бесконечной грустью, но и с насмешкой взирал философ-моралист Мишель Монтень, не поддерживавший открыто ни одну из враждуюВнщих партий и в своих ВлОпытахВ» (1588) именно эту позицию рекомендовавший всем мудрецам. Ибо, наблюдая жестокости и нелепости жизни своего времени, подобно другим гуманистам кризисной эпохи, он усомнился в могуществе человеческого разума.

К числу значительных поэтов-гугенотов относится, прежде всего, Агриппа д'0бинье. Ученик Ронсара, впоследствии порвавший с ним, д'0бинье зарекомендовал себя как талантливый лирический поэт циклом любовных сонетов, в котором чувства молодого влюбленного причудливо переплетены

со сложными переживаниями близкого соратника короля Генриха Наваррского, активного участника войн, терзающих Францию и омрачающих его юное сознание. Но не этим прославился д'0бпнье: в самый разгар своей мноВнготрудной жизни, измученный походами и политическими страстями, он начал поэму о современной ему Франции, гибнущей в пожаре гражданской войны,тАФ величественную стихотворную эпопею в семи частях, названную им ВлТрагическая поэмаВ».

Несмотря на черты религиозного фанатизма, ограничивающие и сужаюВнщие замысел гугенота д'0бинье, его поэма дает глубоко впечатляющую карВнтину бедствий, пожирающих Францию. Она являет собою блистательный образец пламенной гражданской лирики, наравне с которой во французВнской литературе можно поставить только гражданскую поэзию Виктора Гюго.

Другой замечательный поэт гугенотов, тоже сподвижник Генриха Наваррского тАФ Гийом Дю Бартас, погибший от раны, которую он получил в сражении с католиками. В молодые годы его звали Влгасконским жаворонВнкомВ» тАФ такой жизнерадостной и звонкой была его поэзия. Но в историю литературы он прочно вошел поэмой ВлНеделяВ». Есть дыхание фаустовского гения в этом произведении, повествующем о сотворении мира: основной пафос поэмы не в прославлении божьего промысла, созидающего мир, а в любовании бесконечно разнообразными формами жизни и природы, наблюдаемыми поэВнтом. При всем яростном гугенотстве Дю Бартаса мы не можем не видеть в ВлНеВнделеВ» множества отголосков эпохи великих географических и биологических открытий, в которую он жил.

В другом лагере тоже были даровитые поэты: изящный Депорт, создавВнший свой живописный стиль внимательного и скептического царедворца, сопровождавшего принца Генриха Валуа даже в далекую ВлморознуюВ» Польшу;

рассудительный и точный Жан Пассера.

Но побеждало наследие ВлПлеядыВ». Отшумел Ренессанс, и французская поэзия втекала в русло нового стиля тАФ классицизма.

В XV веке волна Возрождения захватила Нидерланды. Страна прошла через трудную полосу национально-освободительного и революционного движения, принявшего форму религиозной войны, в ходе которой фактически разделилась на валлонские (католические) и фламандские (протестантские) провинции. При этом многие валлонцы оказались на стороне испанских оккуВнпантов и поддерживали их власть. Еще сложнее были социальные противоВнречия в богатых нидерландских городах, где сталкивались сильный, рвуВнщийся к власти патрициат и многочисленные плебейские круги. В итоге творчество нидерландских писателей XVI века в значительной мере развиВнвалось под знаком религиозной тематики. Сильной и оригинальной стороной новой поэзии была вольнолюбивая анонимная лирика патриотов-поВнвстанцев тАФ гёзов.

Во второй половине XVI века, в обстановке побеждавшей буржуазной революции, начался подъем светской поэзии, во многом ориентированной на итальянские и французские образцы. Опыт Петрарки и ВлПлеядыВ» был переВннесен в поэзию Нидерландов Яном вандер Нотом, который ввел в нее классиВнческие жанры и сонет, а затем разработаны в национальном голландском духе Питером К. Хофтом, чья жизнеутверждающая многокрасочная поэзия выВнглядит как параллель к голландской живописи XVI тАФ XVII веков. КоренВнная нидерландская тематика нашла себе широкое выражение у Гербранда Бредеро, в чьей поэзии появляются колоритные народные образы. Но ВлзолоВнтой векВ» нидерландской поэзии приходится уже на XVII столетие, и в центре его находится творчество поэта и драматурга Йоста ван ден Вондела, художВнника общеевропейского масштаба, оказавшего заметное воздействие на ангВнлийскую и немецкую поэзию своего времени.

Позднее, чем в других странах Западной Европы, расцвела английская поэзия Возрождения. Здесь существовала могучая национальная поэтичесВнкая традиция. Древние англосаксонские фольклорные корни сплелись затем с нормандскими порослями, пересаженными из Франции, и это дало такие прекрасные плоды, как творчество Джеффри Чосера, стоящего на рубеже средних веков и Возрождения. Недаром Горький назвал Чосера Влотцом реаВнлизмаВ»: сочная живопись портретов современников в его стихотворных ВлКентерберрийских рассказахВ» и еще больше их общая концепция, столь явное столкновение старой феодальной Англии и новой Англии купцов и авантюВнристов,тАФ свидетельствуют о принадлежности Чосера к литературе ВозВнрождения.

Сложной была полоса XV века, наполненного внутренними схватками, в которых определялась эта новая Англия, теперь уже отливавшаяся в изВнложину абсолютной монархии Тюдоров. Но когда с мятежами лордов и еписВнкопов было покончено и железная десница короля Генриха VIII легла на кормило страны, определились и новые противоречия английской жизни. Англия отложилась от Рима, старую знать прижали как могли, новая знать угодничала перед королем, подкупаемая потоком земельных пожалоВнваний, сделанных за счет ВлогораживаемыхВ» крестьянских угодий, по дорогам Англии полились толпы бродяг тАФ крестьян, согнанных с насиженных мест, и Томас Мор нашел емкую фразу для описания происшедшего: ВлОвцы съели людейВ». За сострадание к народу Мор был лишен канцлерского звания, ввергнут в опалу, оклеветан и обезглавлен, но успел издать свою книгу ВлУтопияВ» (1515), адресованную Эразму Роттердамскому. Наметилось мощВнное крыло английской гуманистической мысли, то, которое поднимет в конце века Шекспира.

Томас Мор, великий мыслитель, утопист, перед умственным взором которого вставало видение счастливого будущего человечества, был также выдающимся стихотворцем-латинистом, особенно как автор эпиграмм. Но

В развитии английской поэзии на родном языке в начале XVI века особенно плодотворной была деятельность Джона Скелтона. Ученик Эразма (который отметил поэта во время своего пребывания в Англии), Скелтон сочинял и на латыни; но своеобразие его таланта проявилось, прежде всего, в английВнских стихах. Скелтон писал в народной традиции, используя незамысловаВнтый, но меткий и красочный народный стих в своей сатирической поэзии и пьесках (перекликающихся с французскими фарсами и немецкими фастнахт-шпилями). Среди них особую популярность у современников снискала наВнсмешливая ВлКнига о Колине КлаутеВ», в центре которой тАФ реалистический образ английского мужика, веселого и предприимчивого малого, иногда прикидывающегося простачком. Этот образ был подхвачен затем Эдмундом Спенсером. В лирике Скелтона отчетливо слышатся интонации народной песни, используется народная лексика и образность. В целом в творчестве Скелтона ярко сказалась англосаксонская, глубоко национальная поэтиВнческая традиция.

Но было и другое: придворные кавалеры Уайетт и Сарри, оба воины и поэты, к 30-м годам XVI века снова возвысили английскую литературу, деградировавшую после Чосера, и создали светскую поэзию в духе и на уровне Петрарки и Клемана Маро. Сарри к тому же оставил мастерской перевод двух песен из ВлЭнеидыВ» Вергилия. Однако настоящее преобразование английВнской поэзии тАФ и содержания ее, и метрики тАФ было осуществлено Эдмундом Спенсером, органически соединившим в себе обогащенную национальную традицию и достижения континентальной европейской поэзии. Спенсер восВнпевал идеального человека, сочетающего рыцарскую доблесть с ренессансной жизнерадостностью и богатством чувств, в его поэзии влюбленность в краВнсоту земного мира и стремление к земному счастью сочетаются с моральной проповедью, в которой уже чувствуется влияние пуритан. В аллегорической поэме ВлЦарица фейВ» Спенсер воспел королеву Елизавету и ее двор, соединив поэтику итальянской ренессансной поэмы с национальным, британским средВнневековым сюжетом и насытив повествование отголосками английских рыВнцарских романов. В двенадцати эклогах ВлПастушеского календаряВ» он создал широкую картину английской жизни, затронув многие вопросы своего вреВнмени тАФ о крестьянской доле, о лихоимстве духовенства, о преимуществах сельского жития перед шумным и греховным городским и о чистоте душ, присущей истым детям природы. Правда, за пастухами и пастушками СпенВнсера легко угадывались образованные придворные в крестьянских одеждах. Поэт изобразил самого себя в маске Колина Клаута тАФ народного персонажа, действующего во многих его произведениях. И в этом есть глубокий и трагиВнческий смысл: Эдмунд Спенсер, знавший о бедствиях, обрушившихся на английскую деревню при Тюдорах, ценитель народного юмора и народной поэВнзии, все-таки не сумел выйти за пределы условного изображения английской действительности, которая предстает в его эклогах как антикизированный мир поселян и пастухов.

Во второй половине XVI века в Англии сложился кружок просвещенных дворян-гуманистов, наподобие французской ВлПлеядыВ», горделиво имеВнновавшей себя ВлАреопагомВ». Многие из участников кружка довольно вражВндебно относились к правлению Елизаветы. К ним был близок мореход и поэт Уолтер Рэли, резко порвавший с итальянской традицией в английской лиВнрике; Рэли создал свою собственную поэтическую манеру, свою интонацию тАФ задушевную, искреннюю, непосредственную. Отношения у Рэли и королевВнского правительства были явно натянутыми: при Елизавете он томился в тюрьме по пустяковому обвинению, которое было лишь предлогом. При ее наследнике короле Иакове I, выпустившем Рэли из тюрьмы, поэт был казВннен в результате особенно гнусной провокации, в ходе которой погиб его единственный сын.

Опале подвергся и другой участник ВлАреопагаВ» тАФ Филип Сидни, авВнтор любовного романа, состоящего из цикла сонетов тАФ ВлАстрофил и СтеллаВ», а также романа ВлАркадияВ», полного горьких раздумий о судьбах Европы. Ему принадлежит и ВлЗащита поэзииВ», созданная не без влияния француза Дю Белле. От кого защищал поэзию Филип Сидни, снискавший себе смерть в одном из эпизодов Нидерландской революции? От нападок английской знати, презиравшей звание поэта и видевшей в нем нечто вроде шута. Поучая ангВнлийских провинциалов уважению к званию поэта и к самой поэзии, Сидни вспоминает о великих эпических традициях, живущих в английском народе, требует тАФ в противовес вкусам своего века тАФ изучения не только античВнного, но и родного поэтического наследия. Так Сидни подходит к теме одного из сонетов Шекспира, в котором поэт горько сетует на то, что презираемая профессия актера ставит его в невыносимое положение перед любимой,

Зрелое английское Возрождение выдвинуло плодовитого поэта Майкла Дрейтона, который с успехом выступал почти во всех жанрах елизаветинской эпохи. В поэме, носящей ученое название ВлПолиальбионВ», он создал славоВнсловие Англии в форме своеобразной поэтической географии, показал проВнбуждение страны в ходе меняющего ее облик ренессансного переворота. ПатВнриотический пафос, пронизывающий эту поэму, окрашивает и стихотворение ВлАзенкурВ», где поется слава английскому оружию. Любовная лирика ДрейВнтона выделяется своей искренней нотой на фоне классически условного выВнражения чувств у многих его современников. Среди них наиболее убежденВнным сторонником новых классицистических тенденций в английской литеВнратуре на рубеже XVI и XVII веков сделался Бен Джонсон, знаток античной культуры, крупнейший драматург и поэт конца английского Возрождения.

Особыми путями шло развитие Возрождения в странах Юго-Восточной Европы.

В Далмации, издавна втянутой в орбиту античной культуры, крупным центром гуманизма оказалась в XVI веке Рагуза-Дубровник, могучий приВнморский город-коммуна, напоминавший, по структуре и образу жизни, куВнпеческие города-коммуны Италии и тесно связанный с Венецией. Важное

стратегическое положение Дубровника на путях Средиземноморья сделало его участником широкого культурного обмена со многими странами Запада и Востока, взаимодействовавшими в этом регионе. В Дубровнике сложилась пестрая напряженная жизнь, дававшая богатый материал для поэзии. Эта поэзия развивалась на латинском и хорватском языках, причем классическая традиция органически сливалась с традицией самобытной местной литераВнтуры, тесно связанной с песенным народным творчеством. Труды нескольких поэтических направлений, соревновавшихся в Далмации, подготовили почву для появления целого ряда крупных поэтов-гуманистов, известных в свое время далеко за пределами Далмации, таких, как Марулич Држич.

На латинской основе развивалась ренессансная поэзия и в Польше XVI века, где в условиях выборной шляхетской монархии образовалось неВнсколько местных центров культурной жизни, выращивавших свои поэтические школы. Но была и национальная гуманистическая традиция, завещанная таким гением, как Коперник. Эта национальная традиция нашла выраВнжение в творчестве Яна Кохановского, не просто поднявшего польскую поэВнзию XVI века до общеевропейского уровня, но и создавшего в своих ВлФрашкахВ» глубоко оригинальную картину жизни Польши своего времени. Эти наброски, сделанные легким пером Кохановского, дополнил Шимон Шимонович в идиллии ВлЖницыВ», внеся в польскую поэзию ту народную тематику, которая повсеместно вторгается в европейское искусство эпохи ВозрожВндения,

В литературе Венгрии, которая как раз в XVI веке переживает трагеВндию турецкого завоевания, ростки Возрождения были заглушены и вытоптаВнны. Но еще в начале столетия крестьянское восстание под знаменем Дьердя Дожа всколыхнуло страну и засвидетельствовало наличие в ней живых и активных сил. Это они помогли отстоять от вражеских полчищ те немногие венгерские земли, которые избежали турецкого ига и стали прибежищем национальной культуры. Воспитанная в школе латиноязычной литературы, молодая венгерская письменность влилась в общий поток европейского Возрождения, прежде всего латинскими произведениями выдающегося гуманиста Борнемиссы. Но политические бури, через которые прошел венгерский народ в XVI веке, способствовали формированию поэзии на народном языке. И в значительной мере в ее традициях писал поэт-рыцарь Балинт Баллаши, гуманист на коне, погибший при защите от турок замка Эстергом. В его любовной поэзии и песенной лирике переплетаются приемы и мотивы ренессансной поэзии итальянцев и французов с образами и ритмами венгерских и славянских народных песен.

Филип Сидни в ВлЗащите поэзииВ» рассказывает, как, исполняя поруВнчение английской королевы, он побывал в замках венгерских феодалов и слуВншал во время пира местные героические песни. Не слыхал ли английский поэт и песен Балинта Баллаши, полных трагизма и национального своеобВнразия? В поэтической тоске и гайдуцкой удали этих песен уже порою чувстВнвуется тот лирический синтез, который через века расцветет в поэзии Петефи.

Самый поздний вклад в европейскую поэзию Возрождения принадлеВнжит поэтам Пиренейского полуострова; решительный поворот к новому миВнровоззрению и новой культуре произошел здесь только на рубеже XV и XVI веков, чему были свои причины. Прежде всего, тАФ затянувшаяся реконВнкиста, которая потребовала напряжения всех сил разъединенных и нередко враждовавших между Собой братских народностей, населявших полуостров. Историческое развитие Испании протекало своеобразно. Королевская власть не имела прочной опоры в испанских городах, и хотя она поочередно сломила непокорную аристократию и городские коммуны, настоящего государственВнного и национального объединения не произошло: испанские короли владыВнчествовали, опираясь лишь на силу оружия и церковную инквизицию. ОтВнкрытие в конце XV века Америки и захват огромных ее областей с золотыми и серебряными рудниками на короткий срок привели к неслыханному обогаВнщению Испании, а затем к падению золота в цене и катастрофическому обВннищанию страны, где погоня за легкой наживой вытеснила заботу о развиВнтии ремесла и землепашества. Испанская держава стала терять и свое полиВнтическое могущество, в конце XVI века от нее отпали Нидерланды, в 1588 году была разгромлена ВлНепобедимая армадаВ» тАФ испанский флот, посланный на завоевание Англии. Воцарилась реакция. Толпы нищих и бродяг потяВннулись по выжженным солнцем полям и дорогам страны, которая, сделавшись царством авантюристов и мародеров, во многом оставалась феодальной страной.

И, однако, в Испании расцвела блистательная ренессансная культура. Уже литература позднего средневековья была здесь богата и разнообразна. Арагонские, кастильские, андалусские традиции сливались в нечто новое, вбиравшее в себя и влияния Галисии с ее школой трубадуров, и Каталонии, и особенно Португалии, которая уже в XV веке начала бороться за новые морские пути и в целом обгоняла Испанию в области культурного развития. Тесные культурные связи с Испанией были усилены полувековым (1580тАФ 1640 гг.) подчинением Португалии испанской короне. Очень важным для лиВнтератур Иберийского полуострова было их многовековое соседство с литераВнтурами арабского мира. Через это соседство испанские поэты получили немало мотивов и образов, особенно заметных в романсах XV тАФ XVI веков. С другой стороны, Испания в ту пору была тесно связана с Сицилийским короВнлевством, с Венецией, держала гарнизоны и флоты во многих городах и гаВнванях Италии. В период своего формирования испанская ренессансная поэВнзия пережила сильнейшее и длительное влияние итальянской. (То же отноВнсится и к литературе Португалии.)

Первый шаг к новшествам, возвещенным итальянской и французской поэзией, сделал испанский поэт Хуан Боскан Альмогавер, выступивший сначала как переводчик Петрарки. Именно Петрарку выбрал Боскан образВнцом для реформы испанской поэзии.

На некоторое время школа Боскана оказалась ведущей. Но ей решиВнтельно возражали сторонники ВлстарокастильскойВ» школы, противопоставившие итальянской ориентации национальную традицию, опиравшиеся на опыт старшего поколения поэтов раннего испанского Возрождения, и, прежде всего на Хорхе Манрике. Завязалась ожесточенная борьба направлений в лиВнрике, завершившаяся победой талантливого поэта-рыцаря Гарсиласо де ла Вега, в творчестве которого возобладали общеевропейские поэтические принВнципы Ренессанса, углубленные и обогащенные за счет обращения к испанской действительности. От Гарсиласо де ла Вега берет начало та линия испанской поэзии Возрождения, которая достигла высокого совершенства, вобрав в себя и традиции старых национальных поэтов, и эмоциональное богатство народВнного романса, и опыт античного стихосложения наряду с античной образВнностью. При этом гуманистическое мировоззрение причудливо сплетается в испанской поэзии с элементами средневековой рыцарской идеологии. В силу исторических условий, сделавших Испанию в XVI веке опорой феодально-католической реакции, особое развитие получила религиозная лирика, отВннюдь, однако, не замыкавшаяся в узком кругу собственно клерикальных мотивов. Один из наиболее одаренных поэтов этого направления тАФ Луис де Леон, который за вольный перевод библейской ВлПесни песнейВ» был обвинен в еретичестве и брошен в тюрьму. Глубокая страстность и драматизм поэзии Луиса де Леона, отразившей духовный кризис, которым мучились многие испанские гуманисты XVI века, делают его стихи характерным и значительВнным памятником эпохи.

Всеобщее признание заслужил в конце XVI века поэт Эррера, автор большого количества пышных стихотворений в духе предклассицизма, над которыми возвышается его ода в честь победы над турками при Лепанто (1570 г.), уже предвосхищающая высокую патетику героической трагедии ВлНумансияВ», написанной позднее Сервантесом.

Испанская лирика выдвинула ряд больших поэтов, выразивших чувВнство пробуждения формирующейся (но так и не сформировавшейся в полной мере) нации, мысли и чувства нового ренессансного человека тАФ активного участника политической и светской жизни, страстного, просвещенного, жадВнного до жизни и чуткого к красоте. Это, прежде всего Сервантес и Лопе де Вега, которых, при всех различиях, сближает простота и глубоко национальВнное своеобразие стихотворной манеры. Им противостоят ВлкультеранистыВ» тАФтАв лелеявшие, прежде всего изощренную поэтическую форму, мастера витиеваВнтого и темного изложения, за условностями которого скрывалось одиночество, чувство призрачности, охватывавшее многих испанцев, живших в те годы, когда за блестящим фасадом испанской монархии все откровеннее проглядыВнвала жалкая и трагическая нищета.

Один из величайших литературных памятников XVI века тАФ поэма ВлАрауканаВ», созданная испанцем Алонсо де Эрсилья. К моменту выхода в свет этой поэмы уже много было написано о трагедии, разыгравшейся в Южной Америке, где испанские завоеватели пядь за пядью захватывали земли, веВнками принадлежавшие местным индейским народам, истребляя или порабоВнщая их, разрушали великолепные памятники их культуры и насаждали свои бесчеловечные порядки, закладывая основу колониальной империи. Уже написана была грубоватая солдатская книга Берналя Диаса, сподвижника Кортеса, лично участвовавшего в разгроме древнего ацтекского царства и полудюжины других, более мелких индейских государств; уже существовала книга Лас-Касаса, честного патера, пытавшегося защитить индейцев от зверВнства завоевателей и организовать подобие медленного приобщения их к ВлблаВнгамВ» европейской цивилизации. Эрсилья запечатлел трагедию колонизации Южной Америки в поэтическом произведении, подобных которому мировая литература не знала вплоть до поэм Пабло Неруды. Эрсилья был младшим офицером в испанской экспедиции, направленной против союза племен чиВнлийских индейцев тАФ Арауко, и сделался очевидцем варварских действий поработителей. Сюжет его поэмы основан на историческом факте; в ней риВнсуется восстание араукан, которые не только дали отпор испанцам, но и наВнвязали им затяжную, тяжелую войну. Ища ответа на вопрос о причинах длиВнтельных неудач испанского отряда, гуманист и ученый Эрсилья приходит к выводу, что индейцы защищали свою свободу и что их борьба была справедВнливой. Поэт отдает должное личной храбрости своих соотечественников, братьев по религии и по оружию, но он полон восхищения мужеством, мудВнростью и человечностью индейцев, которые становятся истинными героями его поэмы (потому она и названа ВлАрауканойВ»). Пусть в поэме есть элементы условности и стилизации, пусть чилийские индейцы нередко выглядят в ней как древние греки, как троянцы, рассуждающие о спасении родного города;

поразительно, что европеец, сын кровавой и жестокой эпохи первоначального капиталистического накопления, отдал дань уважения и сочувствия индейВнским народам, погибавшим в неравной борьбе с колонизаторами.

К лучшим образцам испанской ренессансной лирики близки сонеты великого португальского поэта Луиса Камоэнса, отмеченные высоким мастерВнством и страстным трагическим мироощущением. По новому для иберийской поэзии сложному психологизму и глубине мысли сонеты Камоэнса напомиВннают сонеты Шекспира.

В поэме ВлЛузиадыВ» тАФ литературном памятнике мирового значения тАФ Камоэнс создал истинный эпос Ренессанса. Это произведение задумано как национальная героическая поэма в духе ВлОдиссеиВ» или ВлЭнеидыВ», которая прославила бы португальцев тАФ потомков легендарного Луза, лузитан (как называли их римляне). ВлЛузиадаВ» повествует о морском походе одного из Влвеликих капитановВ» той эпохи, Васко да Гамы, проложившего путь в Ост-Индию вокруг южных берегов Африки, и о первом проникновении портуВнгальцев в эту страну. Небывало яркие описания чужой природы, то ласкоВнвого, то беспощадного моря со смерчами и бурями, сказочного Каликута и тропических островов, восточного базара, экзотических одежд и обычаев туземцев Камоэнс почерпнул из своих личных впечатлений: опальный приВндворный, потом каторжник, наемный солдат, он долго служил в португальВнских войсках, оперировавших за океаном, и делил ратные труды и опасности с простыми людьми своей страны. И хотя сюжет поэмы окружен мифологиВнческой рамкой и олимпийские боги участвуют в действии, как у Гомера, поВнмогая или чиня препятствия Васко да Гаме и его храбрым спутникам (ВенеВнра тАФ союзница славного португальца, а Вакх тАФ его противник), страницы ее дышат жизненностью. Неразрывная связь с реальной действительностью, с народом, стоящим у парусов, весел и пушек и встречающим шквалы и копья своей грудью, сообщили поэме Камоэнса достоверность поэтического докуВнмента, бессмертие пережитого, чего не было ни у Ариосто, ни у Тассо, при всем блеске их поэтического гения. ВлЛузиадаВ» тАФ подлинное порождение эпохи великих географических открытий; в мировой литературе нет памятВнников, которые с такой силой зафиксировали бы ее дух.

Итак, от Данте до Бена Джонсона и Лопе де Вега, от зари XIV до сереВндины XVII века тАФ вот пределы, в которые укладывается развитие культуры Возрождения и его поэзия.

Все Последующие времена черпали из сокровищницы этой поэзии. К своим провозвестникам тАФ поэтам XVI века восходит французский класВнсицизм; Джон Мильтон тАФ крупнейший английский поэт XVII столетия тАФ опирался на многоязычное наследие ренессансной поэзии; немецкая литеВнратура XVII века, вырабатывая стойкость и мужество перед лицом испытаВнний Тридцатилетней войны, нашла поддержку в поэтическом наследии преВндыдущего столетия, а в конце XVIII века Гете и Шиллер обратились к эпохе Возрождения, создавая бунтарские титанические образы Карла Моора и Фауста. Когда Вольтер в середине XVIII века предпринял попытку оживВнления героического эпоса в поэме ВлГенриадаВ», он в предисловии назвал АриВносто и Тассо, Камоэнса и Эрсилью как своих предшественников в этом жанре наряду с Гомером и Вергилием. Еще больше обязана шутливой эпиВнческой поэме итальянского Возрождения Вольтерова ВлОрлеанская девственВнницаВ».

Романтики в любой литературе Западной Европы были продолжатеВнлями и учениками мастеров эпохи Возрождения. Ее полнокровное, человеВнчное искусство служило образцом для многочисленных прогрессивных поэВнтов XX века. Художник социалистического реализма, Иоганнес Р. Бехер нашел нужным в свои исследования о современной литературе включить ВлМалое учение о сонетеВ» тАФ этюд, содержащий внимательный анализ шести языковых аспектов сонета: французского, немецкого, английского, итальянВнского, португальского и испанского.

Данте, Шекспир, Лопе де Вега, Сервантес, изданные на многих языках народов СССР, стали не просто нашими современниками, но и нашими соВнратниками. Как и картины художников Возрождения, драматургия, песни и стихи ренессансных поэтов вошли в культурный обиход советского человека.

Один из титанов Возрождения тАФ Джордано Бруно тАФ назвал свою книгу: ВлДиалог о героическом энтузиазмеВ». Такое название очень точно опВнределяет духовную атмосферу Возрождения, запечатленную в поэзии XIV тАФ XVI веков. Эта поэзия раскрыла красоту человека, богатство его внутренней жизни и неисчислимое разнообразие его ощущений, показала великолепие земного мира, провозгласила право человека на земное счастье. Литература Возрождения подняла призвание поэта до высокой миссии служения челоВнвечеству.

Колумб открыл путь к новому континенту. Континент чувств и мыслей, найденный поэтами Возрождения, был не меньшим открытием.

Вместе с этим смотрят:

Египетская скульптура
Жанр портрета
Жерико Теодор
Живое наследие