Стихотворение Бродского "На смерть Жукова"

Стихотворение Бродского "На смерть Жукова"

Ольга Глазунова, кандидат филологических наук, доцент, СПбГУ

К вопросу о гражданской позиции автора

В настоящее время среди любителей поэзии Бродского и профессиональных критиков общепризнанным является мнение о том, что политикой Бродский не интересовался тАФ ни до, ни тем более после эмиграции в США в 1972 году. С этим трудно не согласиться. Конечно же, поэт тАФ это всегда мятежник, но не в политическом, а в высшем смысле этого слова: в отрицании старых истин, в творческих поисках, в стремлении во всем дойти до сути на пределе человеческих возможностей.

Вместе с тем тот факт, что поэт не входил ни в какие партии и объединения и не принимал активного участия в общественно-политических мероприятиях, еще не свидетельствует об отсутствии у него гражданской позиции, потому что события, которые происходили вокруг, неизбежно оценивались им, накладывали отпечаток на его творчество. Точка зрения крупного поэта, выраженная в стихотворениях, интервью или разговорах с друзьями, рано или поздно становится достоянием всех, вызывая ответный отклик у читателей.

В 1974 году Иосиф Бродский пишет стихотворение тАЬНа смерть ЖуковатАЭ, посвященное герою Великой Отечественной войны маршалу Георгию Константиновичу Жукову. Через два года после того, как поэт вынужден был покинуть Советсткий Союз, вряд ли кто-нибудь мог ожидать от него обращения к подобной теме.

Соломон Волков в беседе с Бродским говорит о том, что это стихотворение стоит тАЬособнякомтАЭ в его творчестве, так как тАЬвосстанавливает давнюю русскую традицию, восходящую еще к стихотворению Державина тАЮСнигирьтАЭ, которое является эпитафией другому великому русскому полководцу тАФ СуворовутАЭ. Жанровое и структурное своеобразие позволяет, по мнению Волкова, рассматривать тАЬНа смерть ЖуковатАЭ как тАЬгосударственноетАЭ тАЬили, если угодно, тАЮимперскоетАЭтАЭ стихотворение 1.

Ответ Бродского на замечание собеседника для многих прозвучал неожиданно:

тАЬМежду прочим, в данном случае определение тАЮгосударственноетАЭ мне даже нравится. Вообще-то, я считаю, что это стихотворение в свое время должны были напечатать в газете тАЮПравдатАЭтАЭ.

Говоря о причинах неприятия стихотворения в эмигрантских кругах, Бродский отмечает:

тАЬНу, для давешних эмигрантов, для Ди-Пи 1 Жуков ассоциируется с самыми неприятными вещами. Они от него убежали. Поэтому к Жукову у них симпатий нет. Потом прибалты, которые от Жукова натерпелисьтАЭ.

Надо сказать, что и реакция российских читателей на стихотворение часто была далека от восторженной. В разговоре с Волковым поэт вспоминает:

тАЬИз России я тоже слышал всякое-разное. Вплоть до совершенно комичного: дескать, я этим стихотворением бухаюсь в ножки начальствутАЭ 2, и продолжает уже серьезно: тАЬА ведь многие из нас обязаны Жукову жизнью. Не мешало бы вспомнить и о том, что это Жуков, и никто другой, спас Хрущева от Берия. Это его Кантемировская танковая дивизия въехала в июле 1953 года в Москву и окружила Большой театртАЭ 2.

Можно привести много примеров из российской истории, когда писателям приходилось тАЬоправдыватьсятАЭ за свои произведения, но надо признать, что для Запада такая ситуация никак не может рассматриваться как типичная. Еще более странным представляется то обстоятельство, что это не самое сложное в творчестве Бродского стихотворение вызвало у исследователей многочисленные недоумения по поводу присутствующих в нем противоречий и далеко не беспристрастные варианты прочтения.

В статье Михаила Лотмана, например, анализу стихотворения тАЬНа смерть ЖуковатАЭ предшествует замечание о том, что тАЬстихотворения тАЮНа смерть..тАЭ занимают особое и чрезвычайно важное место в наследии БродскоготАЭ 3. Само утверждение не нуждается в комментариях, вызывают сомнение причины, в соответствии с которыми М. Лотман приходит к этому выводу. Особое значение стихотворения тАЬНа смерть ЖуковатАЭ, в представлении исследователя из Эстонии, сводится исключительно к большому количеству подобного рода стихотворений в творчестве поэта.

На основании цитаты Бродского о том, что тАЬв любом стихотворении тАЮНа смертьтАЭ есть элемент автопортретатАЭ, М. Лотман делает вывод: тАЬСоздается даже впечатление, что Бродского более интересует сама смерть, нежели тот, кто умертАЭ 4. Принимая во внимание содержание стихотворения тАЬНа смерть ЖуковатАЭ, эту мысль М. Лотмана, вероятно, следует трактовать в том плане, что и свои собственные похороны виделись Бродскому такими же пышными и торжественными, как у маршала, что и послужило причиной для написания стихотворения.

Можно было бы, конечно, не придавать значения ироническому подтексту статьи, если бы за ним не прочитывалось желание умалить событие, по случаю которого было написано стихотворение, и образ человека, которому оно посвящено, свести проблематику произведения исключительно к переживаниям автора по поводу его собственной смерти. На протяжении всей статьи М. Лотман выражает недоумение по поводу замысла Бродского, обращает внимание читателей на присутствующие в тексте несоответствия и несуразности 3, которые, по его мнению, никак не могут быть обоснованы.

В этой связи уместно задаться вопросом: что же побудило автора приступить к разбору стихотворения при отсутствии целостного концептуального подхода к его структуре и содержанию? Нельзя же, в самом деле, удовлетвориться заявлением, что тАЬотдаленность (хочется употребить здесь ломоносовское словечко тАЮдалековатостьтАЭ) и тАФ шире тАФ несоответствие вообще и становятся одним из основных мотивов разбираемого текстатАЭ 5.

Смысл обращения исследователя к заявленной теме проясняется в заключительной части статьи. Говоря о тАЬбесстрастной логичности повествованиятАЭ поэта, за которой отчетливо проглядывают тАЬхаостАЭ и тАЬбезднатАЭ, М. Лотман переходит к выводу:

тАЬВсе это вводит нас в своеобразный тАЬимперский дискурстАЭ Бродского и, далее, в саму имперскую образность Бродского, где все несуразно, разностильно, разновременнотАЭ 6.

После подобного заявления даже у самых ярых сторонников аполитичности Бродского должны возникнуть сомнения. Произведения человека, далекого от политики, не могут вызывать столь бурной эмоциональной реакции. С другой стороны, прилагательное тАЬимперскийтАЭ само по себе не содержит никакого отрицательного заряда, потому что указывает на принадлежность к государству с определенным общественно-политическим статусом. А уж где родиться в стране, обладающей имперскими амбициями, или постоянно попадающей в зависимость, или до недавнего времени не имевшей самостоятельности, нам выбирать не приходится.

Имперская образность часто рассматривается как основополагающая черта русской культуры вообще и творчества русских писателей в частности. Даже Пушкин в свое время не остался в стороне от прославления имперского духа как символа величия и мощи Российского государства. По мнению ряда исследователей, своеобразие тАЬпетербургского текстатАЭ, положившего начало русской классической литературе, как раз и заключается в придании ей тАЬотчетливо имперского, (а не узконационального) характератАЭ 7. Исходя из этого, стихотворение Бродского тАЬНа смерть ЖуковатАЭ можно рассматривать не иначе как продолжение литературных традиций прошлого.

Присутствующий в стихотворении Бродского тАЬдискурстАЭ, о котором Михаил Лотман говорит как об тАЬимперскомтАЭ, с тем же правом можно назвать тАЬпатриотическимтАЭ. Все зависит от точки зрения, но и не только. Выбор слова в этом случае обусловлен объективными факторами. В лингвистике в качестве примера оценочной номинации часто рассматривается оппозиция тАЬразведчиктАЭ тАФ тАЬшпионтАЭ, члены которой обозначают одно и то же лицо в зависимости от того, является ли он для отправителя речи представителем тАЬсвоеготАЭ или тАЬчужоготАЭ государства. Судя по замечаниям, присутствующим в статье, М. Лотман рассматривает Бродского как носителя тАЬчужоготАЭ сознания. Но можно ли это ставить в вину поэту?

тАЬЕсли выпало в Империи родитьсятАЭ, то бесполезно посыпать голову пеплом или проклинать судьбу даже тогда, когда у представителей тАЬнеимперского сознаниятАЭ будут возникать претензии по отношению к более могущественному соседу. Чувство вины, вообще, вещь довольно опасная. Вина, которую русская интеллигенция чувствовала по отношению к народу, в семнадцатом году, как известно, привела к одной из самых кровавых в истории революций.

Хотя сейчас трудно сказать, что в начале девяностых годов прошлого века послужило основанием для решения отпустить союзные республики на все четыре стороны самоопределения тАФ чувство вины или политические амбиции российских государственных деятелей, ясно одно: на пользу России это не пошло. Никто ее широкий жест не оценил, более того, после обретения долгожданной независимости нападки и претензии со стороны бывших субъектов федерации только усилились. По-человечески это понятно: кто же упустит возможность тАЬпнутьтАЭ сюзерена, утратившего былое могущество.

Любое покаяние со стороны России за свое имперское прошлое вряд ли будет воспринято при том отношении, которое существует к ней в некоторых бывших союзных республиках, и проявляется это отношение, надо отметить, не только на государственном уровне. Михаил Лотман, например, в статье не упускает возможности пренебрежительно отозваться о поэте, творчеством которого он занимается 4.

Исходя из этого, стоит ли вообще каяться или пытаться что-либо объяснить, не проще ли прочитать стихотворение тАЬНа смерть ЖуковатАЭ в тАЬсвоемтАЭ ракурсе. Возможно, в этом случае все тАЬнесоразмерноститАЭ и тАЬнесуразноститАЭ обретут смысл и логику повествования, как это всегда бывает у Бродского.

Стихотворение начинается с описания похоронной процессии:

Вижу колонны замерших внуков,

гроб на лафете, лошади круп.

Ветер сюда не доносит мне звуков

русских военных плачущих труб.

Вижу в регалии убранный труп:

в смерть уезжает пламенный Жуков.

Глагол тАЬвижутАЭ, которым поэт начинает повествование, через несколько строк повторяется в стихотворении. Использование одного и того же глагола в пределах строфы не может не настораживать, вряд ли этот факт можно объяснить случайностью или небрежностью со стороны автора.

Повторения занимают особое место в поэтическом языке Бродского. В эссе тАЬО скорби и разуметАЭ (1994) при анализе стихотворения Роберта Фроста тАЬДомашние похоронытАЭ поэт обращает внимание на неоднократное употребление автором глагола тАЬseeтАЭ (видеть) и объясняет смысл подобного построения:

тАЬЛюбой искушенный поэт знает, как рискованно на небольшом отрезке использовать несколько раз одно и то же слово. Риск этот тАФ риск тавтологии. Чего же добивается здесь Фрост? Думаю, именно этого тАФ тавтологии. Точнее, несемантического речениятАЭ.

В качестве повторяющегося слова в стихотворном тексте, по мнению Бродского, может быть использовано тАЬлюбое односложное словотАЭ, так как в этом случае словоупотребление сводится не к семантической номинации, а к тому, тАЬчтобы взорвать глагол изнутри, ибо содержание реального наблюдаемого подрывает процесс наблюдения, его способы и самого наблюдателя. Эффект, который пытается создать Фрост, тАФ неадекватность реакции, когда вы автоматически повторяете первое пришедшее на ум слово. тАЮВижутАЭ здесь тАФ просто шараханье от неизъяснимоготАЭ.

В стихотворении тАЬНа смерть ЖуковатАЭ показательным является тот факт, что Бродский при повторении использовал не тАЬлюбое односложное словотАЭ, а глагол тАЬвидетьтАЭ, о значении которого он написал при разборе тАЬДомашних похоронтАЭ. Исходя из объяснений поэта, повторяющееся тАЬвижутАЭ в стихотворении передает тАЬвосклицаниетАЭ, тАЬвзрывтАЭ, эмоциональное тАЬзияниетАЭ в условиях, когда чувства переполняют человека, не находя адекватного выражения на языковом уровне.

Маршал Жуков умер летом 1974 года. В словосочетании тАЬколонны замерших внуковтАЭ, о которых писал Бродский, прилагательное тАЬзамершийтАЭ не соотносится ни со словом тАЬзастывшийтАЭ, ни со словом тАЬхолодныйтАЭ, ни тем более со словом тАЬмертвыйтАЭ, как предполагает в статье М. Лотман. Для носителя русского языка очевидно, что тАЬзамеретьтАЭ от смерти или от холода нельзя, можно тАЬзамереть от горятАЭ или тАЬзамереть в почтительном молчаниитАЭ. Тот факт, что Бродский видит себя в колонне тАЬвнуковтАЭ, замерших у гроба маршала Жукова, свидетельствует о том, что поэт воспринимал смерть полководца как свою личную трагедию.

Когда началась война, Бродскому было чуть больше года. Немцы стремительно наступали, продвигаясь в глубь страны, чтобы во что бы то ни стало захватить ее стратегические центры. В сентябре 1941 года, когда решалась судьба Ленинграда и его жителей, оборону города возглавил Г. К. Жуков. Ценой невероятных усилий и жертв враг был остановлен. От центра города его отделяли всего 10 километров.

Началась 900-дневная блокада. В разговоре с Соломоном Волковым поэт вспоминает о том времени:

тАЬМать тащит меня на саночках по улицам, заваленным снегом. Вечер, лучи прожекторов шарят по небу. Мать протаскивает меня мимо пустой булочной. Это около Спасо-Преображенского собора, недалеко от нашего дома. Это и есть детствотАЭ 8.

Ненадолго маленького Иосифа вывозили в Череповец, остальное время он с матерью провел в осажденном Ленинграде. Отец Бродского тАФ военный корреспондент тАФ участвовал в прорыве блокады. У поэта были все основания считать себя одним из тех самых тАЬвнуковтАЭ, которые воспринимали маршала как часть своей судьбы, как защитника и освободителя отечества.

Человек, которого в последний путь провожали тысячи людей, символизировал силу и мощь Российского государства, его драматическую историю и умение побеждать в самых безнадежных ситуациях, когда отступали сильнейшие и казалось, что нет и не может быть надежды на спасение. Ощущая себя частью этой великой силы, которая, пользуясь словами из статьи М. Лотмана, тАЬодновременно и ужасала, и вдохновлялатАЭ, Бродский не мог обойти молчанием смерть ее национального героя.

В статье Михаил Лотман заявляет о том, что к описанию похорон маршала Жукова Бродский вообще не имеет отношения, так как в стихотворении речь тАЬможет идти лишь о ментальном присутствии лирического субъекта, отнюдь не тождественного самому поэтутАЭ 9.

Рассуждения о соответствии или несоответствии лирического героя автору произведения всегда уязвимы. Поэт не политический деятель, точка зрения которого определяется политикой государства или уставом выдвинувшей его партии, его творчество подчиняется внутренним побуждениям, и потому у него всегда есть возможность выбора. В отличие от обычного человека, речь которого должна соответствовать, по крайней мере, уровню собеседника, поэт при выборе тематики стихотворений абсолютно ничем не связан. По словам Бродского, тАЬлучше других на вопрос тАЮДля кого вы пишете?тАЭ ответил Игорь Стравинский: тАЮДля себя и для гипотетического alter egoтАЭ. Сознательно или бессознательно всякий поэт на протяжении своей карьеры занимается поисками идеального читателя, этого alter ego, ибо поэт стремится не к признанию, но к пониманиютАЭ (тАЬОб одном стихотворениитАЭ, 1981).

Рассматривая потенциального читателя как свое второе тАЬятАЭ, поэт волен говорить с ним о чем угодно. При этом искренность и эмоциональность восприятия являются необходимыми условиями создания талантливого произведения: если писать о том, что не находит в душе отклика, вряд ли можно ожидать заинтересованного прочтения и сопереживания от читателей.

Если же по каким-то причинам поэт хочет отстраниться от выражаемой точки зрения или написать о чем-то постороннем, что заинтересовало его, но не соответствует его взглядам, он прибегает к посреднику. Однако присутствие в тексте посредника, от лица которого ведется повествование, не определяется желанием критиков, оно должно находить подтверждение на лингвистическом уровне. В стихотворении Бродского ничего подобного нет, поэтому вновь встает вопрос, почему для автора статьи принципиально важным является отделить поэта и от события, по поводу которого написано стихотворение, и от чувств, которые поэт выражает в связи со смертью маршала.

Понять причины неприятия стихотворения Бродского и истоки многочисленных вопросов, возникающих при его прочтении, можно, обратившись к тематике: тАЬНа смерть ЖуковатАЭ является откликом поэта на событие политическое, потому что смерть государственного деятеля, даже бывшего, всегда имеет политический резонанс. В отношении маршала Жукова, который был культовой фигурой в Великой Отечественной войне, на политическое восприятие смерти неизбежно накладываются общечеловеческие и личные оценки по отношению к человеку, тАЬродину спасшемутАЭ в один из самых трудных моментов ее истории.

Обращение Бродского к образу маршала Жукова, торжественный тон повествования заставляли вольно или невольно прочитывать стихотворение как апофеоз Советской России. С другой стороны, почему именно тАЬсоветскойтАЭ? Стихотворение посвящено той России, которая была у Бродского, тАЬсоветскаятАЭ или любая другая, она оставалась для него единственно возможной тАФ такой, какой раз и навсегда вошла в его жизнь при рождении.

В стихотворении тАЬНа смерть ЖуковатАЭ автор описывает похоронную процессию глазами одного из ее участников тАФ человека из толпы, которая заполнила улицы Москвы, чтобы в последний раз проститься с легендарным маршалом. Виден тАЬкруптАЭ лошади, а, значит, тАЬгроб на лафететАЭ уже проехал; повернув голову, поэт провожает его взглядом. Настойчиво повторяющееся тАЬВижутАЭ звучит в стихотворении как удары тяжелого молота, неумолимо отсчитывающего ход истории..

На самом деле описываемая ситуация была не более чем результатом воображения поэта, так как среди участников похорон его не было и не могло быть в то время. Не было и Колонного зала, образ которого возникает у многих при интерпретации тАЬколонн замерших внуковтАЭ в первой строфе стихотворения Бродского. По воспоминаниям очевидцев, тАЬвласти предержащие побаивались его даже мертвого. тА№тАжтАє В пожарном порядке закрыли тАЮна ремонттАЭ Колонный зал Дома союзов, где обычно (по меркам разных времен) проходили прощания с выдающимися людьмитАЭ 10.

После смерти тело Г. К. Жукова было кремировано, поэтому использованный во второй строке стихотворения Бродского образ (тАЬгроб на лафететАЭ) не соответствовал действительности. Урна с прахом маршала была установлена для прощания в Краснознаменном зале Центрального Дома Советской Армии. Когда церемония закончилась, урну повезли в центр Москвы на катафалке, а у Дома Советов перенесли на орудийный лафет. Лошадь в траурном кортеже (тАЬлошади круптАЭ) тоже была вымыслом автора тАФ поэтическим приемом, позволяющим соотнести похороны Жукова с традиционным погребением великих полководцев древности. В тот день шел дождь, и об этом не упоминается в стихотворении.

Однако воображаемый слепок события выглядит настолько реальным в представлении Бродского, что у читателя не возникает сомнения в присутствии на похоронах самого автора. Более того, на фоне описываемой ситуации в стихотворении возникает метафорический подтекст, кардинальным образом меняющий механизмы соотношения между метафорой и действительностью: не метафора служит для пояснения значения реального события, а описываемая поэтом ситуация похорон обрастает метафорическим смыслом, приобретая в контексте стихотворения символическое значение, в котором восхищение и дань уважения маршалу совмещается с темой прощания с ним человека, навсегда оторванного от той реальности.

Каким же образом автору удается в стихотворении заявить о своем присутствии и отсутствии одновременно?

Роль наблюдателя, которую принимает на себя поэт, предполагает как зрительное, так и слуховое восприятие того, что происходит вокруг. Однако, описывая в стихотворении похороны маршала, Бродский замечает: тАЬВетер сюда не доносит мне звуков / русских военных плачущих трубтАЭ, тАФ зрительный образ есть, а звук отсутствует. В чем же причина? Обратимся к прозе поэта.

Рассказывая о своих родителях и о том времени, когда он еще был вместе с ними, Бродский пишет:

тАЬОчень часто вспоминаю ее (мать. тАФ О. Г.) на кухне в переднике тАФ лицо раскраснелось, и очки слегка запотели тАФ отгоняющей меня от плиты, когда я пытаюсь схватить что-нибудь прямо с огня. тА№тАжтАє тАЮОтойди! тАФ она сердится. тАФ Что за нетерпение!тАЭ Больше я этого не услышу никогда. тА№тАжтАє

Отец читает газету, я не двигаюсь с места, пока мне не скажут отложить книгу тА№тАжтАє тАЮОпять ты читаешь своего Дос Пассоса? тАФ она скажет, накрывая на стол. тАФ А кто будет читать Тургенева?тАЭ тАФ тАЮЧто ты хочешь от него, тАФ отзовется отец, складывая газету, тАФ одно слово тАФ бездельниктАЭ.

Странно, что я вижу самого себя в этой сцене. И тем не менее я вижу тАФ так же отчетливо, как вижу их. И опять-таки это не тоска по молодости, по прежнему месту жительства. Нет, скорее всего теперь, когда они умерли, я вижу их жизнь такой, какой она была прежде, а прежде она включала менятАЭ (подчеркивание. тАФ О. Г.) (тАЬПолторы комнатытАЭ, 1985).

Та жизнь, о которой говорит поэт, включала его, поэтому он не только видит, но и слышит то, что происходило в то время. В ситуации с похоронами маршала Жукова он тАЬвидиттАЭ, но не тАЬслышиттАЭ, так как описываемая им ситуация его уже не включает ни в реальности, ни в воспоминания. Воображение, как немое кино, восстанавливает события только на зрительном уровне. Однако уверенность в том, что звуки должны быть и эти звуки тАЬплачущиетАЭ, тАФ это тоже выражение авторской позиции: какими же еще они могут быть в то время, когда страна скорбит о своем герое.

Торжественно-величественный ритм начала стихотворения переходит во вторую строфу, в которой в соответствии с традицией поэт вспоминает о делах умершего:

Воин, пред коим многие пали

стены, хоть меч был вражьих тупей,

блеском маневра о Ганнибале

напоминавший средь волжских степей.

Кончивший дни свои глухо в опале,

как Велизарий или Помпей.

Упоминание имени Жукова в ряду величайших полководцев, равно как и соответствие стихотворения Бродского знаменитому тАЬСнигирютАЭ, написанному Державиным на смерть Суворова, тоже дань уважения маршалу. Все обвинения, которые после опалы Жукова щедро раздавались в его адрес (что не щадил своих солдат, что тАЬпролил крови солдатской в землю чужуютАЭ), Бродский воспринимает с позиций маршала, а не его оппонентов. Не нам, смертным, судить этого человека, только на высшем совете могут предъявить ему претензии те, кто был вместе с ним, проливал кровь, прилагал тАЬдесницутАЭ тАЬк правому делу в боютАЭ и отстоял независимость родины.

Ответ, который в воображении поэта дает маршал: тАЬЯ воевалтАЭ, если не оправдывает, то объясняет его позицию. И этого объяснения Бродскому вполне достаточно, потому что в следующей строфе стихотворения вновь звучит скорбь об умершем:

К правому делу Жуков десницы

больше уже не приложит в бою.

Спи! У истории русской страницы

хватит для тех, кто в пехотном строю

смело входили в чужие столицы,

но возвращались в страхе в свою.

Несмотря на все свои регалии, маршал Жуков был одним из многих воинов, и вряд ли при возвращении тАЬв своютАЭ столицу чувство страха обходило его стороной. Но история судит людей не по чувствам, а по делам, и эти дела тАЬродину спасшеготАЭ заставляют Бродского громко, тАЬвслухтАЭ на весь мир произносить в его адрес слова восхищения и уважения, несмотря на то что в условиях эмиграции подобные оценки с его стороны вряд ли могли быть восприняты с одобрением. Однако никакие соображения личного характера или размышления о том, что стихотворение явится не более чем тАЬжалкой лептойтАЭ по сравнению с делами умершего и что его, как прах полководца 5, рано или поздно тАЬпоглотит алчная ЛетатАЭ забвения, не могут остановить поэта.

Маршал! поглотит алчная Лета

эти слова и твои прахоря.

Все же прими их тАФ жалкая лепта

родину спасшему, вслух говоря.

Бей, барабан, и, военная флейта,

Громко свисти на манер снегиря.

тАЬНа смерть ЖуковатАЭ заканчивается образами тАЬфлейтытАЭ и тАЬснегирятАЭ, которыми Державин начинает написанное на смерть Суворова стихотворение. Надо отметить, что сам настрой последних строк стихотворения Бродского не только продолжает тему, начатую в тАЬСнигиретАЭ, но и выводит ее на качественно новый уровень тАФ противостоит унынию и тоске, которые присутствуют у Державина. Сравните:

Нет теперь мужа в свете столь славна:

Полно петь песню военну, снигирь!

Бранна музыка днесь не забавна,

Слышен отвсюду томный вой лир;

Львинова сердца, крыльев орлиных.

Нет уже с нами! тАФ что воевать?

Если в стихотворении Державина за риторическим вопросом тАЬчто воевать?тАЭ прочитывается чувство растерянности, то у Бродского стихотворение заканчивается приподнято уверенным восклицанием: тАЬБей, барабан, и, военная флейта, / громко свисти на манер снегирятАЭ.

Бей, барабан, хотя мне и не дано его услышать, тАФ бей, потому что со смертью маршала не закончится история Российского государства, не исчезнет желание побеждать, не утратятся традиции военного искусства, точно так же как много лет назад этого не произошло после смерти Суворова, несмотря на все опасения.

Стихотворение тАЬНа смерть ЖуковатАЭ не самое трудное для анализа. Чувства и мысли поэта выражены в нем ясно тАФ пожалуй, даже слишком ясно, что, вероятно, и вызывало раздражение у некоторых читателей и критиков. Повлияло ли это на творчество поэта? Ни в коей степени. Не изменилось и его отношение к России.

Находясь в эмиграции, являясь гражданином другого государства, Бродский сохранил свою внутреннюю позицию, оценивая происходящие события с тАЬроссийскойтАЭ точки зрения. Его друзья в Америке вспоминают:

тАЬКогда в декабре 81-го генерал Ярузельский ввел военное положение в Польше, Бродский обмолвился: тАЮЭто не наши танки, а ваши банкитАЭ: по его мнению, Запад боялся, что если коммунистический режим в Варшаве рухнет, то некому будет выплачивать колоссальный польский внешний долгтАЭ 11.

Поэт в России тАФ это трибун, духовный лидер, и даже камерные лирические стихотворения несут в себе отпечаток гражданской позиции автора. Вспоминая об Ахматовой, Бродский писал:

тАЬЕе тАЮгражданственныетАЭ стихи органично вливались в общий лирический поток, где тАЮмытАЭ практически не отличалось от тАЮятАЭ, употреблявшегося чаще и с большим эмоциональным накалом. Перекрываясь в значении, оба местоимения выигрывали в точности. Имя лирическому потоку было любовь, и об эпохе и Родине она писала почти с неуместной интимностью, а стихи о страсти обретали эпическое звучание, расширяя русло потокатАЭ (тАЬСкорбная музатАЭ, 1982).

Не только тАЬНа смерть ЖуковатАЭ, но и вся гражданская лирика Бродского наследует традиции русской классической литературы, в ней выражается позиция поэта тАФ патриота своего отечества. Представление о себе как о части общности тАЬмытАЭ присутствует во многих стихотворениях Бродского. Сравните отрывок из стихотворения тАЬВ разгар холодной войнытАЭ (1994):

Всюду тАФ жертвы барометра. Не дожидаясь залпа,

царства рушатся сами, красное на исходе.

Мы все теперь за границей, и, если завтра

война, я куплю бескозырку, чтоб не служить в пехоте.

тАЬМы все теперь за границейтАЭ, не только он, Бродский, но и те, кто оставались в России, получили возможность выбора после того, как тАЬкрасныйтАЭ период истории закончился.

1994 год, когда стихотворение было написано, сопровождался принципиально важными событиями в истории Российского государства. В этом году на территории страны была завершена приватизация, приступило к работе новое Федеральное собрание, был принят меморандум о гражданском мире и общественном согласии. В июне 1994 года между Россией и Европейским сообществом было подписано экономическое соглашение, а в декабре 1994 года федеральные войска вошли на территорию Чечни.

Слова из популярной песни тАЬЕсли завтра война, если завтра в походтАЭ, которые приводит в стихотворении Бродский, можно отнести не только к изменению внутренней, но и внешней ситуации для России: в 1994 году ряд бывших социалистических стран, а также страны Балтии (Литва, Латвия, Эстония) высказали намерение вступить в НАТО. Не этими ли событиями продиктовано название стихотворения Бродского тАЬВ разгар холодной войнытАЭ? Партнеры по тАЬхолодной войнетАЭ стали другими, но по сути для России ничего не изменилось.

Рассмотрим еще одно стихотворение Бродского тАЬПодражание ГорациютАЭ, которое было написано приблизительно в 1993 году.

Судя по стихотворениям, которые относятся к этому времени (тАЬПамяти Клиффорда БраунатАЭ, тАЬПисьмо в академиютАЭ, тАЬМихаилу БарышниковутАЭ, тАЬНадпись на книгетАЭ, тАЬНовая АнглиятАЭ), 1993 год стал одним из самых трагических в жизни Бродского. Однако мрачное восприятие поэтом своей судьбы никак не отразилось на его политических и гражданских взглядах. Стихотворение начинается с обращения:

Лети по воле волн, кораблик.

Твой парус похож на помятый рублик.

Из трюма доносится визг республик.

Скрипят борта.

Название тАЬПодражание ГорациютАЭ никого не может ввести в заблуждение: летящий по волнам тАЬкорабликтАЭ, чей парус похож на тАЬпомятый рубликтАЭ, а кормщиком является тАЬБорятАЭ, однозначно соотносится с Россией. На пути к морю этот тАЬкорабликтАЭ поджидают опасности, но поэт выражает уверенность в том, что все они будут благополучно преодолены.

В напутственном слове, обращенном к своей стране, Бродский пытается не столько предостеречь, сколько ободрить ее: тАЬЛети, кораблик, не бойся буритАЭ; тАЬЛети, кораблик! не бойся острых / скалтАЭ. В последнем предложении поэт говорит о том, что продвижение ее на пути к тАЬподлинно постоянной демократиитАЭ не будет гладким, но только так можно обрести свободу тАФ тАЬстать частью морютАЭ: тАЬНо ты, кораблик, чей кормщик Боря, / не отличай горизонт от горя. / Лети по волнам стать частью моря, / лети, летитАЭ. В этом предложении тАЬкорабликтАЭ можно заменить на тАЬРоссиютАЭ без ущерба для смысла и размера стихотворения.

* * *

Вопрос о гражданской позиции поэта-эмигранта чрезвычайно сложен и вряд ли может иметь однозначное решение. К тому же представления, которые уже сложились о Бродском и его творчестве в эмиграции, не так просто изменить или поколебать, потому что они имеют давние корни и объективные причины для существования.

Андрей Битов как-то сказал: тАЬЭмиграция тАФ это оскорбление человеческого достоинства на всю жизньтАЭ. Каждый переживает это оскорбление по-своему, неизменным остается одно тАФ болезненное отношение к тому, что произошло, и вполне естественная обида. тАЬНу как там в России, по-прежнему плохо, да?тАЭ тАФ по словам Битова, этот вопрос нередко можно услышать в эмигрантской аудитории. Оказавшись выброшенным за пределы круга, к которому привык, человек пытается, часто даже не осознавая того, исправить допущенную несправедливость, получить хотя бы косвенное подтверждение, что тАЬтамтАЭ после его отъезда ничто не может измениться к лучшему.

Может быть, поэтому и за границей, и в России 12 так непоколебимы стереотипы восприятия личности Бродского и так охотно поддерживаются мифы о недоброжелательном и даже пренебрежительном отношении поэта к стране, из которой он вынужден был уехать. Стихотворные же тексты свидетельствуют совсем о другом.

Находясь в эмиграции, Бродский с повышенным вниманием и крайне эмоционально воспринимал все, что происходило в России тАФ радовался успехам и болезненно переживал неудачи. Отъезд не повлиял на взгляды поэта, а значит, хотим мы этого или не хотим, нравится это кому-то или не нравится, в своих произведениях лишенный российского гражданства Бродский оставался гражданином той страны, которую он покинул.

1 Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Независимая газета, 2000. С. 54.

2 Там же. С. 54тАУ55.

3 Лотман М. На смерть Жукова (1974). В сб.: Как работает стихотворение Бродского. Ред. Л. Лосев, В. Полухина. М.: НЛО, 2002. С. 65.

4 Там же.

5 Там же. С. 67.

6 Там же. С. 75.

7 Бухаркин П. Е. Судьбы Петербургского текста русской литературы // Мир русского слова. 2003. № 1 (14). С. 87. О Петербургском тексте см. также: Топоров В. Н. Петербургский текст русской литературы (Введение в тему). В кн.: Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995.

8 Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Независимая газета, 2000. С. 19.

9 Лотман М. На смерть Жукова (1974). В сб.: Как работает стихотворение Бродского. Ред. Л. Лосев, В. Полухина. М.: НЛО, 2002. С. 66тАУ67.

10 Монахов В. Прощание с Жуковым, на котором меня поцеловал Брежнев // Парламентская газета, № 464 от 5 мая 2000 г. С. 4. См. также: Карпов В. Маршал Жуков. М.: Вече, 2002. С. 535.

11 Плешаков К. Бродский в Маунт-Холиоке // Дружба народов. 2001. № 3. С. 185.

12 Сравните: тАЬВся эта гражданская лирика (так она и называлась, и под этим названием в школе проходилась) высохла, пожелтела и превратилась в архивный документ для историка, а славные эти имена сияют лишь под их непосредственно лирикой, и, выходит, Бродский всех перехитрил, потому что золотого своего времени на гражданский пафос ни секунды не истратилтАЭ (Ким Ю. Однажды Михайлов. М.: Время, 2004. С. 268).

Сноски

1 Ди-Пи (Displaced Person (англ.)) тАФ перемещенное лицо или лицо без гражданства.

2 Надо отметить, что желание наставить поэта тАЬна путь истинныйтАЭ не давало покоя многим его современникам. Здесь уместно вспомнить другое стихотворение Бродского тАЬНародтАЭ, написанное в 1964 году в ссылке. Стихотворение, о котором Анна Ахматова записала в своем дневнике: тАЬИли я ничего не понимаю, или это гениально как стихи, а в смысле пути нравственного это то, о чем говорил Достоевский в тАЮМертвом дометАЭ: ни тени озлобления или высокомерия, бояться которых велит Федор Михайлович..тАЭ, в тогдашнем окружении поэта было воспринято как тАЬстихи на случайтАЭ, тАЬпослушное стихотворениетАЭ, написанное исключительно для того, чтобы тАЬзадобрить властитАЭ. В шестидесятые годы насмешки и обвинения возымели успех, и Бродский не включил тАЬНародтАЭ в сборники своих стихотворений; оно до сих пор остается неопубликованным. См. об этом: Лев Лосев. О любви Ахматовой к тАЬНародутАЭ. В сб.: Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Звезда, 2003. С. 325тАУ342 (комментарий. тАФ О. Г).

3 Сравните, например: тАЬтАжтАЮядтАЭ текста находится достаточно близко, чтобы все в деталях видеть, но недостаточно близко, чтобы что-нибудь услышать. тА№..тАє Теоретически можно было бы предположить, что дело идет о теле- или кинорепортаже. тА№тАжтАє Однако это предположение отвергается все тем же ветер сюда не доносит мне звуков: едва ли разумно было бы заключить, что автор сидит далеко от телевизоратАЭ (указанное издание, с. 66, 75); тАЬНаконец, в IV строфе появляется и образ самой истории, однако парадоксальным образом речь идет здесь не о прошлом, но о будущемтАЭ (с. 72); тАЬСледует обратить внимание на очередное несоответствие: живое описывается как неподвижное и холодное (замершие ассоциируются с застывшими), в то время как мертвый Жуков активен (его не увозят, он уезжает сам), подвижен и пламенентАЭ; тАЬтАЮНа смерть ЖуковатАЭ преподносит нам очередную неожиданность: речь идет о пролитой крови исключительно своих солдат, гибель которых резко контрастирует с глухой и штатской кончиной отправившего их на убойтАЭ (с. 74) (подчеркивание. тАФ О. Г.).

4 Сравните, например: тАЬОн (текст стихотворения. тАФ О. Г.) весь пронизан несоразмерностями и несуразностямитАЭ (с. 67); тАЬБродский, проявлявший вообще исключительную чуткость к структуре стиха (что не мешало ему, однако, ошибаться даже в названии размеров)..тАЭ (с. 69); тАЬкажется, что поэт ставит в строку первое ему попавшееся слово, вообще не заботясь о стилистическом регистретАЭ; тАЬВо-первых, для Бродского важен диапазон стилей; во-вторых, сам стилистический беспорядок (равно как и беспорядок жизненный, ср. хотя бы: Помнишь свалку вещей.. тАФ именно свалка достойна памяти, в отличие от великих дел и слов, которые поглотит алчная Лета)тАЭ (с. 72тАУ73), и т. д.

5 В статье тАЬПевец империи и провинциитАЭ (тАЬКулисатАЭ, № 10 от 15 июня 2001 г.) В. Шохина пишет о значении слова тАЬпрахорятАЭ в контексте стихотворения: тАЬНеожиданное словцо тАЮпрахорятАЭ (тАЮсапогитАЭ тАФ на лагерном жаргоне) как бы высвечивает эту тему светом ГУЛАГатАЭ.

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя