Пушкинское в лирике Некрасова и Добролюбова

(два примера стилистического "пушкинолюбия" в творчестве поэтов ж. "Современник")

В этой статье мы обратимся к рассмотрению образцов стилизации как жанра, а также попытаемся выяснить, как осваивали наследие великого лирика тАЬреволюционно-демократическиетАЭ авторы журнала тАЬСовременниктАЭ, а именно Н.А.Некрасов и Н.А.Добролюбов. Забегая вперед, отметим, что рассмотрение приводимых ниже фактов провоцирует вывод о том, что, как это ни парадоксально, уже по характеру освоения в произведении чужого материала, по стилистическому качеству аллюзийного произведения (т.е. отношению его или к вариациям, или к стилизациям) можно сделать прямое заключение о художественном (и шире - человеческом) отношении его создателя к предшественнику. Несомненно, этот вывод нельзя считать универсальным и пригодным ко всякому случаю: очевидно, в каждом конкретном случае он зависит от качества приводимых примеров.

1. Черта его личности.

Существуют поэты, которые, пусть и создают произведения стихотворные, более всего боятся писать тАЬпоэтичнотАЭ. Соотнося свои стихи с высокими образцами лирики, они испытывают комплекс художественной неполноценности. Проявление их творческой натуры всегда отмечено двойственностью: уже в самих произведениях читатель различает, как лирик и тАЬпевец возвышенноготАЭ, пробуждающийся в поэте, собственной рукой зажимает себе рот, а самое большее, на что осмеливается,- выразить высокие чувства скупыми словами или вовсе спрятать их, пытаясь уверить читающую публику в том, что подобную высоту признает за чувствами иными (негодованием, удрученностью, сарказмом). Подобные авторы, как правило, удачно вживаются в такую измышленную тАЬрольтАЭ, но.. Нет-нет, да и проявится временами обида на свою творческую судьбу, и тогда поэт на время дает волю своей тАЬпостыдной слабоститАЭ: начинает писать тАЬпоэтичнотАЭ и о тАЬпоэтичномтАЭ, выражать свои тАЬположительныетАЭ эмоции. А потом устыдится и - или уничтожит свое сочинение, или постарается теми средствами, что в распоряжении любого писателя, замаскировать следы проявлений такого рода чувств.

К числу таких авторов принадлежит Н.А.Некрасов. Его первые дошедшие до нас стихотворные опыты относятся к году, следующему за годом смерти Пушкина. По-разному могла сложиться судьба начинающего литератора. Перед ним было несколько путей. Поначалу он выбрал путь самый очевидный: в его раннем сборнике тАЬМечты и звукитАЭ, которого поэт впоследствии так стыдился, слишком много вялых подражаний популярным поэтам (Пушкину, Бенедиктову и другим). Вот, к примеру, как неосмысленно подходит ранний Некрасов к использованию литературного материала: в стихотворении 1839 года тАЬПир ведьмытАЭ (в первой и второй его частях), с его шутливым характером и необязательным сюжетом, он стилизуется под серьезнейшее пушкинское произведение - тАЬБесытАЭ.

1

Темно в хате, душно в хате;

Пляшут ложки на столе.

Скачет ведьма на ухвате,

Едет черт на помеле.

Светло в хате, чисто в хате..

(Мчатся тучи, вьются тучи..)

2

Ветер свищет, ветер вьется,

(Вьюга злится, вьюга плачет..)

Воет бор, ревет ручей;

Вдаль по воздуху несется

Стая леших и чертей.

(Мчатся бесы рой за роем..)

Поле стонет, поле плачет,

(Вьюга злится, вьюга плачет..

Завывает, словно волк;

(Кто их знает? пень иль волк?)

По земле ползет и скачет

(Вот уж он далече скачет..)

Змей гремучих целый полк.

Вползли змеи в двери хаты,

Черти с шумом из трубы,

Безобразны и рогаты,

(Бесконечны, безобразны..)

Повалились, как грибы.

/../

Позднее Некрасов переменил литературный маршрут. Во-первых, литературным тАЬпристрастиемтАЭ заимствователя стало творчество Лермонтова. Во-вторых, все, что заимствовал Некрасов-поэт, он стремился тАЬпрозаизироватьтАЭ. Почти все доступные ему художественные средства и сам литературный материал, что убедительно доказали Ю.Н.Тынянов (1) и Б.М.Эйхенбаум (2), он использовал исключительно для тАЬпрозаизациитАЭ: например, тонкие лирические стихи переделывал в сатиру, фельетон (тАЬВ один трактир они оба ходили прилежно..тАЭ). Но иногда желание уравнять свои стихи - хотя бы в стиле! - с высокими образцами (следовательно, и себя с их авторами?) пересиливало этот доминирующий творческий принцип. Не из подобных ли побуждений Некрасовым и Панаевым, создателями маски Нового поэта, были перекуплены права на созданный Пушкиным тАЬСовременниктАЭ?

Мы попытаемся дополнить некоторыми штрихами портрет тАЬпродолжателятАЭ Некрасова, обратившись к уникальному примеру маскировки зависимости его собственного сочинения от конкретного литературного источника. Этот пример являет собой стихотворение, впервые опубликованное в 1851 году в тАЬСовременникетАЭ (#11, с. 87-88) под заглавием тАЬК нейтАЭ и носившее подзаголовок тАЬ(Из Ларры)тАЭ во всех прижизненных изданиях сочинений поэта. В текст его Некрасов неоднократно (на протяжении жизни) вносил изменения, а канонический образец, выверенный по авторской правке, появился в посмертном издании тАЬСтихотворенийтАЭ поэта в 1879 году (цитируя его, мы выделим курсивом интересующие нас фрагменты):

В неведомой глуши, в деревне полудикой

Я рос средь буйных дикарей,

И мне дала судьба по милости великой

В руководители псарей.

Вокруг меня кипел разврат волною грязной,

Боролись страсти нищеты,

И на душу мою той жизни безобразной

Ложились грубые черты.

И прежде, чем понять рассудком неразвитым,

Ребенок, мог я что-нибудь,

Проник уже порок дыханьем ядовитым

В мою младенческую грудь.

Застигнутый врасплох, стремительно и шумно

Я в мутный ринулся поток

И молодость мою постыдно и безумно

В разврате безобразном сжег..

Шли годы. Оторвав привычные объятья

От негодующих друзей,

Напрасно посылал я поздние проклятья

Безумству юности моей.

Не вспыхнули в груди растраченные силы -

Мой ропот их не пробудил;

Пустынной тишиной и холодом могилы

Сменился юношеский пыл,

И в новый путь, с хандрой, болезненно развитой,

Пошел без цели я тогда

И думал, что душе, довременно убитой,

Уж не воскреснуть никогда.

Но я тебя узнал.. Для жизни и волнений

В груди проснулось сердце вновь:

Влиянье ранних бурь и мрачных впечатлений

С души изгладила любовь..

Во мне опять мечты, надежды и желанья..

И пусть меня не любишь ты,

Но мне избыток слез и жгучего страданья

Отрадней мертвой пустоты..

В авторский экземпляр тАЬСтихотворенийтАЭ 1873 г. (т.1,ч.1, с.51-52) Некрасов вписал, заменив прежнее, заглавие тАЬ(Подражание Лермонтову)тАЭ и на полях текста сделал следующие пометки: тАЬПодражание Лермонтову. Сравни: Арбенин (в драме тАЬМаскарадтАЭ). Не желаю, чтобы эту подделку ранних лет считали как черту моей личноститАЭ (курсив мой - В.С.); тАЬБыл влюблен и козырнултАЭ.

Современные комментаторы произведений Некрасова, не считая связь стихотворения с указанным самим поэтом источником очевидной, но не отклоняясь от тАЬверсиитАЭ автора, пытаются сгладить это противоречие.

Если и признают связь тАЬдовольно отдаленнойтАЭ (3), то не обосновывают это. Или выносят тАЬсоломоново решениетАЭ, указывая на конкретный(!) фрагмент тАЬМаскарадатАЭ (действие 1, сцена 3, выход 2), но дополняя такое указание оговорками: стихотворение тАЬне является подражанием.. в точном смысле словатАЭ (4) или тАЬявляется не подражанием.., а переосмыслением лермонтовских темтАЭ (5).

Только И.И.Подольская, комментатор академического издания сборника тАЬСтихотворения.1856тАЭ, справедливо замечает, что в авторских пометках на полях тАЬСтихотворенийтАЭ 1873 года тАЬбросаются в глаза настойчивые указания на подражательный характер стихотворения..тАЭ, и подчеркивает тАЬпротиворечивый характер.. примечаний, в одном из которых Некрасов называет стихотворение тАЬподделкойтАЭ, а в другом пишет о влюбленноститАЭ, в чем ей тАЬвидны попытки скрыть автобиографический характер стихотворениятАЭ (6).

Но в этом ли противоречивый характер некрасовских примечаний? Исследовательница подразумевает, что признание Некрасова в стилизации является ложным, маскировочным. Некрасов действительно настойчив: мало того, что уже новым заголовком расписался в подражании, вдобавок напоминает об источнике еще и на полях. Да и точное указание источника тАЬсерьезноготАЭ стихотворения - исключительный случай для Некрасова. Если желание перечеркнуть описание фактов автобиографии (допустим, что автор искренен) возникло у Некрасова, то каковы были причины его возникновения? Устыдился собственной жизни?

Очевидно, что автор скрывал нечто иное. Названный им источник, конечно, фиктивен. Но зачем все-таки он его указал, если мог ограничиться заголовком? Скорее всего, для того, чтобы направить читателей по ложному следу и дать им возможность убедиться в тАЬдовольно отдаленнойтАЭ связи с Лермонтовым. Тогда бы значимость этого стихотворения выросла в их глазах, и они бы оценили излишнюю скромность поэта.

Что же таким оригинальным образом старался скрыть Некрасов? Нам кажется, что при обнаружении преподносимых самим автором ложных данных следует учитывать характер мнимых фактов и искать истину прежде всего в том ряду, к которому эти факты могли бы относиться. Например, в данном случае, если поэт указал заведомо ложный источник, стоит подумать, не было ли его указание полупризнанием, и поискать источник истинный.

Некрасов действительно увел исследователей от настоящего объекта заимствования. Его нужно было прятать, потому что уж очень этот тайный источник известен. Это знаменитое пушкинское тАЬЯ помню чудное мгновенье..тАЭ.

Написанное в 1846 году, тАЬПодражание ЛермонтовутАЭ находится в кругу квазипушкинских стихов Некрасова: тАЬКогда из мрака заблужденья..тАЭ, тАЬРодинатАЭ, тАЬ-Так, служба! сам ты в той войне..тАЭ. Особенна заметна его связь с тАЬРодинойтАЭ, где обнаруживаем аналогичное описание некрасовской молодости:

..Но, ненависть в душе постыдно притая,

Где иногда бывал помещиком и я;

Где от души моей, довременно растленной,

Так рано отлетел покой благословенный,

И неребяческих желаний и тревог

Огонь томительный до срока сердце жег..

Но ведь, как известно, тАЬРодинойтАЭ, которую оценил В.Г.Белинский, автор гордился. Почему же он должен был стыдиться того и скрывать то, о чем открыто написал в тАЬРодинетАЭ? Очевидный ответ на этот вопрос подтверждает, что ретуширование автобиографии здесь ни при чем.

Тогда посмотрим, в чем же близость некрасовского текста пушкинскому шедевру. Обратим внимание на выделенные курсивом элементы. 1-й стих: формально-смысловая идентичность соответствующему элементу в пушкинской строке тАЬВ глуши, во мраке заточенья..тАЭ. 8-й стих: синтаксическое клише с лексическим фрагментом строки "И снились милые черты..". 17-й стих: точно цитируется фрагмент строки тАЬШли годы. Бурь порыв мятежный..тАЭ. Стихи 27-й и 28-й: они по контрасту соотносятся инспирировавшим их стихом тАЬДуше настало пробужденье..тАЭ. Стихи с 29-го по 32-й (все 8-е четверостишье) соотносятся с заключительной строфой пушкинского стихотворения: в перекрестной рифмовке Некрасова первая пара рифм на тАЬ-енийтАЭ повторяет пушкинские на тАЬ-еньетАЭ, а вторая(тАЬвновьтАЭ - тАЬлюбовьтАЭ) - попросту заимствована (случай заимствования еще более явный, чем в тютчевском тАЬБезумиитАЭ). Кроме того, первые две строки четверостишья Некрасова по смыслу соотносятся с тремя последними у Пушкина, а лексика катрена отчасти обусловлена источником: тАЬдля жизнии волненийтАЭ соотносимы с рядом тАЬи жизнь, и слезы, и любовьтАЭ, а в строке тАЬВлиянье ранних бурь и мрачных впечатлений..тАЭ, вероятно, использованы лексические элементы словосочетаний тАЬбурь порыв мятежныйтАЭ и тАЬво мраке заточеньятАЭ. Наконец, в начальном стихе последнего четверостишья тАЬПодражания..тАЭ тем же рядом тАЬи жизнь, и слезы, и любовьтАЭ обусловлены тАЬмечты, надежды и желаньятАЭ. Да и в стихотворной форме прослеживается зависимость: Некрасов сохранил рифмовку четверостиший источника ЖМЖМ, а к нечетным стихам в исходном 4-стопном ямбе (четные-то указывают на прежний метр!) добавил лишние стопы.

И еще обратимся к композиции некрасовского стихотворения: в ней относительно точно воспроизводится автором композиция лирического сюжета Пушкина ( период воодушевления - длительный период духовной пустоты - момент неожиданного воскресения души, взаимосвязанного с появлением любовного чувства).

Как мы увидели, связь тАЬПодражания ЛермонтовутАЭ с пушкинским тАЬЯ помню чудное мгновенье..тАЭ достаточно прочная. Что же, является ли стихотворение Некрасова вариацией пушкинского? Нисколько. Вариация - образец более высокий, потому что, с одной стороны, более самостоятельна, а с другой - само заимствование чужого материала мотивировано, имеет художественную целесообразность. При всем сходстве элементов некрасовского и пушкинского текстов тАЬПодражание ЛермонтовутАЭ остается только на уровне стилизации - на низшем уровне.

Для того, чтобы ответить на вопрос, почему Некрасов не вышел на уровень вариации, сравним характер отношений между двумя планами его текста с характером отношений между двумя планами вариаций тАЬПророкатАЭ. Варьирующее стихотворение - это всегда вариация тАЬна темутАЭ. Иными словами, оба плана вариации имеют общий объект изображения. Можно было бы сопоставить некрасовскую стилизацию со стихотворением А.К.Толстого тАЬМеня, во мраке и в пыли..тАЭ - и увидеть: Толстой, при всей тАЬпрозрачноститАЭ второго плана его произведения, не отступает от ведущей темы тАЬПророкатАЭ, от изображения внутреннего тАЬпросветлениятАЭ, восприятия откровения. Не то у Некрасова: во-первых, если пушкинский текст посвящен описанию роли его адресата в жизни лирического героя, то в тАЬПодражании ЛермонтовутАЭ эта тема (любовная) отодвинута, она вытеснена изображением процесса духовной эволюции самого Некрасова (пушкинское ТЫ вытеснено эгоцентричным некрасовским Я); во-вторых, тАЬПодражание ЛермонтовутАЭ, подобно тАЬРодинетАЭ, проникнуто пафосом тАЬотрицаниятАЭ (напомним, что последнее стихотворение Белинский одобрил именно потому, что почувствовал этот модный дух), и если бы это тАЬотрицаниетАЭ распространялось и на те явления жизни, которые описал Пушкин (что мы видим в тАЬПророкетАЭ лермонтовском), то это бы и придавало некрасовскому стихотворению характер вариации.

Итак, связь установлена. Остается выяснить, осознавал ли ее сам Некрасов или стилизация получилась произвольно. В пользу первого свидетельствует тот факт, что автор, который, как мы отметили выше, в течение жизни вносил в свой текст изменения, менял его таким образом, чтобы он стилистически приближался к собственному источнику. Так, например, была заменена начальная строка журнального варианта тАЬВ суровой бедности, невежественно-дикой..тАЭ на строку, содержащую элемент источника (тАЬв.. глушитАЭ), в авторской тетради 1855-го года. Позднее был включен в канонический текст и стих с аллюзийным фрагментом тАЬШли годы. Оторвав..тАЭ.

Что же получается? Поэт, который якобы к середине сороковых годов избавился от необходимости подражать кому бы то ни было и выработал оригинальный стиль (с чем мы, конечно, согласимся), все-таки не избежал незрелого желания достичь чужой стилистической планки. Публикуя приведенное здесь стихотворение с подзаголовком тАЬ(Из Ларры)тАЭ во всех прижизненных изданиях, к концу жизни он решает тАЬразоблачитьтАЭ себя и.. И дает своему творению столь же фиктивный заголовок тАЬПодражание ЛермонтовутАЭ, прекрасно осознавая, кому и какому именно произведению он так целенаправленно подражал. Но зачем это прятать?

То обстоятельство, что Некрасов являетя поэтом в стилистическом отношении действительно своеобразным, и позволяет заключить, что поэт через всю жизнь пронес подозрение в собственной художественной неполноценности. Если говорить об отношении стиля Некрасова к стилю Пушкина, то можно рассудить таким образом, что поэт-тАЬотрицательтАЭ был поглощен противоречивым чувством любви-вражды, творческой ревности. Как показывает разобранный выше пример, отталкиваться от Пушкина Некрасов пытался, но окончательно освободиться от этого тайного порока тАЬпушкинолюбиятАЭ - так и не смог.

2. Искусные приноровления.

тАЬНатура неглубокая, но живая, легкая, увлекающаяся, и притом, вследствие недостатка прочного образования, увлекающаяся более внешностью..тАЭ, тАЬЕго генеалогические предрассудки, его эпикурейские наклонности, первоначальное образование под руководством французских эмигрантов конца прошлого столетия, самая натура его, полная художнической восприимчивости, но чуждая упорной деятельности мысли, - все препятствовало ему проникнуться духом русской народности..тАЭ. Такую оценку Пушкину, поэту и человеку, дал в 1858 году в своей известной статье тАЬО степени участия народности в развитии русской литературытАЭ Н.А.Добролюбов, талантливый публицист и бездарный поэт.

Была ли закономерность в том, что многим литературным критикам середины прошлого века пришлось обратиться к этому роду деятельности по причине отсутствия поэтического дара, трудно судить, помня, к примеру, о разнообразных проявлениях своих способностей Аполлоном Гри-горьевым. Но в судьбе Добролюбова эта закономерность устанавливается. Не стяжавший славы косноязычными виршами, проникнутыми тАЬпостромантическимитАЭ (или тАЬпредсимволистскимитАЭ?) мотивами одиночества, томления, смерти, незрелый еще человек скрылся за маской умудренного жизненным опытом прокурора, предъявляющего обвинение социальным, политическим и культурным явлениям современной российской действительности. Это Добролюбов своей критической деятельностью и организационной работой в тАЬСовременникетАЭ способствовал тому, чтобы из рядов авторов журнала бежали, сторонясь политического и культурного экстремизма тАЬмолодого крылатАЭ редакции (Чернышевского и Добролюбова), наиболее одаренные писатели, такие, как Тургенев. Именно Добролюбов стал символической фигурой, заложив основы утилитарного подхода к искусству и возглавив движение тАЬутилитаристовтАЭ. Сторонники этого движения требовали от действительных художников слова, чтобы они подчинили свое творчество сиюминутным об-щественным нуждам (понятно, какое тАЬобществотАЭ имелось в виду). Их взгляд на задачи искусства очень хорошо выразил популярный в середине прошлого века пародист и сатирик Б.Н.Алмазов (7):

Нет, нет, не должен я.. И просто не могу,

Как встарь, поэзии высокой предаваться!

Когда встречаем грязь на каждом мы шагу,

Скажите, что тут петь и чем тут восторгаться? /../

(тАЬИсповедь современного стихотворцатАЭ, 1860)

тАЬПросто не могутАЭ.. Как точно вскрыта причина возникновения тАЬутилитаризматАЭ! И насколько к месту здесь пародическое использование стихов Пушкина! Этот перепев обличает двойственность в отношении к Пушкину, в целом присущую идеологическому лагерю разночинцев-тАЬотрицателейтАЭ. С одной стороны, Пушкин уже стал признанным литературным авторитетом, да еще таким, оспаривать или не замечать роль которого бесполезно и не умно. Поэтому и консерваторы, и либералы, и демократы 50-60-х годов обильно цитируют Пушкина в своих публицистических статьях. С другой стороны, творчество Пушкина стало знаменем для приверженцев тАЬчистого искусстватАЭ, в большинстве своем асоциальных, избегающих тенденциозности и утилитаризма в литературе. Поэтому революционно-демократическая критика или стремилась найти в многогранном мировоззрении поэта такие идеи, которыми Пушкин как бы опровергал самого себя, отчетливо выразившего презрение к запросам толпы в стихотворении тАЬЧерньтАЭ (тАЬПодите прочь - какое дело /Поэту мирному до вас!тАЭ), или, если убедительные контрдоводы привести было трудно, отказывала признаваемому ей пушкинскому таланту в общественной его значимости.

Так поступал с наследием поэта и Добролюбов. В своих статьях он неоднократно пользовался пукшкинскими цитатами и, подобно многим, использовал творчество Пушкина в качестве эталона художественности, который применялся им в работах, посвященных собственно литературным вопросам. Но он же и дискредитировал в вышеуказанной статье значимость поэта: тАЬМало того - он отвращался от тех проявлений народности, какие заходили из народа в общество, окружавшее Пушкина.. Пушкин тоже тяготился пустотою и пошлостью жизни.. Но он не видел исхода из этой пустоты, его сил не хватало на серьезное обличение ее (Пушкин как художник, по Добролюбову, слабосилен! - В.С.), потому что внутри него не было ничего, во имя чего можно было предпринять подобное обличение (Пушкин как человек пуст! - В.С.).. Оттого-то он и не пристал к литературному движению, которое началось в последние годы его жизни. Напротив, он покарал это движение еще прежде, чем оно явилось господствующим в литературе..тАЭ. Мог ли не считать Добролюбов Пушкина пусть авторитетным, но противником!

Как же проявилось в поэзии Добролюбова это двойственное отношение к Пушкину? Через год после опубликования названной статьи читатели тАЬСовременникатАЭ познакомились с его сатирическим приложением - журналом тАЬСвистоктАЭ, детищем Добролюбова. В первом номере журнала, в разделе тАЬМотивы современной русской поэзиитАЭ, сатирик под маской поэта Конрада Лилиеншвагера поместил стихотворение тАЬВсегда и вездетАЭ, название которого повторяет название пародии К.Павловой, а подзаголовок - указывает, что стихотворение посвящается многочисленным героям тАЬобличительныхтАЭ пьес: тАЬПосв. гг. Надимову, Волкову, Фролову, Фолянскому и подобнымтАЭ. Но и заглавие, и подзаголовок, кроме того, что обусловлены сатирическими целями, являются средством маскировки зависимости добролюбовского текста от стихотворения Пушкина тАЬБрожу ли я вдоль улиц шумных..тАЭ, в котором Добролюбов разглядел явное выражение определенной художественной и мировоззренческой установки Пушкина, доставшейся по наследству поэтам, близким к идеям тАЬчистого искусстватАЭ. Вообще молодой сатирик, о чем мы скажем ниже, эту установку оспаривал, но в данном случае она ему не помешала (напротив, даже помогла) стилизовать свое сочинение тАЬпод ПушкинатАЭ. Сопоставим фрагменты двух стихотворений:

Добролюбов: Пушкин:

Я видел муху в паутине, Брожу ли я вдоль улиц шумных,

Паук несчастную сосал; Вхожу ль во многолюдный храм,

И вспомнил я о господине, Сижу ль меж юношей безумных,

Который с бедных взятки брал. Я предаюсь моим мечтам.

/../

Я говорю: промчатся годы,

И сколько здесь ни видно нас,

Мы все сойдем под вечны своды -

И чей-нибудь уж близок час.

Я видел ручеек в долине, Гляжу ль на дуб уединенный,

Виясь коварно, он журчал; Я мыслю: патриарх лесов

И вспомнил я о господине, Переживет мой век забвенный,

Который криво суд свершал. Как пережил он век отцов.

Я видел деву на картине, Младенца ль милого ласкаю,

Совсем нага она была; Уже я думаю: прости!

И вспомнил я о господине, Тебе я место уступаю:

Что обирал истцов до тла./../ Мне время тлеть, тебе цвести.

Лягушку ль видел я в трясине, День каждый, каждую годину

В театре ль ряд прелестных лиц, Привык я думой провождать,

Шмеля ли зрел на георгине, Грядущей смерти годовщину

Иль офицеров вкруг девиц, Меж их стараясь угадать. /../

Везде, в столице и в пустыне,

И на земле, и на воде,

Я вспоминал о господине,

Берущем взятки на суде!.

Хотя метр и способ рифмовки общие, здесь мы не обнаруживаем семантического ореола метра уже потому, что темы, объекты изображения разные. Можно было бы заметить, что и в том и в другом случае у лирического героя возникают однотипные ассоциации (у каждого из героев - свои) независимо от того, где герой находится. Но это является сущностью не темы, а построения сюжета. При наличии хотя бы минимального формального сходства общий композиционный принцип сигнализирует о вероятной связи двух текстов. Казалось бы, точным показателем прямой их связи должно выступать относительно адекватное расположение в каждом тексте общих лексических элементов. Но мы можем сделать теоретическое допущение, что возможны случаи, когда автор сознательно стремится написать произведение по чужой сюжетной схеме и, чтобы скрыть связь с тектсом источника, тАЬследит за собойтАЭ, не допуская лексических повторений. Перед нами именно такой пример.

Добролюбов не просто перенял общий принцип организации сюжета. Можно сказать, что он выверял расположение частей своего сюжета по композиции пушкинского. Обратимся к композиционным соответствиям: каждая из начальных строф каждого текста сообщает о какой-либо одной ассоциации, возникшей у героя, а в заключительных строфах авторы соединяют ассоциации в едином обобщении. Но пушкинский сюжет движется дальше, а добролюбовский на этом заканчивается: автору были нужны в источнике только те его части, что несли в себе элементы эпического (указывали на перемену мест и действий). Обратив внимание на выбор Добролюбовым явлений, которые вызывают у его героя ассоциации с судьей-взяточником, мы заметим, что сатирческий текст имеет легкий оттенок пародийности.

Связь между строфами в каждом тексте создают анафорические ряды: у Пушкина - тАЬБрожу ли.. , Я предаюсь..тАЭ, тАЬГляжу ль.. , Я мыслю..тАЭ, тАЬМладенца ль милого ласкаю, Уже я думаю..тАЭ; у Добролюбова - тАЬЯ видел.. ; И вспомнил..тАЭ. Прием анафорической композиции общий, но анафоры, казалось бы, разные. Тем не менее, к концу текста Добролюбова начинает проявляться сходство и в этом дополнительном показателе: построение предпоследнего четверостишья (тАЬЛягушку ль видел..тАЭ - тАЬВ театре ль..тАЭ - тАЬШмеля ли зрел..тАЭ в первых трех стихах) копирует построение начального четверостишья Пушкина (тАЬБрожу ли..тАЭ - тАЬВхожу ль..тАЭ - тАЬСижу ль..тАЭ в соответствующих стихах).

Несмотря на оттенок пародийности, стихотворение Добролюбова направлено прежде всего против умеренно-обличительной поэзии, творцов которой регулярно атаковали сатирики-демократы. А потому по своим жанровым характеристикам текст Добролюбова попадает в ряд переходных (между пародией и перепевом) явлений. Таким образом, Добролюбов и использует текст Пушкина в качестве опоры для собственного, и в то же время тайно оспаривает его, тем самым проявляя свой сальеризм.

Признание сатирика в том, с чем именно он не согласен, обнаруживаем в следующем, втором номере тАЬСвисткатАЭ. В том же разделе тАЬМотивы современной русской поэзиитАЭ публикуется цикл пародий тАЬЧетыре времени годатАЭ, который Добролюбов приписывает Лилиеншвагеру и называет тАЬпоэмойтАЭ. Эту тАЬпоэмутАЭ предваряет вступительное слово, в котором сатирик от лица редакции характеризует Лилиеншвагера и современную поэзию: тАЬЭтот поэт-мыслитель замечателен особенно тем, что природа со всеми своими красами для него, собственно говоря, не существует сама по себе, а лишь служит поводом к искусным приноровлениям и соображениям, почерпнутым из высшей жизни духа. В новейшее время лучшими нашими критиками признано, что природа лишь настолько интересует нас, насколько она служит отражением разумной, духовной жизни. С этой точки зрения должен быть признан огромный талант в г. Лилиеншвагере.. Поэзия его должна составить новую эпоху в нашей литературе: нельзя без особенного чувства читать стихотворения, в которых поэт при виде весны размышляет об английском судопроизводстве или, отморозивши себе нос, с отрадою признается историческим воспоминаниям о двенадцатом годе. До сих пор только г. Розенгейм приближался несколько к такой высоте, да еще разве гг. Майков и Бенедиктов в некоторых стихотворениях давали слабые намеки на подобную гражданскую поэзиютАЭ.

Слава автора указывают прямо на объект сатиры - гражданскую поэзию, называя адреса пародий. Но примечательно, что из поля зрения исследователей, указывающих на Розенгейма и Майкова как на адресатов первых двух пародий цикла (8), выпал адресат заключительной части тАЬпоэмытАЭ. Ситуация тем интереснее, что вряд ли возможно установить конкретный объект данной пародии, так как Добролюбов пародировал в этой части современную патриотическую поэзию в целом. Но следовало бы назвать тот литературный источник, который сатирик взял за основу.

Источником, использованным в интересующем нас стихотворении тАЬЗиматАЭ, является стихотворный "отрывок" Пушкина тАЬОсеньтАЭ. В отличие от пародии тАЬВсегда и вездетАЭ, в тексте которой композиционное соответствие проступает, но лексического - не обнаруживается, в стихотворении тАЬЗиматАЭ, кроме контура пушкинской композиции, находим использование отдельных лексических элементов указанного прототекста и построенных по контрасту с отдельными стихами Пушкина перифрастических оборотов.

Соотнесем текст тАЬЗимытАЭ с проецируемыми в него фрагментами тАЬОсенитАЭ (они помещены в скобках непосредственно вслед за теми частями добролюбовского стихотворения, появление которых они обусловили):

Зима холодная! Тебя в укор нам ставят

Те, кои чуждое все неразумно славят.

Но мне приятнее родимая зима,

(тАЬОсеньтАЭ, строфа V:

Дни поздней осени бранят обыкновенно,

Но мне она мила, читатель дорогой..

+ VII: Унылая пора! очей очарованье,

Приятна мне твоя прощальная краса..)

Чем пресловутая Италия сама.

Невольным образом наш холод жесточайший

Напоминает мне о родине дражайшей.

Идя по улице и отморозив нос,

С отрадою всегда припомнишь тот мороз,

( VIII: Здоровью моему полезен русский холод..)

Что нам в двенадцатом году помог французов

Прогнать и перебить, как самых жалких трусов.

Тогда вся кровь во мне кипит по холоду;

( VIII: Легко и радостно играет в сердце кровь,

Желания кипят..)

Я сам тогда живу в двенадцатом году,

( VIII: ..я снова счастлив, молод..)

Не чуя холода, ни ветра завываний,

Полн исторических, родных воспоминаний..

( VIII: Я снова жизни полн..)

Дрожь в теле чувствуя, пылаю я душой

( VIII: К привычкам бытия вновь чувствую любовь..)

И родину люблю сильнее я зимой.

( VIII: И с каждой осенью я расцветаю вновь..

+ Х: И пробуждается поэзия во мне..)

Я гордо сознаю тогда душою мощной,

Что Русь действительно есть исполин полнощный!.

Оставив в стороне поиски конкретного автора из числа современников поэта как объекта сатиры, обратим внимание на характер использования материала источника. тАЬОсеньтАЭ Пушкина оказалась удобным пародическим макетом для сатиры. Но не задевает ли добролюбовская пародия и самого Пушкина, патриотические стихотворения которого (например, тАЬКлеветникам РоссиитАЭ) Добролюбов порицал?

А об этом свидетельствует и то, что предваряющие тАЬпоэмутАЭ слова Добролюбова о природе как тАЬповоде к искусным приноровлениямтАЭ для современных поэтов могут быть отнесены и к тАЬОсенитАЭ (Добролюбов, выступая против поэтов тАЬчистого искусстватАЭ видел в них прежде всего продолжателей этой пушкинской традиции - элегической медитации, хотя, заметим, традиция эта - допушкинская, но воспринята она поэтами середины века именно через поэзию Пушкина), и то, что тАЬЧетыре времени годатАЭ композиционно соответствуют пушкинской тАЬОсенитАЭ в целом.

С чем же мы познакомились? С пародией, по терминологии Тынянова, тАЬпереадресованнойтАЭ? Пародии, как правило, актуальны, посвящены вопросам современным, а Тынянов в свое время как пример тАЬпереадресованной пародиитАЭ приводил тАЬЭнеидутАЭ, написанную австрийцем Блюмауэром (9), в которой за явным пародийным планом старого образца (тАЬЭнеидытАЭ Вергилия) скрывалось вызванное актуальными причинами пародирование современников. Случай с добролюбовской тАЬпоэмойтАЭ тем и уникален, что тАЬпереадресовкатАЭ идет в обратном направлении, а использование приобретает двойственный характер: пушкинский отрывок и пародируется, и выступает в роли пародического источника. Таким образом, сатирическое стихотворение тАЬЗиматАЭ является двойной пародией (отдельно - на политические взгляды, отдельно - на художественные), охватывая и смешивая жанровые черты собственно пародии и перепева.

По ознакомлении с приведенным примером можно сделать вывод о том, что двойственность в отношении к Пушкину имеет в стихах Добролюбова отчетливее выраженный характер, чем в стихах Некрасова. Но и в том, и в другом случае рефлексирующие авторы, возводящие самих себя до почетного уровня поэтических соперников Пушкина, не могут избавиться от его стилистического влияния и держатся за композиционный каркас источника, почти не отступая от него. Это позволяет заключить, что необусловленность самого использования старой формы новым содержанием придает процитированным выше текстам характер не вполне творческих подражаний.

P.S. - 2002.

Возвращаясь к некрасовскому тексту, надо заметить, что в нем отразился не только всем известный шедевр. Дурной вкус Некрасова как читателя романтической поэзии сказывался в том, что он отбирал для скрытых подражаний те чужие тексты, которые, казалось, были насыщены тривиальными метафорами, вообще лексическими штампами. Нашел он такой текст и у Пушкина. Это незавершенное стихотворение от 1834 года:

Я возмужал среди печальных бурь,

И дней моих поток так долго мутный,

Теперь утих дремотою минутной

И отразил небесную лазурь.

Надолго ли?. а кажется, прошли

Дни мрачных бурь, дни горьких искушений.

"Мутный поток" попал в строку "Я в мутный ринулся поток..", сочетание "мрачные бури" было расчленено в стихе "Влиянье ранних бурь и мрачных впечатлений..". Но копирование не было механическим. Нет, оно имело "творческий" характер!

Некрасов - в самом благоприятном для него значении этого слова - опошлил пушкинские метафоры. У Пушкина "мутный поток" - метафора одного этапа переменчивой жизни, метафора времени вообще. Такая метафора и незатёрта, и мотивирована языковой формулой "течение времени". К тому же в пределах строфы она развивается в образ реки жизни. Но Некрасов копировал не образы (по-видимому, пушкинское искусство построения образа его не интересовало) - а словесный материал. У него "мутный поток" стал метафорой разврата, т.е. неких обстоятельств, в которые попал невинный юный герой. Это в целом характерно для романтической литературы в худших ее образцах - снимать с героя ответственность за действия и переносить акцент на сложившиеся обстоятельства.

Последний стих в тексте Пушкина повлиял на структуру соответствующей некрасовской строки. И здесь словесный материал был тайному эпигону близок. "Мрачные бури" - какая прекрасная в своей пошлости метафора! Кто только из романтиков не упоминал о буре страстей, о буре в груди героя (даже блистательный Тютчев отметится: "О, бурь заснувших не буди..")! Вот и "ранние бури" у Некрасова - это, конечно, подразумеваемые "ранние чувства". Между тем, метафорическая формула "дни мрачных бурь" у Пушкина далеко не банальна. Уже в силу того что, так сказать, наполнена биографией (и ссылка, и цензурные притеснения, и подозрения в сочувствии декабристам). Именно здесь она отражает объективные жизненные обстоятельства.

Так живое пушкинское слово Некрасов омертвлял превращением в романтический штамп.

1. Ю.Н.Тынянов. Стиховые формы Некрасова. - в кн.: Ю.Н.Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. М., Наука, 1977, с. 18-27.

2. Б.М.Эйхенбаум. Некрасов. - в кн.: Б.Эйхенбаум. О прозе. О поэзии. Л., Художественная литература, 1986, с. 340-373.

3. Н.А.Некрасов. Собрание сочинений в 4-х тт., т.1. М., Правда, 1979, с. 328.

4. Н.А.Некрасов. Полное собрание стихотворений в 3-х тт., т.1. Л., Советский писатель, 1967, с. 608.

5. Н.А.Некрасов. Полное собрание сочинений в 15-ти тт., т.1. Л., Наука, 1981, с. 590.

6. Н.А.Некрасов. Стихотворения. 1856. М., Наука, 1987, с. 445.

7. Б.Н.Алмазов. Сочинения в 3-х тт., т.2: Стихотворения. М., Университетская типография, 1892.

8. Свисток. М., Наука, 1981, с. 449.

9. Ю.Н.Тынянов. О пародии. С. 288.

Сообщение о неизвестном факте

некрасовского подражания Пушкину

было опубликовано в сб.:

VII Пуришевские чтения. МПГУ, 1995.

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя