Тема России и революции

И.Машбиц-Веров

Людей, как известно, надо судить не по тому, чего они не сделали, а по тому, что сделали. И Блока как поэта необходимо оценить не по тому, чего он не сумел достигнуть, а по тому, чего, несмотря на все противоречия, достиг.

Блок за свою недолгую жизнь узнал такие крупнейшие исторические события, как революция 1905 года, период жестокой реакции, империалистическая война, Февральская и, наконец, Великая Октябрьская революция. Все это тАФ реальные вехи путей Родины, узловые моменты ее истории, на которые живо откликнулся поэт.

С самого раннего своего творчества Блок, хоть и редко, но все же обращался к реальной жизни и истории России. С этого он, начал свой путь, осмыслив картину Васнецова ВлГамаюнВ» как образ России, идущей все вперед сквозь иго татар, голод, казни.. В период ВлСтихов о Прекрасной ДамеВ», преодолевая мистику, он показал страдания обездоленных простых русских людей, обращаясь к реальной и трудной жизни на родной земле (ВлФабрикаВ», ВлИз газетВ»).

В эпоху 1905 года Блок уже шире обращается к реальной жизни России. И просто удивительно, что уже в 1904 году он осознал, что Влбарка жизни всталаВ» и выводит ее на простор Влсильный в сером армякеВ»; что поднимающийся народ тАФ несметно растущая сила (ВлПоднимались из тьмы погребовВ»); что день 9 января он осмысливает как первый день революционной борьбы, предвещающий: Влгромче будет скрежетВ».

Правда, в стихотворении ВлМитингВ» революционер тАФ ВлсерыйВ»; он произносит Влзапыленные словаВ», гремит Влцепями тягостной свободыВ». Однако не потому ли так подчеркнута ВлсеростьВ», чтобы обычным для блоковской поэтики контрастом возвеличить революционера: Влспрятанный за черной пастью дулВ», он освящается ВлангеломВ», Влуверенно вздыхает дыханием свободыВ», Влсветел круг его лицаВ» (II, 172тАФ174).

Реалистически, без тени мистики, показывает Блок в те же годы и враждебный революции лагерь: самодержавие и ВлсытыхВ». Самодержавие для него тАФ Влпыль прошлогоВ», несдавленный ВлзмейВ», Влдревняя сказкаВ», которая Влляжет мертвойВ» в Влбесполезной борьбеВ», ибо Влготовы новые птенцыВ» (ВлВися над городом всемирнымВ», ВлЕще прекрасно серое небоВ»). Сытые же, встревоженные Влкрасным смехом чужих знаменВ», это тАФ Влважные чрева, прогнивший хлевВ» (ВлСытыеВ»).

И насколько же все это чуждо, более того, тАФ противоположно тому, что в те же годы писали Вяч. Иванов и А. Белый, действительно рисовавшие не Влреальную жизнь и реального человекаВ», а искания своих Влрелигиозных душВ»!

Обращаясь, казалось бы, непосредственно к истории, последовательные символисты остаются в том же круге субъективных религиозных исканий. Это мы видим, например, в ВлХристе и АнтихристеВ» Мережковского (1892тАФ1904). Рисуя античность, итальянское Возрождение, Россию эпохи Петра, Мережковский ищет здесь Влправду третьего ЗаветаВ», противостоящую аскетическому христианству, которое пренебрегает плотью, и язычеству, которое пренебрегает христианским ВлдухомВ». С этих позиций и трансформируется история: автора, в сущности, не интересует объективный процесс развития определенного народа в определенный период.

Многочисленные прозаические произведения другого виднейшего символиста старшего поколения тАФ Ф. Сологуба тАФ построены по тому же принципу: за внешне, казалось бы, вполне реальными событиями постоянно рисуется неподлинность реальной жизни и, наоборот, ВлподлинностьВ» мечты, игры ВлтенейВ», спасительность безумия, смерти..

На фоне и в сопоставлении с этой символистской традицией и необходимо осмыслить поэзию Блока о Родине, рядовых ее людях, нарастающем революционном движении. Тогда становится ясно, что уже в 1905 году у Блока намечается свой путь, отличающийся от пути символизма, противостоящий ему. И если уже в любовной лирике Блок разоблачал окружающий его мир, как гибельный, и напряженно искал выхода к Влвольной волеВ», к Родине, к достойной человеческой жизни, то тем более сказалась эта его направленность в разработке социально-революционной тематики.

Самостоятельность пути Блока особенно отчетливо выявилась в период реакции, начиная с 1907 года.

В это время у русских символистов появляется ряд произведений, где они так или иначе пытаются выйти за грани мятущегося ВлЯВ», обращаясь к теме России и по-своему осмысливая ее пути. Таковы, в первую очередь, книги А. Белого ВлКубок метелейВ», ВлПепелВ», ВлСеребряный голубьВ», ВлПетербургВ», а также, пожалуй, роман Ф. Сологуба ВлНавьи чарыВ» (1907-1912).

Уже во введении к ВлНавьим чарамВ» автор объявляет, что действительность, пусть она и Влбушует яростным пожаромВ» революции, тАФ безысходная тьма. Осветить же эту тьму может только мечта, и Вля, поэт, над тобою, жизнь, воздвигну творимую мною легендуВ».

Герой ВлНавьих чарВ» Триродов, ВлсоциалистВ», владеющий черной магией, и творит легенду: он воскрешает мертвых, совершает другие чудеса и, наконец, покидает темную землю ради созданной им Влхрустальной планетыВ». При этом фигурирующие в романе ВлтоварищиВ», Влсоциал-демократыВ» оказываются посрамленными в своей ВлограниченностиВ» и ВлневеденииВ». Их побеждает Триродов, по Сологубу, тАФ Влреальность будущегоВ».

Так роман, обращенный, казалось бы, к современности, продолжает традиции символистского искусства: поиски смысла жизни Влнад историейВ», превращение реального мира Влв фантом, просвечивающий иными мирамиВ».

У А. Белого эта символистская традиция предстает еще в более широких масштабах. Он возвел кустарную магию Сологуба в ранг теософии; посрамленную демократию представил ВлмногоножкойВ»; предрек, что Влоктябрьской песни 1905 года не будет никогдаВ»; увидел спасение России, осаждаемой ВлмонголизмомВ» и ВлкантианствомВ», в воскрешающем Христе.

Множить примеры сказанному нет смысла, но необходимо остановиться все же на сборнике стихов Белого ВлПепелВ» (1909). Эту книгу некоторые советские исследователи трактуют как книгу, знаменующую переход от мистики к реальной действительности, книгу революционную, родственную поэзии Блока. ВлВ ВлПеплеВ», тАФ пишет Ц. Вольпе,тАФ отброшена соловьевская мистика и ее место заступило открывшееся Белому реальное лицо русской жизниВ». В издании ВлСтихотворений и поэмВ» Белого (1966) Т. Хмельницкая оценивает ВлПепелВ» в том же духе: ВлЦентральный образ книги тАФ Россия и судьба народа.. ВлЗориВ» оказались иллюзорными, миф Вл. Соловьева о ВлЖене, облеченной в солнцеВ» не реализовался.. ВлПепелВ» тАФ переход от мистических иллюзий к реальности. Город Белого освещен заревом революционных вспышек и красных знамен, в стихах поэта появляется некрасовская гражданская прямота раскаленного гнева и болиВ». Проводя, далее, параллель с Блоком, Хмельницкая пишет, что трижды оказались оба поэта творчески близкими: в раннем периоде тАФ через соловьевство; Влвторая встреча тАФ стихи о РоссииВ», третья тАФ поэмы ВлДвенадцатьВ» и ВлХристос воскресВ».

Однако так ли это? Ведь даже в раннем творчестве, когда Белый и Блок в известной мере были близки, воспевали, по словам Е. Иванова, Влодну ЗарюВ», они все же, как мы видели, по-разному ее осмысливали и воплощали. И уж совсем по-разному осмыслили они Россию в стихах о Родине периода реакции, в поэмах об Октябре.

У Белого Россия тАФ Влпроклятая, роковая странаВ», ее Влнарод тАФ немойВ», безысходны нищета, горе, болезни, пьянство.

Такова в ВлПеплеВ» не только деревня, где живут сплошь убийцы, насильники, бродяги. Таков у Белого и город. И если, как пишет Т. Хмельницкая, этот город и бывает изредка Влосвещен заревом революционных вспышек и красных знаменВ», то лишь для того, чтобы подтвердить безысходность ВлбезумияВ».

Луч солнечный ужо взойдет:

Со знаменем пройдет рабочий.

Безумие нас заметет тАФ

В тяжелой, в безысходной ночи.

(ВлПирВ»)

Правда, в качестве эпиграфа к книге взяты стихи Некрасова. Но ведь и Некрасова символисты трактовали как поэта Влчистейшего откровения духа, самой возвышенной и свободной религииВ». Цитируемые Белым слова Некрасова о Родине: ВлНо желал бы я знать, умирая, что стоишь ты на верном путиВ» тАФ и имеют, очевидно, тот смысл, что Россия останется ВлвернаВ» религиозно-мистическому пути, полностью раскрытому и в этой книге, и в ВлКубке метелейВ», и во всем дальнейшем творчестве Белого.

С неоспоримой ясностью возникает различие поэзии Белого и Блока, если непосредственно сопоставить их стихи тех лет о России.

Вот характерное стихотворение из ВлПеплаВ» о революционном рабочем, Влзаключенном вождеВ» (1907):

Пока над мертвыми людьми

Один ты не уснул, дотоле

Цепями ржавыми греми

Из башни каменной о воле.

Да покрывается чело, тАФ

Твое чело, кровавым потом.

Глаза сквозь мутное стекло тАФ

Глаза тАФ воздетые к высотам.

Нальется в окна бирюза,

Воздушное нальется злато.

День тАФ жемчуг матовый тАФ слеза тАФ

Течет с восхода до заката.

То серый сеется там дождь,

То тАФ небо голубеет степью.

Но здесь ты, заключенный вождь,

Греми заржавленною цепью..

А вот тАФ в параллель тАФ стихотворение Блока того же года и, в сущности, на ту же тему тАФ ВлРабочемуВ» (заглавие по рукописи) :

Я ухо приложил к земле,

Я муки криком не нарушу.

Ты слишком долгим стоном душу

Бессмертную томишь во мгле.

Эй, встань, и загорись, и жги!

Эй, подними свой верный молот,

Чтоб молнией живой расколот

Был мрак, где не видать ни зги!

Ты роешься, подземный крот!

Я слышу трудный, хриплый голос..

Не медли. Помни: слабый колос

Под их секирой упадет..

Как зерна, злую землю рой

И выходи на свет. И ведай:

За их случайною победой

Роится сумрак гробовой.

Лелей, пои, таи ту новь,

Пройдет весна тАФ над этой новью,

Вспоенная твоею кровью,

Созреет новая любовь.

(III, 86).

Не ясно ли, что перед нами совершенно разное осмысление революционного рабочего? У Белого побежденный вождь одинок, кругомтАФВлмертвые людиВ», победа реакции неотвратима, это Влперст судьбы железнойВ» (ВлПирВ»). И такова же поэтическая структура стихотворения: безысходность тюрьмы подчеркнута контрастом с утраченной навсегда красотой природы: бирюза, воздушное злато, день тАФ жемчуг сопоставлены с ржавыми цепями.

У Блока голос ВлРабочегоВ» тАФ голос земли русской: ВлЯ ухо приложил к землеВ»; герой, словно Влподземный кротВ», который глубоко роет; в его руках Влверный молотВ»; за ним тАФ народ, хоть и побежденный, хоть сегодня и Влслабый колосВ», но Влпройдет веснаВ» и он созреет, вспоенный кровью. И реакция для Блока не только не безысходный перст судьбы, а Влслучайная победа, гробовой сумракВ». Наконец, Блок говорит о побежденном народе словами самого высокого уважения, любви, глубокой убежденности в его будущем: это сила неугасимого огня, которая Влмолнией расколет мракВ», и ассоциируется она с весной и любовью. Еще отчетливей слышен революционный пафос поэта в варианте заключительных строк:

Взойдет и всколосится новь,

И по весне тАФ для новой нови

Прольем ковши из жирной крови,

Чтоб зрела новая любовь.

(III, 521).

Приведем еще два стихотворения тАФ Белого и Блока (1907), тАФ дающие более широкое освещение эпохи.

У Белого это ВлОтчаяниеВ», уже упоминавшееся нами вступление к ВлПеплуВ», как бы эпиграф автора ко всей книге:

Довольно: не жди, не надейся тАФ

Рассейся, мой бедный народ!

В пространство пади и разбейся

За годом мучительный год!

Века нищеты и безволья.

Позволь же, о родина-мать,

В сырое, в пустое раздолье,

В раздолье твое прорыдать:

Туда, на равнине горбатой, тАФ

Где стая зеленых дубов

Волнуется купой, подъятой

В косматый свинец облаков,

Где по полю Оторопь рыщет,

Восстав сухоруким кустом,

И в ветер пронзительно свищет

Ветвистым своим лоскутом,

Где в душу мне смотрят из ночи,

Поднявшись над сетью бугров,

Жестокие, желтые очи

Безумных твоих кабаков, тАФ

Туда тАФ где смертей и болезней

Лихая прошла колея, тАФ

Исчезни в пространство, исчезни,

Россия, Россия моя!

У Блока это тАФ ВлТропами тайнымиВ».

Тропами тайными, ночными,

При свете утренней зари,

Придут замученные ими

Над ними встанут упыри.

Овеют призраки ночные

Их помышленья и дела,

И загниют еще живые

Их слишком сытые тела.

Их корабли в пучине водной

Не сыщут ржавых якорей,

И не успеть дочесть отходной

Тебе, пузатый иерей!

Довольных сытое обличье,

Сокройся в темные гроба!

Так нам велит времен величье

И розоперстая судьба!

Гроба, наполненные гнилью.

Свободный, сбрось с могучих плеч!

Все, все тАФ да станет легкой пылью

Под солнцем, не уставшим жечь!

(III, 87)

И опять перед нами два мира, два противоположных осмысления эпохи реакции.

У Белого это тАФ страна безысходности, страна и народ, обреченные на гибель.

Вяч. Иванов так объяснил эти стихи: Вл..У Андрея Белого послышались крики последнего отчаянияВ» потому, что он слишком близко принял кощунственную действительность, Влопровергшую богаВ»,тАФ действительность периода Влвойны и освободительного движенияВ», источавших Влтончайшие яды недугаВ». Но такой пессимизм теурги преодолевают Влво имя религиозного приятия нетленной под покровом тления ЗемлиВ».

Слова Иванова, главы теургов, очень точно характеризуют идею ВлОтчаянияВ» (да и всей книги ВлПепелВ»). И они вносят ясность, прежде всего, в заклинание Белого, который призывает Влисчезнуть России.. где смертей и болезней лихая прошла колеяВ»,тАФ колея, очевидно, Влземли, источавшей ядыВ».

Религиозное же приятие Влнетленной землиВ», спасающее от ВлотчаянияВ», Белый дал в ряде других стихотворений книги, в частности, в своем ВлОбетеВ»; где Влгорестные земные пространстваВ» преодолеваются в мистико-теософских мирах:

Уносимся в обитель нашу

Эфиром плещущих степей..

Там вспыхнет луч..

Тема России у Белого тАФ тема ее Влрелигиозного спасенияВ». Блок же шел другим путем, и Россия периода реакции предстает поэтому перед ним совершенно иной. В стране лишь временно властвуют Влгроба, наполненные гнильюВ». И воплощено это в жизненно-конкретных Влслишком сытых телахВ», торжествующих (Влдовольных сытое обличьеВ») вкупе с Влпузатым иереемВ». Но за всем этим поэт видит грядущее Влвеличие времениВ», величие народа, который победит этот мрак. В другом варианте стихотворения социальная мотивировка еще обнаженней:

Гроба, наполненные гнилью,

Рабочий сбросит с вольных плеч.

(III, 522)

Так в годы реакции отчетливо возникает принципиальное различие путей Белого и Блока.

Белый продолжает путь символиста-мистика. Блок же, освободившись от ранней мистики, от уродовавшей его Влстарой верыВ», не ищет больше спасения в надземном. Наоборот, он все теснее сближается с реальной действительностью. Глубочайшим образом переживая муки Родины, Блок ищет выхода не в небе, а на земле. И отсюда также совершенно другой ВлобетВ» Блока, противостоящий ВлобетуВ» Белого:

Да. Так диктует вдохновенье:

Моя свободная мечта

Все льнет туда, где униженье,

Где грязь, и мрак, и нищета.

Туда, туда, смиренней, ниже тАФ

Оттуда зримей мир иной..

Ты видел ли детей в Париже,

Иль нищих на мосту зимой?

На непроглядный ужас жизни

Открой скорей, открой глаза,

Пока великая гроза

Все не смела в твоей отчизне, тАФ

Дай гневу правому созреть,

Приготовляй к работе руки..

(III, 93)

Бесспорно: Блок в это время еще не знал действительных путей освобождения от мрака жизни. Он поэтому и искал подчас забвения, Влтопя отчаянье в винеВ», в страстях, самое Влимя тАФ РоссияВ» произносил нередко Влвнешне наивно, внешне бессвязноВ» (1908, VIII, 266). Но за этой внешней бессвязностью всегда крылось глубокое чувство Родины, любовь к ней, вера в нее. Именно эти чувства, созревая и укрепляясь, убеждали поэта в великом будущем Родины:

В голодной и больной неволе

И день не в день, и год не в год.

Когда же всколосится поле,

Вздохнет униженный народ?

Что лето, шелестят во мраке,

То выпрямляясь, то клонясь

Всю ночь под тайным ветром, злаки:

Пора цветенья началась.

Народ тАФ венец земного цвета,

Kраса и радость всем цветам:

Не миновать господня лета

Благоприятного тАФ и нам.

(1909, III, 88)

Блок все более осознавал: Влмир безмерно больше и прераснее, чем каждый из насВ»; Влсоциальная тема тАФ самая важнаяВ»; писатели, красующиеся своим ВлЯВ», черпающие материал Влиз чего угодно, только не из жизниВ», могут создавать лишь Влнечестную, декадентскую литературу (VIII, 412, 413, VII, 217). В объективном мире тАФ в революции тАФ Блок и ищет спасения России. С наибольшей силой это поэтически воплощено в цикле ВлЯмбыВ» (1907тАФ1914):

Я верю: новый день взойдет..

Пусть день далек тАФ у нас все те ж

Заветы юношам и девам:

Презренье созревает гневом,

А зрелость гнева тАФ есть мятеж.

(III, 96)В этой связи особенно знаменателен цикл ВлНа поле КуликовомВ» (1908).

Блок стремится осмыслить здесь исторический путь России. Куликовская битва для него тАФ символ величайших испытаний, которые Родина, несмотря ни на что, преодолела.

И поэт видит далее все тот же трудный путь: Влвечный бой, покой нам только снитсяВ». Но вместе с тем он глубоко верит в будущее России и притом совсем не в религиозном духе. Окружающую Влночную и зарубежную тьмуВ» победит Влдревняя воляВ» народа, пробужденная еще Влтатарской стрелойВ».

Она победит и современную тьму:

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами

Степную даль.

Не Влбожья матьВ», а реальная Россия с ее ковылями, реками, вековой тоской, непрекращающимися боями и пожарами,тАФ вот что живо в душе поэта, всегда его ВлкличетВ», оставаясь для него Влдивным дивомВ».

Явись, мое дивное диво,

Быть светлым меня научи!

Цикл завершается стихотворением, где тьма эпохи реакции, когда как будто наступила ВлтишьВ», вовсе не воспринимается поэтом как Влперст судьбыВ». Это очередное испытание: Влсуровое облако заволокло грядущий деньВ». Но неизбежны новые битвы, великие дни революции. Это продолжение темы ВлЯмбовВ» о грядущем величии времен, которые сбросят Влгроба, наполненные гнильюВ»:

За тишиною непробудной,

За разливающейся мглой

Не слышно грома битвы чудной,

Не видно молньи боевой.

Но узнаю тебя, начало

Высоких и мятежных дней.

(III, 253)

Цикл ВлНа поле КуликовомВ» входит в раздел ВлРодинаВ» (1908тАФ1916). И здесь еще отчетливей предстают пути, которые видятся поэту как возможный выход для Родины. В стихотворении ВлРоссияВ» (1908тАФ1910) Блок обращается к неиспользованным величайшим богатствам страны:

Твои болотистые топи

Обманчивы, как ты сама:

Там угля каменного копи,

Там драгоценных камней тьма!

Сулишь ты горы золотые,

Ты дразнишь дивным мраком недр.

Россия, нищая Россия,

Обетованный край твой щедр.

(III. 590)

В стихотворении ВлРодине (ВлРусь моя, жизнь мояВ», 1910), Блок противопоставляет ВлтьмеВ» тогдашней России, Влсонному мареву тАФ царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьмаВ» тАФ Влвольное сердцеВ» тАФ вариант Влдревней волиВ» народа:

Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться..

Вольному сердцу на что твоя тьма?

(III. 259)

В стихотворении ВлЗадобренные лесом кручиВ» речь идет о сектантах, высоко возносившихся Мережковским и другими символистами. У Блока же это люди, которые Влне знают о веснеВ», шепчут вечные молитвы Вллюдской врагинетАФтишинеВ»; и растут они с Влзапуганными душамиВ», Влнесут испуганной России весть о сжигающем ХристеВ» (в вариантах тАФ Вло чудовищном ХристеВ»). Но и за этой вековой тишиной запуганной и униженной страны поэт видит иное: огромные, неиссякаемые творческие возможности:

Но в каждой тихой, ржавой капле

Зачало рек, озер, болот.

(III, 248, 586)

В стихотворении ВлНовая АмерикаВ» (1913, первоначальное название ВлРоссияВ») Влстарческий и постный ликВ» униженной страны вытесняет страна величайших возможностей, Россия заводов и труда. И этой Влневесте-РоссииВ» Влне страшны голоса каменных песенВ»:

То над степью пустой загорелась

Мне Америки новой звезда!

ВлНовая Америка в понимании Блока, тАФ справедливо замечает В. Орлов, тАФ это поэтический образ будущего мира Великой ДемократииВ». И там, по Блоку, оттеснив врагов человека тАФ тишину и лень, тАФ восторжествуют новые люди и творческий труд:

И Америка новая снится,

Новый род и его города..

Там за белым, за красным, за черным тАФ

Есть великое счастье труда.

(III, 270, 596, 597).

В стихотворении ВлБыло то в темных КарпатахВ» (1913), созданном, по признанию поэта, когда ему Влбыло очень скверноВ», он пишет:

Верь, друг мой, сказкам: я привык

Вникать

В чудесный их язык

И постигать

В обрывках слов

Туманный ход

Иных миров..

Так легче жить,

Так легче жизнь терпеть

И уповать,

Что темной думы рост

Нам в вечность перекинет мост..

Жди, старый друг, терпи, терпи,

Терпеть не долго, крепче спи.

(III, 290)

Очевидно, что такие ВлсказкиВ» тАФ это ВлистинаВ» символизма, которой он сам когда-то был верен. Теперь он иронически характеризует провидения такого искусства как Влтемную думуВ», сон: Влэто из жизни другой мне жалобный ветер напелВ». Действительно, в это время Блок уже был далек от символистов. ВлНикаких символизмов больше, тАФ один, отвечаю за себя одинВ» тАФ записывал он в том же году в ВлДневникеВ» (VII, 216).

Сказанным определяется отношение Блока к империалистической войне, а затем и к Октябрьской революции. В 1915 году В. И. Ленин писал: ВлВ одном отношении русское правительство не отстало от своих европейских собратьев: так же, как и они, оно сумело осуществить обман ВлсвоегоВ» народа в грандиозном масштабе. Громадный, чудовищный аппарат лжи и хитросплетений был пущен в ход и в России, чтобы заразить массы шовинизмом, чтобы вызвать представление, будто царское правительство ведет ВлсправедливуюВ» войну, бескорыстно защищает Влбратьев-славянВ» и т. д.В».

В этом ВлграндиозномВ» обмане активно участвовали и писатели.

Только два больших русских поэта выступили против войны: Демьян Бедный и В. Маяковский. Все остальные так или иначе воспевали войну. Даже Брюсов поддался в первый год угару шовинизма. Но первое место принадлежит здесь, пожалуй, Н. Гумилеву. Он создал культ войны: война для него тАФ расцвет духа человека, святое дело:

И поистине светло и свято

Дело величавое войны:

Серафимы, ясны и крылаты,

За плечами воинов видны

и т. п.

Игорь Северянин выступал несколько по-иному. Он был поэтом той буржуазии, которая, посылая людей на убой, сама, по слову Маяковского, весело проживала Влза оргией оргиюВ». И призывая всех, даже женщин, идти на войну тАФ ВлБлагословение народу! Благословение войне!. Лей кровь, как водуВ».. тАФ сам Северянин предпочитал в это время тАФ

Пройтиться по Морской с шатенками,

Свивать венки из хризантем,

По-прежнему пить сливки с пенками..

Наиболее активен был Ф. Сологуб. Он даже издал специальную книгу стихов ВлВойнаВ» (1915).

В предисловии к сборнику военных стихов русских поэтов он объяснял: ВлВойна тАФ одно из могущественнейших средств, которым пользуется Рок народов для достижения своих далеких целейВ». Рок же русского народа (Влотношение русского духа к войне, согласное с духом и судьбою России и оовещеное немеркнущим светом религиозного сознанияВ») заключается в том, что Влпревратности военного счастья и тяжелые удары судьбы принимаются, как жертвы, покорно и смиренно, тАФ жертвы, спасительной силой которых крепка русская земляВ».

Так религией оправдывает и благословляет Сологуб кровавую бойню тАФ величайшие страдания миллионов. А долгом русской поэзии он объявляет перевоплощение народных мук в Влрадость, бодрость и надеждуВ».

Именно эту функцию и выполняет символистская поэзия. В стихах самого Сологуба утверждается, что русский народ играет роль Мессии: ВлОн тАФ молот, Господом избранный!В», Влпобеждает СатануВ», и каждый солдат это сознает:

Я вышел в ратное поле,

Сражаюсь за святую Русь.

Вся жизнь моя в Божьей воле,

И я ничего не страшусь.

Гарантией же победы при этом провозглашается ВлСвятой Георгий ПобедоносецВ»: Влнетлением венчанный, на горе небес стоит, и день победы, день желанный славным ратям он сулитВ».

Вместе с тем ВлбожескийВ» подвиг оборачивался у Сологуба и вполне реальными вожделениями: надеждой овладеть Босфором, Константинополем, ВлширьюВ» чужих земель:

Грохочут пушки у Босфора,

И уж свободны станут скоро

Пути для наших кораблей..

И наши станут шири, дали

И средиземный гул волны,

О чем так долго мы мечтали,

О чем нам снились только сны..

К. Бальмонт освящает войну тем же ВлРокомВ». Россия отрывает Влсвятые новиВ»; небесные Влзвоны и светВ» льются на сильного, смелого, бодрого, гордогоВ» русского солдата. Тот же, Влкто поет про руки, ногиВ» (т.е. об изувеченных войной людях), объявляет Бальмонт, тот Влраб проклятый, прочь с дороги!В».

Христианнейший смиренник Вяч. Иванов, как и Бальмонт, восстает против тех, кто отказывается воевать, Влстыдясь знаменоваться кровьюВ». Это, объявляет он, ложное понимание христианского завета любви: Влложь уединенного добраВ» тех, кто оторвался от народа; это Влнедуг, блуждание во Христе и соблазнВ». Да, утверждает Вяч. Иванов, в будущем народы будут Влцеловаться в соборной святынеВ». Но теперь, когда восстало Влчерное застарелое злоВ», в войне тАФ Влкрасота, правда, суд божийВ». И подлинно народная Влсовесть русскаяВ» это знает:

Когда решеньем вышних сил

Русь ворога превозмогает, тАФ

Архистратиг ли Михаил,

Иль ей Георгий помогает.

И на вселенские весы

Бросая подвиг достославный..

Ты, совесть русская, себе,

Дитя, верна и в бездорожье

Скитаний темных. И Судьбе

Самой кричишь: ВлСуди по-божьи!В»

Особый интерес представляет поэтическое осмысление войны А. Белым.

Непосредственно на эту тему он, впрочем, не писал. Став в те годы ревностным учеником теософа Штейнера, он уехал в Швейцарию, где строил ВлИоанов храмВ». И в стихах его раскрывались различные теософские проблемы, в духе теурго-теософии трактовались любовь и бытие. Суровая жизнь, однако, вторгалась в этот искусственный мир, и война у Белого получила известное освещение.

И вот его ВлконцепцияВ» войны. Действительность (как это воплощено, в частности, в вышеприведенном стихотворении ВлТелаВ», 1916) тАФ Влнебытие, беспламенная мглаВ», где влачит Влбессмысленные дни разбитый дух в разорванном телеВ». И тем более бессмысленно существование Влмертвенных тварейВ» в Влгрозной гариВ» войны. Обрести же смысл жизни человек может лишь обратившись к Влиным мирамВ»: ВлМы тАФ ослепленные, пока в душе не вскроем иных миров знакомое зерноВ». А тогда уже, по Белому, раскрываются два спасительных начала: Христос и теософская космогония.

Пришествие Христа рисуется, например, в стихотворениях ВлА. М. ПоццоВ». Слыша доносящиеся с Вогез Влотчетливые грохоты митральезВ», поэт молится: ВлТы тАФ в грохоты неумолимой битвы, о, Господи, сойди!В» И господь исполняет моление: ВлИдет тАФ туда: в молитвы: в зори, в зовы, в грома, в рога гранатВ». А далее, предвещает поэт, с пришествием Христа последует благостное обновление мира:

Пусть мы тАФ в ночи! Пусть тАФ ночи бездорожий!

Пусть тАФ сон и сон!.

В покое зорь и в предрассветной дрожи

За ночью тАФ Он.

Собственно же теософское осмысление войны тАФ несколько иное: спасение несут Влволны набегающего света иных земель, благие иерархииВ». Однако Христос и здесь присутствует. Так создается мистико-теософское единство. В известных стихотворениях ВлРодинеВ» об этом говорится со всей возможной для такой темы ясностью. Сгорающая в великих испытаниях, в Влстолбах громового огня, в роковых разрухахВ», Россия Влтверденеет алмазом брониВ» и с помощью Христа и космических стихий преодолевает тьму, оставаясь страной-Мессией:

Из моря слез, из моря муки

Судьба твоя тАФ видна, ясна:

Ты простираешь ввысь, как руки,

Свои святые пламена тАФ

Туда тАФ в развалы грозной эры

И в визг космических стихий, тАФ

Туда, тАФ в светлеющие сферы,

В грома летящих иерархий.

(ВлРодинеВ», 1916)

В твои роковые разрухи,

В глухие твои глубины, тАФ

Струят крылорукие духи

Свои светозарные сны.

Сухие пустыни позора,

Моря неизливные слез тАФ

Лучом безглагольного взора

Согреет сошедший Христос..

(ВлРодинеВ», 1917)

Если суммировать сказанное, то перед нами действительно, Влчудовищный аппарат лжи и хитросплетенийВ», созданный поэтами, чтобы заразить массы шовинизмом и представить войну как святое дело. При этом символисты создали свою концепцию, освящающую империалистическую бойню богом, Мессией, Судьбой, а у Белого еще и теософией.

На этом фоне следует осмыслить творчество Блока тех лет. Как и Белый, Блок непосредственно на тему войны написал мало. Но причины здесь иные: Блок не ушел ни в теософию, ни в Влиные мирыВ». Наоборот, война тАФ в центре постоянных раздумий поэта. Но Блок отнесся к ней, как к величайшему несчастью Родины и народа. Это очередное испытание, путь сквозь безбрежную тоску, кровь, бои, ночь, все те же Влиспепеляющие годыВ». И Блок не знает Влбезумья ль в вас, надежды ль весть?В»..

Незнание выхода, Влроковая пустотаВ» этих страшных лет, Влкровавый отсвет от дней войныВ» тАФ вот что вызвало немоту Блока: Влто гул набата заставил заградить устаВ» (III, 278).

Однако есть у Блока и отклики на войну.

В сентябре 1914 года, в самый разгар шовинизма, Блок пишет стихотворение ВлПетроградское небо мутилось дождем..В»

В это время барды войны торжественно воспевали уход на бойню: под звуки фанфар, боевых рогов, оркестров, под благословение бога и святых. Блок тоже рисует отправление эшелонов с воинами на фронт. Но все дается в ином освещении.

Цветущие молодые жизни тАФ Влболь разлуки, тревога любви, сила, юность, надеждаВ», тАФ вагон за вагоном угоняются на запад, под Влдымные тучи в кровиВ». И слышен не победный рог славы, а ВлрожокВ», который ВлплачетВ». Ахматова в стихотворении ВлМолитваВ» писала, что Влгрешно томитьсяВ» об уходящих и гибнущих на фронте: ВлПодумай, ты можешь теперь молиться заступнику своемуВ». Блок тоже говорит о неуместности грусти, скорби, жалости. Но по другим причинам:

Жалость тАФ ее заглушает пожар,

Гром орудий и топот коней.

Грусть тАФ ее застилает отравленный пар

С галицийских кровавых полей..

(III, 275)

Еще более глубоко раскрывается трагическое состояние родины во время войны в стихотворении ВлКоршунВ» (1916).

Война, говоря словами Блока, тАФ продолжение Вллжи и грязи, в которой купалась наша родинаВ». И вот возникает образ коршуна, который нещадно клюет покорную, несущую тяжкий крест, страну: коршун самодержавия тАФ символ войны и зверских расправ с народом:

Идут века, шумит война,

Встает мятеж, горят деревни,

А ты все та ж, моя страна,

В красе заплаканной и древней.

Доколе матери тужить?

Доколе коршуну кружить?

(III, 281)

Последним откликом Блока на войну была поэма ВлСкифыВ». Поэма помечена 30 января 1918 года. Следовательно, она создавалась в чрезвычайно ответственное, сложное время, разобраться в котором было очень нелегко. Еще 8 ноября 1917 года, на 11 съезде Советов, был принят Декрет о мире. Одновременно было обнародовано по радио ВлОбращение к народам и правительствам всех воюющих странВ». Союзники, однако, не только продолжали отмалчиваться, но и начали активные действия против молодого Советского государства.

Борьба за мир, начатая Советской Россией, оказалась (как и предвидел Ленин) исключительно трудной. ВлМы боремся против обмана правительств, которые все на словах говорят о мире, справедливости, а на деле ведут захватные грабительские войныВ», тАФ указывал Ленин. Вместе с тем окончательно обнажилась лживость деклараций разных буржуазных партий об их якобы борьбе за мир: ВлВсе партии до сих пор говорили об этой борьбе, но дальше слов и лицемерия не шлиВ».

Империалисты вовсе и не хотели справедливого мира. Они хотели тАФ и это одинаково относилось к внутренней и к иностранной буржуазии, к союзникам и к врагам тАФ ценой русcкой крови, за счет территории России, с выгодой для себя перекроить карту мира, а заодно и покончить с Советской властью. Эту тактику хищников великолепно раскрыл Ленин.

ВлВзгляните на факты относительно поведения англо-французской буржуазии, тАФ говорил он. тАФ Она всячески втягивает нас теперь в войну с Германией, обещает нам миллионы благ.. Она хочет, чтобы мы теперь воевали с Германией. Понятно, почему она должна хотеть этого.. Англо-французская буржуазия ставит нам западню: идите-ка, любезные, воевать теперь, мы от этого великолепно выиграем. Германцы вас ограбят, ВлзаработаютВ» на Востоке, дешевле уступят на Западе, а кстати Советская власть полетитВ»

В свою очередь, и русская буржуазия надеялась на немцев как на ВлизбавителейВ».. ВлЭта буржуазия встречает с восторгом немецких завоевателей, тАФ указывал Ленин. тАФ Они..травят криками Влпохабный мир, позорный мирВ». Они хотят, чтобы Советская власть дала бой.. зная, что у нас сил нет, и тащат в полное порабощение к немецким империалистам, чтобы устроить сделку с немецкими полицейскими..В»

В этих условиях сепаратный и немедленный мир с Германией был единственным выходом для Советской власти, единственной возможностью добиться мира.

Однако даже в Центральном Комитете партии не было единомыслия по этому вопросу. Любители Влреволюционной фразыВ» предлагали Влреволюционную войнуВ», Влни мира, ни войныВ». Только В. И. Ленин и несколько самых близких к нему людей видели истинное положение вещей и в трудной и долгой борьбе добились наконец правильного решения. 23 февраля, незадолго до заключения Брестского договора, Ленин писал в ВлПравдеВ»: ВлПусть знает всякий: кто против немедленного, хотя и архитяжкого мира, тот губит Советскую властьВ».

Такова была политическая обстановка, когда Блок выступил со ВлСкифамиВ». Как же он осмыслил и поэтически воплотил сложнейшую проблему войны?

В этом отношении заслуживает особого внимания запись Блока в ВлДневникеВ» от 11 января 1918 года. ВлРезультатВ» Брестских переговоров (т. е. никакого результата..), тАФ записывает Блок. тАФ Никакого тАФ хорошо-с. Но позор 3 1/2 лет (ВлвойнаВ», ВлпатриотизмВ») надо смыть. Тычь, тычь в карту, рвань немецкая, подлый буржуй! Артачься, Англия и Франция! Мы свою историческую миссию выполним. Если вы хоть Влдемократическим миромВ» не смоете позора вашего военного патриотизма, если нашу революцию погубите, значит вы уже не арийцы больше. И мы широко откроем ворота на Восток.. Опозоривший себя, так изолгавшийся, тАФ уже не ариец.. И наш жестокий ответ, страшный ответ тАФ будет единственно достойным человека.. Европа (ее тема) тАФ искусство и смерть. Россия тАФ жизньВ» (VII, 317, 318).

В этой записи дана, в сущности, концепция ВлСкифовВ». Как и в поэме, поэт апеллирует к философии истории Вл. Соловьева. И вот Восток, Влжелтая опасностьВ» возникает как возможная ВлместьВ», как возмездие изолгавшемуся Западу. Однако за этим естественным для Блока идейным, так сказать, атавизмом нетрудно разглядеть другое тАФ истинный его пафос, который сводит на нет искусственную концепцию, обнаруживая советско-патриотическую ориентировку.

В самом деле: что Блок прежде всего выражает своими записями в ВлДневникеВ»?

Во-первых, ясное сознание, что попытка союзников сорвать Брестские переговоры тАФ это не только стремление продолжать ВлпозорВ» войны, но тАФ одновременно тАФ попытка Влпогубить нашу революциюВ».

Во-вторых, что таким своим поведением союзники поддерживают интервенционистские устремления Германии, которая Влтычет в картуВ», вожделея раздела России и захвата территорий.

В-третьих, что такая обстановка создает объединенный лагерь империалистов, стремящихся продолжать войну за счет России и русской революции.

Наконец, в истинно человеческой миссии выступает на этом фоне Советская Россия, требующая мира. В этой единственно человеческой и миролюбивой политике и заключается, по Блоку, Влисторическая миссия РоссииВ», которую она выполнит: это жизнь, противостоящая смерти.

С замечательной поэтической силой все сказанное и выражено в ВлСкифахВ». Но только в поэме к знамени мира присоединяется еще другое знамя тАФ труда. Присмотримся, как это выражено в образной системе поэмы.

Поэт противопоставляет старый Запад и новую Россию.

Это, с одной стороны, мир захватов и разрушений, давно готовившаяся империалистическая бойня: ВлИ вы, глумясь, читали только срок, когда наставить пушек жерлаВ». Война впоследствии и разгорается: ВлВот срок настал. Крылами бьет беда, и каждый день обиды множит..В»

И это, с другой стороны, мир, умеющий ценить и любить все человеческое тАФ Влострый галльский смысл, сумрачный германский генийВ». Мир, противостоящий прежде всего войне, крови:

Придите к нам! От ужасов войны

Придите в мирные объятья!

Пока не поздно тАФ старый меч в ножны,

Товарищи! Мы станем тАФ братья!

Братство, к которому от имени Советской России призывает поэт, это и есть тот новый, единый в своей трудовой основе мир, который указывает выход из кошмара разрушений к строительству истинно человеческой культуры:

В последний раз тАФ опомнись, старый мир!

На братский пир труда и мира,

В последний раз тАФ на с

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя