Пушкин и литературное движение его времени

В.Э. Вацуро

Центральное положение, которое занял Пушкин в русской литературе XIX в., определялось не только уникальностью его индивидуального дарования. Здесь действовали и общие закономерности историко-литературного процесса тАФ силы, которые соединились как в едином фокусе в феномене Пушкина и выдвинули его на это место. Первая треть XIX в. в России не случайно определяется как Влпушкинская эпохаВ» тАФ и этот термин означает не только эпоху, проходившую под знаком Пушкина, но и эпоху, его сформировавшую.

Первоначальное литературное воспитание Пушкина питалось истоками Просвещения XVIII в. в его французском и русском вариантах. Принято считать, что доминантой его было именно французское Просвещение, тАФ и в целом это верно, однако роль национальных начал в нем не следует недооценивать. Московская литературная среда, с которой тесно соприкасалась семья будущего поэта, была в это время в авангарде русского литературного движения: в Москве жили Карамзин и И.И. Дмитриев, и к их ближайшему окружению принадлежал, в частности, дядюшка Пушкина Василий Львович, бывший первым его литературным наставником. В Москве издавались лучшие русские литературные журналы карамзинской ориентации; в ВлВестнике ЕвропыВ», основанном Карамзиным, в первое десятилетие XIX в. сотрудничают В.А. Жуковский, братья Андрей и Александр Тургеневы, молодой П.А. Вяземский, несколько позднее К.Н. Батюшков и сам Пушкин.

У нас очень мало данных для воссоздания той литературной атмосферы, в которой проходили детские годы Пушкина. Несомненно, однако, что с литераторами уходящего столетия семью связывало живое предание. К нему восходят, например, сохраненные Пушкиным сведения об интересе его родителей и бабушки к жизни и деятельности Фонвизина (Новонайденный автограф, 1968); оно во многом предопределило и то глубокое впечатление, которое произвела на молодого Пушкина знаменитая встреча на лицейском экзамене 1815 г. с Державиным, назвавшим его своим поэтическим наследником.

Вместе с тем уже в долицейский московский период мальчик Пушкин становится [невольно вовлеченным в полемику] литературных групп и течений, принимавшую все более антагонистический характер и вылившуюся в прямые столкновения. Культурное созревание его шло необыкновенно быстро; оно совпадает по времени с формированием ВлБеседы любителей русского словаВ» и будущего ВларзамасскогоВ» кружка. Первая объединила ВлархаистовВ», противников карамзинской литературной реформы и шире тАФ противников европейской просветительской традиции, которой она противопоставляла патриархально-религиозные начала в общественной жизни, а в литературе тАФ ориентацию на внеисторически понятые образцы русского XVIII в., в частности на Ломоносова; второй резко выступил против общественного и литературного консерватизма ВлбеседчиковВ», составя своего рода Вллиберальный фронтВ» в политике и литературе. К 1810тАФ1811 гг. относятся полемические статьи и стихотворные послания-памфлеты Д.В. Дашкова и В.Л. Пушкина, открывшие прямую литературную полемику, которая в 1815 г. привела к созданию ВлАрзамасаВ» (Альтшуллер, 1984; Арзамас и арзамасские протоколы, 1933; Арзамас, 1994).

К моменту переезда в Петербург и поступления в Лицей (1811) у Пушкина был уже достаточно широкий запас литературных впечатлений и ориентаций. Конечно, сочувствие его полностью принадлежит будущим ВларзамасцамВ» и затем организационно оформленному кружку; его литературное творчество лицейского времени буквально пронизано идеями и речениями из арсенала ВларзамасцевВ»; он внимательно следит и за литературной продукцией ВлБеседыВ», откликаясь на нее сатирами, посланиями и эпиграммами в ВларзамасскомВ» духе (свод литературы см. в: Пушкин А.С. Стихотворения лицейских лет. СПб., 1994). Он прямо причисляет себя к Вларзамасскому братствуВ», и эта группа тАФ Жуковский, Вяземский, Ал. Тургенев, Д.В. Давыдов тАФ составит впоследствии его литературный круг (Гиллельсон, 1974; Гиллельсон, 1977).

Два литературных деятеля из этой среды выдвигаются как непосредственные литературные учителя Пушкина. Это Батюшков и Жуковский. Традиционно на первое место ставится Батюшков.

Вопрос о значении для Пушкина литературных традиций, представленных этими двумя именами, представляет собою широкую и сложную проблему, перерастающую пределы собственно пушкиноведческой проблематики. Сущность художественного метода Батюшкова и Жуковского, его эстетические основы, доминирующие черты их поэтического стиля тАФ все это по-разному осмысляется в историко-литературной науке. В классической работе А.Н. Веселовского ВлЖуковский: Поэзия чувства и сердечного воображенияВ» (1904) Жуковский рассматривался как сентименталист тАФ и эта точка зрения находит сторонников и поныне, тАФ однако уже в 1930-е гг. возобладал взгляд на него как на романтического поэта, представителя консервативного, по определению Пушкина, ВлготическогоВ» романтизма, с ясно выраженными чертами религиозного мистицизма как в идеологии, так и в поэтике. Такая трактовка поэзии Жуковского, в несколько упрощенном и, в соответствии с идеологическими тенденциями времени, социологизированном виде, была дана в книге Б.С. Мейлаха ВлПушкин и русский романтизмВ» (1937), оказавшей значительное влияние на дальнейшее изучение проблемы. Творческие искания молодого Пушкина совершенно очевидно не совпадали с религиозно-философскими устремлениями Жуковского, и это расхождение чаще всего осмыслялось как полемика. Такое понимание как будто находило себе и прямое фактическое подтверждение: в ВлРуслане и ЛюдмилеВ» Пушкин откровенно пародировал ВлДвенадцать спящих девВ» Жуковского и в более поздние годы демонстрировал свое равнодушие к ВлмистическойВ» поэзии. Гедонистически-чувственная, предметная и ВлземнаяВ» поэзия Батюшкова оказывалась ему ближе; ранняя лирика Пушкина буквально пронизана реминисценциями из Батюшкова, более всего из ВлМоих пенатовВ»; самый облик Батюшкова в посланиях к нему лицеиста Пушкина выступает как стилизованный символ Влнаследника Тибулла и ПарниВ», певца любви и эстетизированных жизненных наслаждений, символ поэтической и шире тАФ духовной свободы. Это был тот самый комплекс поэтических идей, который воплощал сам Пушкин в своем лицейском творчестве.

Подробный разбор Влтрадиции Батюшкова и ЖуковскогоВ» в творчестве Пушкина был дан Г.А. Гуковским в книге ВлПушкин и русские романтикиВ» (1946; переизд. 1965). Анализируя основы поэтического стиля Батюшкова и Жуковского (последний рассматривался в книге как проекция субъективно-идеалистической философии, что впоследствии вызвало оправданные сомнения), Гуковский устанавливал доминирующее значение Батюшкова для Пушкина; однако оба эти начала для него не выстраивались в жесткую оппозицию. Поэтические системы Жуковского и Батюшкова, столь различные на первый взгляд, отнюдь не были антагонистичными в своих основах, напротив: они сближались в самых существенных своих чертах (в понимании сущности поэтического слова, вневербальных средств, метафорического языка и пр.), определяя собой принципы той Влшколы гармонической точностиВ», к которой прямо причислял себя Пушкин. В сознании современников и Батюшков, и Жуковский были родоначальниками так называемой Влновой школы поэтовВ», куда включали и Пушкина. Обширный материал, подтверждающий такое понимание, содержался и в книге В.В. Виноградова ВлСтиль ПушкинаВ» (1941), где анализ лирического творчества Пушкина на лингвостилистическом уровне сопровождался многочисленными аналогами из Батюшкова и Жуковского (формы поэтического словоупотребления, лирические формулы, синтаксический строй и т.п.).

Все эти наблюдения и выводы заставили внести коррективы в представления о литературных взаимоотношениях Жуковского и Пушкина. Тяготея к ВлбатюшковскомуВ» гедонизму в выборе тем и угла зрения на них, Пушкин даже в моменты наибольшего расхождения с Жуковским продолжал признавать себя его учеником (ср. в письме П.А. Вяземскому от маятАФиюня 1825 г.: ВлЯ не следствие, а точно ученик его <..>. Никто не имел и не будет иметь слога, равного в могуществе и разнообразии слогу егоВ» тАФ Пушкин, XIII, 183). Включив в ВлРуслана и ЛюдмилуВ» травестию сюжета ВлДвенадцати спящих девВ», Пушкин в этой поэме выступил как прямой выученик Влшколы гармонической точностиВ» тАФ и развернувшаяся вокруг нее полемика в значительной мере касалась тех форм поэтического стиля, которые были введены в русскую поэзию Жуковским. К этому следует добавить, что личные отношения с Жуковским уже в лицейские годы приняли для Пушкина форму литературного ученичества и наставничества. Жуковский внимательно и заинтересованно следит за творчеством молодого поэта, читает в рукописи его стихи, позднее вводит его в арзамасский круг; Пушкин адресует ему послания именно как поэтическому учителю (ВлК ЖуковскомуВ», 1816; ВлЖуковскомуВ», 1818) (см.: Иезуитова Р.В. Жуковский и его время, 1989).

В первые послелицейские годы обозначаются и новые тенденции в литературных взаимоотношениях Пушкина. Более всего он захвачен театральными впечатлениями. Театр сближает его с прежними противниками ВлАрзамасаВ» тАФ А.А. Шаховским, П.А. Катениным, А.С. Грибоедовым. Это были не просто личные контакты, но и расширение эстетического диапазона.

Пушкин писал Катенину в феврале 1826 г.: ВлМногие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мыслиВ» (Пушкин, XIII, 262). ВлАрхаистыВ» и более всего ВлмладоархаикиВ» (Катенин, Грибоедов) разрабатывали те сферы литературы, которых мало касались поэты Влшколы гармонической точностиВ»: национальный фольклор, ВлвысокуюВ» библеическую поэзию, трагедию, стремясь найти современные аналоги как античной, так и французской классической трагедии, ВлпростонароднойВ» баллады (Катенин). Этот художественный опыт Пушкин усваивает.

Еще в 1920-е гг. Ю.Н. Тыняновым была поставлена проблема воздействия на Пушкина ВлархаическойВ» традиции (ВлАрхаисты и новаторыВ», 1929). В дальнейшем она разрабатывалась на разных уровнях; так, В.В. Виноградов подчеркивал ее роль в преодолении Пушкиным ограниченности литературно-языковой реформы Карамзина. Эти положения в целом не требуют пересмотра; однако здесь важно избежать смещения акцентов. Обогащая свою художественную палитру достижениями противоборствующих литературных партий, Пушкин не порывает со школой БатюшковатАФЖуковского (как это происходит, например, с Кюхельбекером, перешедшим на позиции младоархаиков). Сложная и чреватая внутренним антагонизмом история его литературных взаимоотношений с Катениным в этом смысле чрезвычайно репрезентативна. Высоко оценивая смелость его литературных поисков, Пушкин тем не менее упрекает его в отсутствии Влвкуса и гармонииВ» (Пушкин, XI, 10). Это отзыв 1820 г., однако карамзинистский критерий вкуса тАФ Влчувства соразмерности и сообразностиВ» (Отрывки из писем, мысли и замечания; Пушкин, XI, 52) тАФ остается и позднее одним из основополагающих в пушкинской эстетике.

Совершенно особой сферой, с которой оказалось соотнесенным творчество молодого Пушкина, была сфера гражданской поэзии.

В широком и многообразном социально-литературном движении 1810тАФ1820-х гг. литературе принадлежала роль не только провозвестника и пропагандиста свободолюбивых настроений, но и проводника конкретных социально-политических программ. Эта роль была закреплена уставом ВлСоюза благоденствияВ» тАФ тайного общества, из которого непосредственно выросла революционная организация декабристов тАФ Северное общество. К.Ф. Рылеев, руководитель последнего, сам был одним из наиболее значительных русских поэтов 1820-х гг. Прямо или косвенно с ВлСоюзом благоденствияВ» были связаны и петербургские литературные, театральные и общественные объединения, с которыми близко соприкасался молодой Пушкин. Наиболее значительным из них было Вольное общество любителей российской словесности, издававшее журнал ВлСоревнователь просвещения и благотворенияВ» (ВлТруды Вольного общества..В»). Пушкин не был его формальным членом, но поддерживал литературную и личную связь с его активными участниками и руководителями, примыкавшими к либеральному крылу литературы, тАФ Н.И. Гречем, Н.И. Гнедичем; будущими видными деятелями декабристского движения: Ф.Н. Глинкой, позднее тАФ К.Ф. Рылеевым и А.А. Бестужевым. Высылка Пушкина на юг в мае 1820 г. была отмечена в этом обществе своего рода литературно-политической демонстрацией в защиту и поддержку поэта. История этого общества была прослежена В.Г. Базановым в специальной монографии ВлВольное общество любителей российской словесностиВ» (1-е изд. тАФ Петрозаводск, 1949; 2-е изд. тАФ Ученая республика. М.; Л., 1964), где были опубликованы и протоколы заседаний тАФ ценнейший массив документальных материалов, лишь отчасти использованный предшествующими исследователями.

Более тесными узами Пушкин связан в это время с литературно-театральным кружком ВлЗеленая лампаВ» и с неформальным объединением, составлявшим домашний круг Н.И. Тургенева (младшего брата А.И. Тургенева), одного из создателей и лидеров Северного общества. ВлЗеленая лампаВ», долгое время рассматривавшаяся как кружок разгульной петербургской молодежи, была внимательно изучена П.Е. Щеголевым (Из жизни и творчества Пушкина. М.; Л., 1931; впервые опубл. в 1908 г.), Б.Л. Модзалевским, опубликовавшим важнейшие материалы из бумаг кружка (К истории ВлЗеленой лампыВ» // Декабристы и их время. М., 1928. Т. 1), Б.В. Томашевским (Томашевский, 1956); после этих работ общество предстало как объединение с весьма значительной общественной и эстетической программой, близкой к программе ВлСоюза благоденствияВ»; в него входили записные театралы (Н. Всеволожский, Д. Барков), близкие Пушкину поэты (Ф. Глинка, Н. Гнедич, А. Дельвиг), будущий историк музыки А.Д. Улыбышев и др. С ВлЗеленой лампойВ» связан целый ряд посланий Пушкина, где религиозное и политическое вольнодумство соединено с мотивами эротической и вакхической лирики, образуя стилистический сплав (см.: Лотман, 1981. С. 45тАФ47). Напротив, кружок Н.И. Тургенева стимулировал тип ВлсерьезнойВ», социально-философской лирики. Характерным образцом этой последней была ода Пушкина ВлВольностьВ» (1817), вдохновленная этим кружком, тАФ одно из самых значительных и популярных произведений Влвольной поэзииВ» 1810тАФ1820-х гг.

ВлВольностьВ» и ряд последовавших за ней пушкинских стихов гражданского содержания (ВлДеревняВ», ВлК ЧаадаевуВ») во многом определили самую поэтику гражданской лирики 1810тАФ1820-х гг., в частности лирики декабристов. Творчество поэтов-декабристов стало предметом специального изучения уже в начале ХХ в., когда появились монографические исследования, посвященные Рылееву (В.И. Маслов), А.И. Одоевскому (Н.А. Котляревский) и др., тАФ однако лишь в 1930-е гг. оно стало осмысляться как некая художественная общность. В работах В. Гофмана (Рылеев-поэт // Русская поэзия XIX века. Л., 1929), Б. Мейлаха (Мейлах, 1937), Г. Гуковского (Гуковский, 1965), В. Базанова (Очерки декабристской литературы: Поэзия. М.; Л., 1961) были описаны характерные типологические черты декабристской поэзии: поворот от интимной лирики к жанрам философско-публицистическим, с широким использованием ораторской поэтической речи, ориентация на героические и трагические эпизоды национальной истории, при этом всегда актуализированные и проецированные на современность, социальный дидактизм. С этими последними особенностями были тесно связаны такие характерные черты поэтической речи, как аллюзионность и Влслова-сигналыВ» тАФ метафорические образы с фиксированным политическим смыслом и предопределенным ценностным качеством. Так, Влзвезда пленительного счастьяВ» в послании ВлК ЧаадаевуВ» (1818) безошибочно дешифровывалась как Влполитическая свободаВ». Примеры такого рода мы в изобилии находим в ВлДеревнеВ» и других политических стихах Пушкина 1818тАФ1820 гг. В ВлВольностиВ» предметом поэтического анализа становятся абстрактные категории, которыми оперировали политические доктрины (в частности, Монтескьё): ВлЗаконВ», ВлнародВ», ВлприродаВ»; исторические картины возникают как цепь дидактических примеров для современных ВлвладыкВ». Не будучи декабристом в точном смысле слова (т.е. членом тайного общества), Пушкин дал законченные образцы декабристской политической лирики (Пугачев, 1962; Томашевский, 1956. С. 129тАФ193).

Быстрый рост политического радикализма Пушкина в послелицейский период наложил естественный отпечаток на его литературные взаимоотношения. Более всего это сказалось на его отношении к Карамзину. Карамзин был признанным духовным главой для большинства ВларзамасцевВ»; самый кружок, возникший спонтанно и без ведома Карамзина, функционировал в орбите его литературного воздействия. Преданным адептом Карамзина был В.Л. Пушкин; его ближайшими друзьями были Жуковский, Вяземский (шурин историографа), А. Тургенев. Пушкин, несомненно, слышал о Карамзине (и возможно, видел его) еще ребенком в Москве; многолетний друг и соратник Карамзина, И.И. Дмитриев постоянно бывал в доме Пушкиных. С 1816 г., когда Карамзин переезжает в Петербург и проводит летние месяцы в Царском Селе, Пушкин-лицеист много времени проводит в семейном кругу историографа. Выход ВлИстории государства РоссийскогоВ» (1818) он воспринимает как научный, литературный и общественный подвиг; однако уже к этому времени он начинает (не без влияния младшего тургеневского кружка) осознавать неприемлемость для себя консервативности общественной позиции Карамзина, в частности защиты и обоснования им самодержавной формы правления как оптимальной для России. Свидетельством этих расхождений становится, в частности, известная эпиграмма Пушкина на Карамзина ВлВ его Истории изящность, простота..В» (1818); до нас дошли также глухие и разрозненные сведения о его политических спорах с Карамзиным (Томашевский, 1956. С. 222тАФ227; Эйдельман, 1987. С. 177тАФ259).

Все эти многообразные и на первый взгляд противоречащие друг другу эстетические ориентации интегрировались творческой личностью Пушкина, образуя из гетерогенных элементов единую художественную систему. Как творческая индивидуальность Пушкин уже в начале 1820-х гг. перерастал своих современников. Это понимали наиболее проницательные из них тАФ ВларзамасцыВ» Жуковский и Вяземский и новая генерация поэтов, вышедших из лицейской среды.

Последняя группа, включавшая вначале А.А. Дельвига и В.К. Кюхельбекера, к которым затем присоединились Е.А. Баратынский и П.А. Плетнев (не принадлежавшие к лицеистам), составила неформальное объединение, получившее обозначение Влсоюз поэтовВ». Формула эта восходила к поэтическим декларациям самого Пушкина (Влсвятое братствоВ» в стих. ВлКюхельбекеруВ», 1817), Кюхельбекера (ср. его обращение к Дельвигу, Баратынскому и Пушкину в стих. ВлПоэтыВ» (1820): ВлТак! не умрет и наш союз, Свободный, радостный и гордый, И в счастьи и в несчастьи твердый, Союз любимцев вечных муз!В»); Дельвига, первым, еще в Лицее, предсказавшего Пушкину поэтическую славу (ВлНа смерть ДержавинаВ», 1816). Она варьировалась и в многочисленных памфлетах и пародиях литературных противников. Иногда Влсоюз поэтовВ» определяли как Влновую школуВ», порожденную Батюшковым и Жуковским, что соответствовало действительности: как и Пушкин, молодые поэты восприняли принципы ВлвкусаВ» и новое понимание сущности поэтического слова с его метафорическими коннотациями, тяготение к жанру дружеского послания и элегии; они унаследовали от раннего Батюшкова и повышенный интерес к художественным формам античной антологии и гедонистические тенденции (Дельвиг). Анакреонтическая и эротическая стихия, культ радости, молодости и поэзии сочетались в их творчестве с элегическими мотивами, как это было и у раннего Пушкина, которого они единодушно признали своим поэтическим главой. Это была поэзия романтического жизнеутверждения, противостоявшая традиционно установленным литературным нормам и почти сразу же вызвавшая реакцию: ВлсладострастныеВ», ВлвакхическиеВ» поэты воспринимались тАФ и не без основания тАФ как выразители либерализма в общественной жизни и литературе. Наряду с ВларзамасцамиВ» этот круг, центром которого стал Дельвиг, составил ближайшую литературную среду Пушкина.

В мае 1820 г. Пушкин, чьи политические стихи обратили на себя внимание правительства, был выслан из столицы тАФ в фактическую ссылку, оформленную как перевод на новое место службы. Он живет в Кишиневе, в Одессе, тАФ откуда его отправляют уже официально в ссылку, под полицейский надзор, в имение отца Михайловское. На шесть с половиной лет он оказывается удаленным от активной литературной жизни обеих столиц. За это время выходят в свет ВлРуслан и ЛюдмилаВ» (1820), ВлКавказский пленникВ» (1822), ВлБахчисарайский фонтанВ» (1824), первая глава ВлЕвгения ОнегинаВ» (1825), наконец, ВлСтихотворения Александра ПушкинаВ» (1826; вышло 30 декабря 1825 г.) тАФ [издание], сосредоточившее лучшую часть его раннего лирического творчества. В это время заканчивается творческое созревание Пушкина. Европейская и русская политическая жизнь вносит коррективы в его представления о движущих ею социальных механизмах; радикализм его общественной позиции, достигающий апогея в начале 1820-х гг., сменяется Влкризисом 1823 годаВ», результатом которого был рост исторического сознания. Это заставляет его переоценивать проблемы личности и среды, деятеля и народной массы тАФ т.е., по существу, самые основы просветительского миросозерцания тАФ и соответственно менять сложившуюся аксиологическую шкалу.

Южный период творчества Пушкина начинается под знаком Байрона. Тип Влсовременного человекаВ», представленный байроновским Чайльд Гарольдом, отразился в ВлКавказском пленникеВ» тАФ поэме, снискавшей особую популярность у либеральной молодежи, чьи умонастроения попадали в резонанс духовному облику разочарованного героя, добровольного изгнанника, одушевленного Влвеселым призраком свободыВ». ВлКавказский пленникВ» открывал серию пушкинских поэм, типологически близких восточным поэмам Байрона. Проблематика и поэтика их были исследованы В.М. Жирмунским (Байрон и Пушкин, 1924, переизд. 1978), определившим и роль Пушкина в становлении и развитии русской байронической поэмы; это воздействие ощущается как в ранних классических образцах типа ВлЧернецаВ» И.И. Козлова (1823тАФ1824, отд. изд. 1825) и ВлВойнаровскогоВ» Рылеева (1823тАФ1824, отд. изд. 1825), так и в поздних поэмах Лермонтова, где русский байронизм достигает своей вершины.

Поэмы Пушкина окончательно закрепили победу романтического движения и дали мощный толчок теоретической мысли. Уже в 1822 г. П.А. Вяземский выступает с подробным разбором ВлКавказского пленникаВ»; близкий в это время к критикам декабристского крыла литературы, Вяземский подчеркивает общественное значение ВлповестиВ» и самого характера Пленника; тесная связь с духовной жизнью русского общества, по мысли Вяземского, делает произведение Пушкина сугубо национальным явлением. Издание ВлБахчисарайского фонтанаВ» было предварено обширным предисловием Вяземского ВлРазговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского островаВ», написанным по прямой просьбе Пушкина. Здесь Вяземский поднимал проблему народности литературы и с полемической резкостью выступал против эстетического нормативизма ВлклассиковВ», оплотом которых был не называемый им прямо журнал ВлВестник ЕвропыВ», редактировавшийся М.Т. Каченовским.

Вяземский был наиболее близким Пушкину критиком романтической ориентации, хотя их позиции совпадали далеко не во всем; так, Пушкин отнюдь не склонен был разделять подчеркнутую лояльность Вяземского к наиболее значительным величинам уходящей литературной эпохи тАФ В.А. Озерову, И.И. Дмитриеву; однако именно Вяземского Пушкин рассматривает в это время как своего основного эпистолярного собеседника по вопросам сущности романтического движения (см. его письма к Вяземскому 1822тАФ1826 гг.: Переписка. П., 1982. Т. 1. С. 147тАФ253; ср. Мордовченко, 1959. С. 280тАФ313; Гиллельсон, 1969. С. 76тАФ84, 97тАФ127; статьи о Пушкине перепечатаны: П. в прижизненной критике, 1996). Другим критиком, чьи статьи служили отправной точкой для собственных пушкинских размышлений, был А.А. Бестужев, автор литературных обзоров в альманахе ВлПолярная звездаВ». Обзоры Бестужева были обоснованием декабристского понимания романтической литературы; подобно Вяземскому, он отправлялся от критерия национальности и гражданственности. Бестужев ставил и общие проблемы развития литературы, смены ее исторических эпох, соотношения с литературной критикой и т.д., и его суждения служили Пушкину и точкой притяжения, и точкой отталкивания: многие из критических статей Пушкина, начатые или задуманные в первой половине 1820-х гг., представляли собою их развитие или развернутое опровержение.

Письма Пушкина Вяземскому, Бестужеву и Рылееву, написанные на юге и в михайловской ссылке, тАФ органическая часть русской критической литературы романтического направления. По-видимому, такой же характер имели его письма к Дельвигу, от которых до нас дошла лишь небольшая часть. Естественно, что предметом обсуждения в них нередко являлось творчество самого Пушкина. И Вяземский, и Бестужев, и Рылеев рассматривали его как одно из высших достижений современной романтической литературы, подчеркивая его социальное звучание; как Вяземскому, так и декабристской критике был присущ особый интерес к проблеме Вллитература и обществоВ». Поэмы Пушкина, в центре которых стояла сильная личность с трагической судьбой, отторгнутая обществом и в свою очередь отвергнувшая его, соответствовали эстетическим устремлениям декабристского романтизма. Этими истоками питалось их увлечение поэзией и самой личностью Байрона, в котором видели воплощение поэта-свободолюбца. Между тем уже в ВлЦыганахВ» (1823тАФ1824, отд. изд. 1827) Пушкин подвергает ревизии тип байронического героя-индивидуалиста, подчеркивая детерминирующую роль сформировавшей его среды. Когда же вышла первая глава ВлЕвгения ОнегинаВ», где проблема Влличность и средаВ» стала непосредственным предметом художественного исследования, пути Пушкина, с одной стороны, и Бестужева и Рылеева тАФ с другой, резко разошлись. ВлЧеловек светаВ» в его ординарности для декабристского романтизма мог быть объектом лишь сатирического изображения. В неприятии ВлОнегинаВ» сказались просветительские основы эстетической системы, требовавшей социальной и исторической дидактики; между тем как раз от этой системы Пушкин отходит в южный период своего творчества. ВлСпор об ОнегинеВ», начатый в переписке Пушкина с Бестужевым и Рылеевым, был в дальнейшем продолжен в поздних повестях Бестужева (уже писавшего под псевдонимом Марлинский: Базанов В.Г. Очерки декабристской литературы, 1953. С. 406тАФ418); он рассматривается обычно как спор романтиков с формирующимся реалистическим методом. Такое понимание нуждается, однако, в коррективах. Историческое и диалектическое мышление было как раз завоеванием романтизма; социальная дидактика оставалась наследием доромантической просветительской литературы тАФ и именно эта последняя оказывается неприемлемой для Пушкина к середине 1820-х гг. Своего рода итогом этого этапа его эволюции стала трагедия ВлБорис ГодуновВ» (1824тАФ1825, опубл. 1830).

ВлБорис ГодуновВ» был прямо противопоставлен Пушкиным существовавшей драматургической традиции. ВлРомантическая трагедияВ», ориентированная на хроники Шекспира, демонстративно игнорировавшая требования единства времени и места, чередовавшая сцены в прозе и стихах, противостояла нормам классической трагедии; конфликт между сильным, мудрым и просвещенным правителем и надличным Влмнением народнымВ» тАФ аналогом античного рока тАФ воскрешал некоторые черты трагедии античной в том ее понимании, какое установилось в теоретических трудах романтической школы (А.В. Шлегель и др.); наконец, в исторических реалиях, изображении быта и нравов начала XVII в. и в особенности в концепции народа как конечной движущей силы исторического процесса Пушкин во многом опирался на ВлИсторию государства РоссийскогоВ» Карамзина, широко используя приводимые в ней источники. Есть основания думать, что именно в период работы над трагедией изменяется угол зрения Пушкина на ВлИсториюВ» Карамзина: вопрос о политической позиции историка отходит на второй план, на первый же выдвигается затронутая им собственно историческая, моральная и философская проблематика (см. в наст. изд. раздел о драматургии Пушкина). Пушкин отнюдь не следует Карамзину слепо; как и ранее, концепция ВлИстории..В» входит как одна из образующих в систему его мировоззрения. Его интересует прежде всего механизм исторического процесса, общие законы, им управляющие; в число этих законов входят и интересы разных социальных групп. Этот социологический аспект исторической трагедии Пушкин специально подчеркивал; повышенное внимание к нему предопределило в ближайшие годы его высокую оценку трагедии М.П. Погодина ВлМарфа, посадница НовгородскаяВ» (1830, отд. изд. 1831).

Михайловская ссылка приблизила Пушкина к столицам и несколько облегчила его литературные контакты. ВлСтихотворения Александра ПушкинаВ» готовят к изданию в Петербурге Плетнев, Дельвиг и брат Пушкина Лев; Дельвиг посещает Пушкина в Михайловском. Пушкин продолжает сотрудничество с петербургскими изданиями, прежде всего с альманахом Бестужева и Рылеева ВлПолярная звездаВ» и с ВлСеверными цветамиВ» тАФ альманахом, издававшимся Дельвигом с 1825 г.; в последнем, помимо самого издателя, принимали участие Баратынский, Плетнев, Жуковский, Вяземский, Гнедич, Крылов и др. Устанавливаются и новые связи: с 1825 г. в Москве начинает выходить журнал ВлМосковский телеграфВ», основанный Н.А. Полевым при ближайшем сотрудничестве Вяземского.

ВлМосковский телеграфВ» сразу же заявил о себе как о последовательном стороннике новейшего романтизма, с независимой и остро полемической позицией. Издатель его, Николай Полевой, интеллигент из купеческой среды, был человеком энциклопедических интересов и широких, хотя и не слишком глубоких, знаний, приобретенных самообразованием; он выступил как талантливый журналист и критик, памфлетист, романист, историк и политический публицист, ориентированный на французскую романтическую историографию, философию, социологию и литературу. Уже в первые годы своего существования ВлМосковский телеграфВ» стал едва ли не самым популярным в России литературным журналом энциклопедического характера, знакомящим читателя с новостями европейской литературной и общественной жизни. Полевой заявил себя горячим поклонником и пропагандистом поэзии Пушкина, и Вяземский настойчиво пытался привлечь Пушкина к сотрудничеству в ВлМосковском телеграфеВ».

Пушкин готов был поддержать журнал Полевого; он отдал в него несколько стихотворений и критических статей, но к общей позиции журнала отнесся сдержанно. Его настораживала поверхностность и, как ему казалось, недостаточная подготовленность Полевого-журналиста и критика в сочетании с императивностью суждений и оценок, опрометчивость его суждений о предшествовавшей литературной традиции, которую он пересматривал в соответствии со сложившейся у него аксиологической шкалой. В дальнейшем это недоверие еще более укрепилось. Пушкин рассчитывал на создание собственного журнала, который бы объединил близкие ему литературные силы, о чем он писал Вяземскому еще в 1824 г. (письмо от 7 июня 1824 г. тАФ Пушкин, XIII, 96тАФ97); по его замыслу, состав участников должен быть достаточно широк. Реальность такого журнала была, однако, эфемерной, пока сам он находился в ссылке; из существовавших же периодических изданий ВлМосковский телеграфВ» оказывался ему ближе других: уже в 1828 г. он пишет М.П. Погодину (журнальному противнику Полевого): ВлТелеграф добрый и честный человек и с ним я ссориться не хочуВ» (Пушкин, XIV, 21). Статьи о Пушкине из ВлМосковского телеграфаВ» 1825тАФ1827 гг. перепечатаны: П. в прижизн. критике, 1996; здесь же (с. 485тАФ486) тАФ справка об отношениях Пушкина с журналом в это время, с литературой вопроса.

Восстание 14 декабря 1825 г., волна последовавших репрессий, суд и следствие над декабристами резко изменили общественную и литературную ситуацию в России. Из жизни или из активной деятельности были вырваны Рылеев (казненный 13 июля 1826 г.), заключенные или сосланные Бестужев, Кюхельбекер, Ф. Глинка; прекратился альманах ВлПолярная звездаВ»; прежде либеральные издатели журнала ВлСын отечестваВ» и газеты ВлСеверная пчелаВ» Н.И. Греч и Ф.В. Булгарин быстро эволюционировали в сторону официозного правительственного курса. В этих условиях неожиданно для Пушкина совершилось его освобождение: автор антиправительственных стихов, фигурировавших в показаниях участников тайных обществ как один из источников вольномыслия, он был в сентябре 1826 г. привезен в Москву на аудиенцию к новому императору. Николай I, стремившийся нейтрализовать и даже привлечь к себе лучшие силы прежней оппозиции, вернул Пушкина из ссылки и дал ему возможность печататься под его личной цензурой (эта прерогатива впоследствии поставила Пушкина в ситуацию двойного цензурного надзора).

Москва с триумфом встретила освобожденного Пушкина. В нескольких домах устраиваются чтения ВлБориса ГодуноваВ», получающие широкий резонанс. Чтения эти проходят на фоне растущего интереса к исторической трагедии (так, одновременно с ВлГодуновымВ» публике становится известна трагедия А.С. Хомякова ВлЕрмакВ», выдержанная в стилистике лирической драмы); новаторство Пушкина в этих условиях ощущается ясно, но принимается далеко не всеми. Восторженных ценителей своего творчества Пушкин находит в кружке ВллюбомудровВ» (Д.В. Веневитинов, С.П. Шевырев, М.П. Погодин, В.П. Титов; уехавший к этому времени в Петербург В.Ф. Одоевский) тАФ сторонников немецкой романтической философии (прежде всего Шеллинга), с обостренным интересом к проблемам общей эстетики и философии искусства, живописи, музыки, истории и фольклора. Это были как раз те проблемы, которые занимали и Пушкина в середине 1820-х гг.; сближение происходит на основе общности интересов и занятий. Возникает мысль об издании журнала с участием Пушкина. Так появляется на свет ВлМосковский вестникВ» (1827тАФ1830). Этот этап взаимоотношений довольно полно отражен в воспоминаниях и дневниках Погодина (см.: П. в восп. Т. 2, 1974, и Т. 2, 1985) и в фундаментальной многотомной монографии Н.П. Барсукова ВлЖизнь и труды М.П. ПогодинаВ» (Т. 1тАФ22. СПб., 1888тАФ1910) тАФ вероятно, единственной в русском литературоведении биографической хронике такого объема, дающей панораму литературной жизни 1810тАФ1860-х гг. и обильно использующей неизданный материал.

Деятельность любомудров, из числа которых вышли столь значительные деятели культуры, как Веневитинов, Шевырев, Погодин, В.Ф. Одоевский, и к которым примыкали А.С. Хомяков и И.В. Киреевский, интенсивно изучалась уже в XIX в. Мы располагаем собранием сочинений и писем Д.В. Веневитинова (Полн. собр. соч. М., 1934; Стихотворения. Проза. М., 1980), А.С. Хомякова (Полн. собр. соч. Т. 1тАФ8. М., 1900тАФ1907; Стихотворения и драмы. Л., 1969), И.В. Киреевского (Полн. собр. соч. Т. 1тАФ2. М., 1911; Критика и эстетика. М., 1979); переизданы избранные сочинения Погодина (Повести и драма. М., 1984). Значительно хуже издано и изучено наследие С.П. Шевырева: в 1939 г. вышли отдельным изданием его ВлСтихотворенияВ» со вступительной статьей и комментариями М.И. Аронсона; многочисленные его статьи и рецензии остаются несобранными; обширный дневник опубликован лишь в своей незначительной части. Наибольшее число работ и изданий текстов связано с именем В.Ф. Одоевского (см. ниже).

Все эти издания составляют базу для реконструкции философско-эстетической позиции кружка. Философский аспект его деятельности был рассмотрен З.А. Каменским в монографии ВлМосковский кружок любомудровВ» (М., 1980), со специальными главами, посвященными философии В.Ф. Одоевского и Д.В. Веневитинова; преимущественно эстетический тАФ в монографии Ю.В. Манна ВлРусская философская эстетикаВ» (М., 1969) (рассматривается творчество Веневитинова, И. Киреевского, В.Ф. Одоевского, молодого Шевырева). При этом оба исследователя с полным основанием включают в сферу своего изучения критическое творчество Н.И. Надеждина: издатель ВлТелескопаВ» (1831тАФ1836), дебютировавший на страницах ВлВестника ЕвропыВ» Каченовского как непримиримый противник ВлромантизмаВ», поместивший здесь в 1829 г. резкие и оскорбительные разборы ВлГрафа НулинаВ» и ВлПолтавыВ», адресат эпиграмм Пушкина, был не ВлклассикомВ», отстававшим от живого движения литературы, а создателем особой философско-эстетической системы, соприкасавшейся с философской эстетикой любомудров. Сборник критических статей Надеждина (Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика. М., 1972) был подготовлен Ю.В. Манном; изучение его поэзии, начатое еще в 1912

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя