О "праздной мозговой игре" в "Санкт-Питер-Бурхе" Б. А. Пильняка

О "праздной мозговой игре" в "Санкт-Питер-Бурхе" Б. А. Пильняка

В. Крючков

И как же, как же до горечи не озоровать мне в новой моей повестушке ВлСанкт-Питер-БурхВ», в коей выбрался уже из Китая тАФ я тАФ на Неву-реку?!

Б. А. Пильняк1.

Цитата из одного из писем Бориса Андреевича Пильняка, вынесенная в эпиграф, предлагает авторский ключ к прочтению рассказа ВлСанкт-Питер-БурхВ», ключ, который пока еще, насколько нам известно, не был востребован.

Из писем Пильняка мы узнаем немногое, но тем не менее довольно существенное о его работе над рассказами ВлСанкт-Питер-БурхВ» и ВлЕго Величество Kneeb Piter KomandorВ», которые составили изданную в 1922 году книгу ВлПовесть Петербургская, или Святой-камень-городВ». В частности, в письме к М. М. Шкапской от 16 сентября 1921 года Пильняк сообщает: ВлЯ заканчиваю рассказ-повестушку тАЬСанкт-Питер-БурхтАЭ, тАФ вместе с рассказом моим тАЬЕго величество Kneeb Piter KomandorтАЭ (О Петре I), это составляет отдельную книжицу <..> Мне очень важно, чтоб книга была издана под старину (так она и написана), приблизительно так же, как тАЬЗаветные сказытАЭ Ремизова <..> У меня непременное условие тАФ издать под старинкуВ»2.

ВлСтаринкаВ», надо думать, помимо прочего должна была сгладить авторское ВлозорствоВ», остроту шаржа, придать ему вид старинной, солидной, хотя в то же время и озорной притчи, будто бы далекой от злободневной современности. К этой идее автор возвращается в письме к тому же адресату 1 октября 1921 года: ВлЭто маленькая книжечка тАФ любовнейший мой труд <..> И если книжку не издадут по-любовному, под старинку, тАФ будет двойное идиотствоВ»3.

ВлПовесть Петербургская, или Святой-камень-городВ» Б. Пильняка входит в состав ВлПетербургского текста русской литературыВ», и на нее распространяется известная идея о едином языке ВлПетербургского текстаВ», для которого характерно использование Влцелых блоков <тАж> неких общих мест, клише, штампов, формулВ», причем тот или иной Влавтор или вообще не задумывается <тАж> совпадает ли он с кем-нибудь еще в своем описании Петербурга, или же вполне сознательно пользуется языком описания, уже сложившимся в Петербургском тексте <..> не считая это плагиатом, но всего лишь использованием элементов парадигмыВ»4.

Характер заимствований (иначе тАФ использование Влэлементов парадигмыВ», в чем Б. Пильняк был чрезвычайно изобретателен) в ВлСанкт-Питер-БурхеВ» побуждает вспомнить известное замечание Л. Троцкого о том, что Пильняк пишет Влчерным по <..> БеломуВ»5. Действительно, роман Андрея Белого ВлПетербургВ», а также роман Д. Мережковского ВлАнтихрист (Петр и Алексей)В» тАФ это два основных источника ВлПовести Петербургской..В» в целом и рассказа ВлСанкт-Питер-БурхВ» в частности6 , что уже явилось предметом литературоведческих исследований7. Между тем образная метафора Л. Троцкого Влчерным по <тАж> БеломуВ», как и всякая метафора, предполагает интерпретацию, аргументацию, перепроверку, во всяком случае, предполагает литературоведческое наполнение, выяснение цели, которую поставил перед собой автор, избрав именно такой способ освоения Влчужого словаВ» в своем произведении (своеобразную Влмозговую игруВ»8 с классическими текстами).

Вместе с тем сравнительный анализ ВлСанкт-Питер-БурхаВ» и других произведений русской литературной классики позволяет утверждать, что не менее значимыми для Пильняка в данном случае были также повесть ВлЗаписки из подпольяВ» и рассказ ВлБобокВ» Достоевского и, как это ни покажется на первый взгляд неожиданным, тАФ ВлНесвоевременные мыслиВ» М. Горького и его речь 23 апреля 1920 года на собрании в Московском комитете РКП(б) по поводу 50-летия со дня рождения В. И. Ленина тАФ пратекст известного очерка о Ленине (1924).

Пильняк всегда оперативно откликался на зов времени, писал, что называется, по горячим следам событий, о чем убедительно свидетельствует, например, вся история с написанием и публикацией ВлПовести непогашенной луныВ». Но и в других текстах Б. Пильняка современность спешила проявить себя, что послужило основанием критику Г. Горбачеву в 1928 году полемически заявить: ВлПроизведения Пильняка тАФ своеобразная публицистика на литературном материале. Пильняк публицист, а не писательВ»9.

Используя анализ ассоциативной структуры рассказа, поставим целью ВлвспомнитьВ» и проанализировать в названных мотивирующих, цитатопорождающих (по отношению к ВлСанкт-Питер-БурхуВ» Б. Пильняка) текстах Влне отдельные строчки, а их большие контекстыВ»10, что должно помочь глубже понять как некоторые фрагменты текста Б. Пильняка, до сих пор остающиеся загадочными, так и в целом его идейно-художественное содержание.

* * *

Под рассказом ВлСанкт-Питер-БурхВ» автором проставлена дата завершения работы над ним тАФ 20 сентября 1921 года. Тексту предшествует посвящение: ВлПамяти Александра Александровича БлокаВ» (Блок умер 7 августа 1921 года).

Сюжет рассказа, что характерно для ранней орнаментальной прозы Б. Пильняка, отсутствует, он принесен в жертву лейтмотивной организации разрозненных на первый взгляд фрагментов: здесь и Китай с его древними правителями-богдыханами, Китайской стеной и китайской революцией начала ХХ века, и Русь начала XVIII, и, главным образом, тАФ Петербург периода революции; здесь и Влкитайский мальчик с женской походкойВ», и Петр I, и Каменный гость, и просто Гость, и революционер Иван Иванович Иванов (он же ВлбратВ», он же ВлинтеллигентВ», он же Влваше превосходительствоВ», он же ВлбаринВ»), и якобы ВлинженерВ» Андрей Людоговский, и некая Лиза, появившаяся неизвестно откуда и неизвестно куда исчезнувшая, и т. п. Голландский исследователь Й. ван Баак в связи с этим не без основания утверждает: ВлОбщий смысл этих трех глав (ВлСанкт-Питер-БурхаВ». тАФ В. К.) трудноуловим и открытВ»11.

На глубинном уровне прорисовывается и сюжет тАФ разработанный предшественниками Б. Пильняка метасюжет русской истории ее петербургского периода (ВлПетербургского текстаВ») начиная с Петра Первого и заканчивая образом Ивана Ивановича Иванова. Этот сюжет можно условно обозначить как спиралевидный, в конце концов срывающийся в бесконечность, в ВлметафизикуВ».

Отметим явные, как представляется, знаки присутствия названных мотивирующих текстов в ВлСанкт-Питер-БурхеВ» Б. Пильняка, выделив тот слой, который восходит в каждом конкретном случае к тому или иному тексту-предшественнику, а также его идейно-художественную функцию в рассказе.

В. Топоров отмечает в ВлПетербургском текстеВ» Влатмосферу повышенной, даже гипертрофированной знаковости, которая <..> толкает его к осознанию некоторых более глубоких структур и уровнейВ»12. В эту атмосферу повышенной знаковости вовлечена прежде всего система имен в рассказе, которая в произведениях малых жанров играет более активную характеризующую роль.

Имя центрального героя рассказа ВлСанкт-Питер-БурхВ» Ивана Ивановича Ивановадостаточно редкое в своей сконструированности и открытой семиотичности, чтобы не обратить на себя внимание. Иванов тАФ ВлпетербуржецВ», ВлбратВ», ВлинтеллигентВ» (Влпетербуржец тАФ Иван Иванович, как многие в России. Иван Иванович был б р а т о м. Иван Иванович был интеллигентомВ»13). Номинация петербуржец, как и интеллигент, характеризует героя как наследника Петра I, что подтверждается и соответствующим фрагментом из статьи

Б. Пильняка ВлЗаказ нашВ» (1922): ВлПетр оторвал Россию от России. Петр повесил себя за хвост на Европу тАФ Разумник Васильич Иванов был неправ, начав род русской интеллигенции с Радищева, тАФ Петр первым был интеллигентомВ»14.

Еще одна номинация тАФ профессор (ср. характерные для той эпохи образы профессоров Персикова и Преображенского в сатирических повестях М. Булгакова) по отношению к Ивану Ивановичу Иванову, присутствовавшая в первом издании рассказа и имевшая целью указать на рациональный, головной характер деятельности персонажа, впоследствии была опущена как дублирующая номинацию интеллигент15.

Помимо прямых номинаций Иванова встречается в рассказе и косвенная: это номинация дворянин тАФ именно так назван его брат Петр Иванович Иванов, офицер, эмигрант, просящий милостыню в Пекине после революции. Номинация б р а т, выделенная в тексте рассказа разрядкой и предшествующая номинации интеллигент, придает этому образу неожиданную глубину и оригинальность. Об этом еще пойдет речь.

Опорными для интерпретации образа Иванова, а также масштабов его преобразовательной работы являются знаковые для петербургской и российской истории элементы петербургского топоса: Петропавловская крепость, Троицкий мост, Невский проспект, Смольный. Иванов тАФ прямой продолжатель дела Петра, по выражению М. Волошина тАФ Влпервого большевикаВ».

В пильняковедении, насколько нам известно, не ставился вопрос о прототипах основных персонажей этого рассказа. Между тем этот вопрос не праздный. Прецедентом здесь может служить ВлПетербургВ» А. Белого, в понимании героев которого поиски прототипов углубляют их содержание, их укорененность в российской предреволюционной действительности.

Выдвинем предположение, согласно которому образ Ивана Ивановича Иванова представляет собой контаминацию (Влкритико-импрессионистический отвар из героев классической литературыВ»16) образа Петра Первого из романа Д. С. Мережковского ВлАнтихрист (Петр и Алексей)В», образов Аполлона Аполлоновича, Николая Аполлоновича Аблеуховых и Александра Ивановича Дудкина из романа А. Белого ВлПетербургВ», героя повести Ф. М. Достоевского ВлЗаписки из подпольяВ», а также реально-исторического персонажа тАФ ВлгерояВ» речи М. Горького на юбилее В. И. Ленина в 1920 году.

Причем идея контаминации, вероятнее всего, ВлподсказанаВ» Пильняку самим М. Горьким (совершенно того не имевшим в виду), по крайней мере сопоставление Ленина с Петром Великим (не в пользу последнего) содержится в горьковской юбилейной речи: ВлУ нас в России был, тАФ я бы сказал: почти был, тАФ Петр Великий таким (как В. И. Ленин. тАФ В. К.) человеком для РоссииВ»17. Б. Пильняк, мастер сопоставлений и аналогий, цитаций и откровенных заимствований, в полной мере и по-пильняковски оригинально использовал те возможности, которые были заложены в амбивалентной, двусмысленной горьковской аналогии: в историко-культурном мифе о Петре как основателе Петербурга, в двойственности образа Петра (его величии и его жестокости), которая сформировалась в ВлПетербургском тексте русской литературыВ» начиная с ВлМедного всадникаВ» Пушкина.

Анализируя в ВлПовести Петербургской..В» Б. Пильняка параллель Пильняк тАФ Мережковский и Пильняк тАФ Белый как составляющие ВлПетербургского текстаВ», Н. Грякалова приходит к справедливому заключению: ВлСама концепция образа Петра как самодержца, воздвигнувшего чуждый национальному укладу город-морок, повернувшего Россию на гибельный для нее путь европейской цивилизации, в результате чего, по словам Пильняка, тАЬмеханическая культура забыла о культуре духатАЭ, не являлась открытием писателя. Писатель декларативно тАЬвписывалтАЭ себя в антипетровскую историософскую традицию, намеченную славянофилами и продолженную, после

Н. Я. Данилевского и Ф. М. Достоевского, уже в ХХ веке тАФ Д. С. Мережковским и Андреем БелымВ»18.

Б. Пильняк в рассказе ВлСанкт-Питер-БурхВ», как и в предыдущем рассказе ВлЕго Величество Kneeb Piter KomandorВ», в отличие от Мережковского (ВлАнтихрист (Петр и Алексей)В») упрощает, схематизирует образ Петра, снимает его противоречивость. Деятельность Петра, представленная в рассказе единственным эпизодом, становится основой, точкой отсчета для метафорических исторических параллелей автора. Пильняк наполняет символическим содержанием анекдотическую историю, в которой повествуется о плавании Петра на ботике19 с сенатором Шафыровым: ВлПетр <..> пропьянствовав день у сенатора Шафырова в тАЬзамкетАЭ на Кайвусари-Фомином острову, направлялся в ботике по реке Неве на Перузину-остров, в трактир Австерию, дабы допьянствовать ночьВ». Обнаружив ВлнепорядокВ» тАФ отсутствие огней на Неве, указывающих фарватер (Влпоелику ночи суть светлые и звезды на небесахВ», тАФ оправдывается Шафыров), Петр Влвыколачивал на баканах дубинкою своей со спин баканщиков красные и зеленые огниВ». ВлОгниВ», зажженные на Неве властною рукою Петра, на весь петербургский период русской истории указали путь российскому кораблю. Петр и зримо (в образе Медного всадника), и имплицитно, опосредованно присутствует в рассказе.

ВлКонтактнымиВ», связующими образ загадочного Ивана Ивановича Иванова с образом Петра I Мережковского, являются тщательно отобранные Пильняком детали петербургского топоса, общие и для Петербурга эпохи Петра, и для Петрограда ВлэпохиВ» Ивана Ивановича Иванова. Это прежде всего исконный центр, исток Петербурга: Петропавловская крепость и Троицкий собор (первый в Петербурге), гордость царя тАФ Невский проспект, о котором в ВлАнтихристе..В» говорится: ВлУ царя страсть к прямым линиям. Все прямое, правильное кажется ему прекрасным. Если бы возможно было, он построил бы весь город по линейке и циркулю <..> Гордость царя тАФ бесконечно длинная, пересекающая весь город тАЬНевская першпективатАЭВ». Невский проспект станет центральной осью, которую ВлкроитВ» автомобиль Иванова от Смольного к Петропавловской крепости и обратно.

Портрет и указания на внешность Ивана Ивановича Иванова отсутствуют, мы можем только заключить, что он невысокого роста тАФ ниже своего друга, довольно высокого сутулящегося ВлинженераВ» Андрея Людоговского. Отсутствие внешнего портрета, как и других индивидуальных черт, выдвигает на первый план типичное, обобщенное, символическое содержание образа, что в свое время было замечено В. Гофманом: у Пильняка герои Влприноровлены обслуживать тему, как диапозитивы научно-популярную лекциюВ»20.

Приведем цитаты и эпизоды из текста рассказа, которые, как нам представляется, позволят с достаточно высокой степенью убедительности идентифицировать образ Ивана Ивановича Иванова с его возможным реально-историческим прототипом: главное дело и смысл жизни Иванова тАФ революция, требующая полной самоотдачи: ВлРеволюция не шутит, милый Андрей!В»; он был участником подпольного съезда революционеров в Лондоне, он решает судьбы людей в Влкабинете конторыВ» в Петропавловской крепости; его имя обладает особой значимостью и способно Влхлестнуть по гостинойВ» (присутствующим в гостиной); он мчится в автомобиле по революционному Петербургу (маршрут: Смольный тАФ Невский тАФ Петропавловская крепость); у него два брата: Влодин расстрелян, а другой..В»; он тАФ любитель шахмат и мир видит как Влогромную шахматную доску: этой доски не было в действительностиВ»; он тАФ сама Влчеловеческая тАФ настоящая тАФ теплотаВ»; Иван Иванович Иванов говорит по-английски; он любит и ценит музыку (Влмузыку слушал, музыку знает, тАФ гость на земле, черт его знаетВ»21), он Влжил, как тАФ таракан в щели. Он боялся пространства. Он любил книги, он читал лежа. Он не имел любимой женщины, он не сметал паутиныВ»; он из Влподлинно-заштатного городишкаВ» (как и ВлинженерВ» Андрей Людоговский), где в детстве играл Влв бабкиВ»; он благоволит к художествам, к ВлинженеруВ» тАФ Влмилому АндреюВ» Людоговскому.

Конечно, реально-исторический код прочтения анализируемого рассказа Пильняка тАФ далеко не единственный и может ныне выглядеть отчасти тривиальным, но невозможно в этом откровенно условном персонаже тАФ Иване Ивановиче Иванове не узнать, за вычетом некоторых ВлмаскировочныхВ» частностей, героя речи Горького на 50-летнем юбилее В. И. Ленина (а в друге-ВлинженереВ» Ивана Ивановича тАФ Влмилом АндрееВ» тАФ самого знаменитого пролетарского писателя). Дальнейший анализ рассказа выдвинутое предположение не опровергает.

Показательна система номинаций этого персонажа в рассказе: представлен он читателю в начале ВлзнакомстваВ» с ним как Иван Иванович Иванов, петербуржец, брат, интеллигент (эти номинации являются базовыми, являются экспозицией образа, то есть уже изначально дающими персонажу определенную характеристику). К числу единичных относятся номинации революционер, Иванов Иван. Самые частотные тАФ Иван Иванович (15 словоупотреблений), Гость (6 словоупотреблений) и ваше превосходительство (6 словоупотреблений тАФ в речи Каменного гостя/Медного всадника). Кроме того, номинация Петр в двух случаях (ВлТы еси тАФ ПетрВ»; ВлТы еси Петр, и на камени сем созижду церковь мою..В»), непосредственно к Иванову не относящаяся, ситуативно соотносится с ним. Таким образом, трактовать этот персонаж как только следователя, к которому Влприводили людей из бастионов и равелинов тАФ во имя революционной совестиВ», значит сужать масштаб образа.

К особо маркированным знакам принадлежит контора Ивана Ивановича Иванова: ВлИ Иван Иванович долго сидел в кабинете конторы на задворках <..> и к нему приводили людей из бастионов и равелинов..В»; затем эта деталь повторяется: Влв кабинете конторы были деревянные стульяВ».

Контора (нем. Kontor < фр. comptor) буквально означает ВлприлавокВ». Основное значение конторы в словаре трактуется как Владминистративно-хозяйственный отдел учреждения, предприятия; самостоятельное учреждение хозяйственного или финансового характера, например, брокерская контораВ»22. Заимствованное из иностранного словаря слово становится знаком присутствия темы Запада, подчеркивая рационалистический, бюрократический характер всего предпринятого исторического дела Ивана Ивановича Иванова. В самом сочетании русского имени Иван Иванович Иванов и иностранного слова контора заложено столкновение противоположных начал.

Символический характер конторы23 тем более очевиден, что слово это не раз встречается у предшественника Б. Пильняка по ВлПетербургскому текстуВ» тАФ у Мережковского в ВлАнтихристе..В», и связано оно с образом Петра: ВлЗдесь, почти у самой реки, недалеко от Троицкого собора, стоял <..> первый дворец Петра <..> Комнаты низенькие, тесные тАФ всего три: направо от сеней конторка, налево столовая и за нею спальняВ» (курсив мой. тАФ В. К.). В Зимнем дворце: Влконторка тАФ рабочая комната царяВ»: ВлТокарные станки, плотничьи инструменты, астролябии <..> загромождали тесную конторку, придавая ей сходство с каютоюВ». ВлПетр любил механику, и его пленяла мысль превратить государство в машинуВ».

В этом же городе тАФ Петербурге, в этой же государственной бюрократической (по управлению Россией) конторе ВлработаетВ» и продолжатель дела Петра тАФ петербуржец, брат, интеллигент (интеллигенция тАФ детище Петра) Иван Иванович Иванов. Причем привнесенность из иностранного далека, содержащаяся в слове контора, сохраняется и в новый исторический период.

Заметим здесь же, что контора тАФ в метафорическом смысле тАФ является одним из связующих элементов не только с романом Мережковского, но и с романом Андрея Белого ВлПетербургВ» тАФ с символической ВлконторойВ», учреждением, которое возглавляет Аполлон Аполлонович Аблеухов. Контора у Пильняка становится художественным эквивалентом философской тезы Н. Бердяева об особой разновидности бюрократии тАФ бюрократии русской, ее потрясающей мимикрии, способности к трансформации, живучести. Такова и одна из тем ВлПетербургаВ»: ВлА. Белый художественно раскрывает особую метафизику русской бюрократииВ»24. И далее Н. Бердяев говорит о нераздельности русской революции и бюрократии: ВлНаша революция плоть от плоти и кровь от крови бюрократии и <..> потому в ней заложено семя разложения и смертиВ»25.

* * *

Как мы уже говорили выше, роман Андрея Белого ВлПетербургВ», наряду с ВлАнтихристомВ» Мережковского, является основным литературным источником рассказа ВлСанкт-Питер-БурхВ». И не только потому, что многие ранние произведения Пильняка, в первую очередь роман ВлГолый годВ», были созданы под влиянием А. Белого, но и в силу того, что в ВлСанкт-Питер-БурхеВ» обойти роман ВлПетербургВ», который был написан Влперед самым концом Петербурга и петербургского периода русской истории, как бы подводя итог столь странной столице нашей и странной ее историиВ»26, было вряд ли возможно. Можно говорить, при всей несравнимости влияния А. Белого и Пильняка на литературный процесс ХХ века, и о некоторых перекличках на уровне их мировосприятия и специфики творчества: и тому и другому свойственно обостренное чувство современности (А. Белый Влв большей степени тАЬпредставитель временитАЭ, чем оригинальный мыслитель. Он как бы носил в себе дух эпохи, дух времениВ»27, в романе же Пильняка ВлГолый годВ» время выразило себя как ни в каком другом произведении тех дней); и тот и другой тАФ писатели-новаторы, экспериментаторы, что делает их произведения нелегкими для чтения (ср.: ВлБелый тАФ писатель прежде всего для писателя, а потом уже для читателяВ»28).

А. Белый разрабатывал в своем романе петербургские мифы (Влоснование Петербурга Петром IВ»; ВлМедный всадникВ») в сатирическом ключе, отказавшись от актуализации идеи величия дел Петра, содержащейся во ВлВступленииВ» к ВлМедному всадникуВ». Пильняк, создавая образы героев рассказа, следует за А. Белым; своеобразной ВлцитациейВ» в данном случае является сам способ именно сатирической типизации, подразумевающий к тому же существование реальных исторических прототипов. Как известно, одним из наиболее вероятных прототипов Аполлона Аполлоновича Аблеухова считается обер-прокурор св. синода К. П. Победоносцев, графа Дубльве тАФ граф Сергей Юльевич Витте и т. д.

Уже название ВлСанкт-Питер-БурхВ» можно рассматривать как аллюзию на название романа А. Белого ВлПетербургВ» (Санкт-Петербург тАФ официальное название города до 1914 года). Петербург у Пильняка тАФ это в еще большей степени город-знак, чем у А. Белого, то есть город представлен в виде более отчеканенном, освобожденном от частностей. Санкт-Питер-Бурх Пильняка тАФ это не столько реальный Петербург, сколько метафизический, ирреальный, это литературная условность, своеобразная Влмозговая играВ» самого автора: ВлСанкт-Питер-Бурх определяют три слова тАФ Святой-Камень-Город, тАФ нет одного определения, тАФ и Санкт-Питер-Бурх посему есть фикция <..> Перспективы проспектов Санкт-Питер-Бурха были к тому, чтоб там в концах срываться с проспектов в метафизикуВ». Создавая с опорой на ВлПетербургВ» А. Белого свой текст, Пильняк, возвращаясь к истокам города, уже в названии обозначает свою авторскую концепцию, подчеркивая иностранное, чуждое России, что связано в народном предании с деятельностью Петра и возникновением северной столицы. Ретроспективный взгляд в прошлое города (и на его основе тАФ в будущее), историософский аспект уже определяются названием пильняковского рассказа.

Топография ВлСанкт-Питер-БурхаВ» тщательно продумана. У А. Белого в ВлПетербургеВ» наряду с Николаевским (Большим Петербургским) мостом упоминаются мосты Троицкий, Литейный, Аничков, Чернышев, ряд других. Пильняк оставляет в своем рассказе только один мост тАФ Троицкий, который с началом ХХ века стал символическим свидетельством сотрудничества России с Западом: в мае 1903 года, к 200-летию Петербурга, был открыт Троицкий мост, построенный по проекту французского архитектора А. Г. Эйфеля (до этого мост был плашкоутным, наплавным). В отличие от А. Белого, Пильняк минимизирует число петербургских реалий, повышая тем самым их значимость в тексте. Средоточием напряженной жизни Санкт-Питер-Бурха в рассказе становится Троицкая площадь, на которой был возведен первый петербургский храм тАФ собор во имя Святой Троицы.

Одним из совершенно очевидных приемов пильняковского письма Влчерным <..> по БеломуВ» является сон-бред Ивана Ивановича Иванова. Видения, сны, пророчества, чудеса являются характерной особенностью ВлПетербургского текстаВ»29, что подтверждает и рассказ ВлСанкт-Питер-БурхВ», хотя в целом названные мотивы творчеству Пильняка менее свойственны. Тем ощутимее заданность этого приема в анализируемом рассказе. Причем бредовое видение Иванова повторяется в рассказе дважды, второй раз в несколько ином варианте.

Если бы не авторское признание в ВлозорствеВ» в этом рассказе, не та авторская ВлсверхцельВ», которая поставлена в рассказе, бредовый сон Иванова вполне можно было бы расценить как всего лишь откровенный плагиат из ВлПетербургаВ» А. Белого:

ВлВ доме тАФ дома тАФ Иван Иванович Иванов жил, как тАФ таракан в щели. Он боялся пространства. Он любил книги, он читал лежа. Он не имел любимой женщины, он не сметал паутины. В маленькой комнатке были книги, и ширмы у кровати были из книг, и простыни на кровати были сухие <..> Двери были заперты и заставлены полками книг. В углу, на кровати, Иван Иванович, тАФ лежа, тАФ в и д е л огромную шахматную доску: этой доски не было в действительности. тАФ Мир, дым заводов, руки рабочих, кровь, миллионы людей, тАФ Европа, ставшая льдиной на бок в Атлантике, тАФ Каменный гость, влезший тАФ с громом тАФ с конем на доску: тАФ на шахматной доске30. Простыни тАФ сухие, в комнате мрак, и тут в сухих простынях, в подушках тАФ мысль: я! я-аа-а! тАФ К а м е н н ы й г о с т ь тАФ водкой: тАЬВаше превосходительство. Паки и паки Россия влачима есть на Голгофу. Каковы циркумстанции..тАЭ

Г о с т ь: тАЬНикакой России, государь мой, никакого Санкт-Питер-Бурха, тАФ мир!тАЭ тАФ К а м е н н ы й г о с т ь: тАЬВыпьем, ваше превосходительство, за художество. Не пьете?тАЭ тАФ тАЬНе пьютАЭ. тАФ тАЬА за Алексеевский Петропавловской крепости равелин тАФ паки не пьешь?тАЭ тАФ тАЬНе пьютАЭ. тАФ тАЬПонеже и так пьяно, ваше превосходительство! тАФ так ли?тАЭ тАФ тАЬШутить изволите, государь мой, тАФ Алексеевский равелин тАФ я, тАФ я тАФ же!тАЭ тАФ В сухих простынях, в жарких подушках, в углу тАФ мысль: я-я-а! я-а-а-а!. я-ая тАФ есть мир!

тАЬТы еси тАФ ПетртАЭВ».

Ср. аналогичное видение Александра Ивановича Дудкина в ВлПетербургеВ» А. Белого, в котором Гость/ Металлический Гость/ Медный Всадник заключает в смертоносные объятия несчастного террориста:

ВлАлександр Иваныч, Евгений, впервые тут понял, что столетие он бежал понапрасну, что за ним громыхали удары без всякого гнева тАФ по деревням, городам, по подъездам, по лестницам; он тАФ прощенный извечно, а все бывшее совокупно с навстречу идущим тАФ только привранные прохожденья мытарств до архангеловой трубы.

И тАФ он пал к ногам Гостя:

тАФ тАЬУчитель!тАЭ

В медных впадинах Гостя светилась медная меланхолия; на плечо дружелюбно упала дробящая камни рука и сломала ключицу, раскаляяся докрасна.

тАФ тАЬНичего: умри, потерпи..тАЭ

Металлический Гость, раскалившийся под луной тысячаградусным жаром, теперь сидел перед ним опаляющий, красно-багровый; вот он, весь прокалясь, ослепительно побелел и протек на склоненного Александра Ивановича пепелящим потоком; в совершенном бреду Александр Иванович трепетал в многосотпудовом объятии: Медный Всадник металлами пролился в его жилыВ».

Отметим прежде всего, что ВлкомнаткаВ» Ивана Ивановича Иванова, который жил Влкак тАФ таракан в щелиВ», напоминает каморку террориста Дудкина: ВлАлександр Иванович возвращался в свое убогое обиталище, чтоб сидеть в одиночестве промеж коричневых пятен и следить за жизнью мокриц в сыроватых трещинах стенокВ». Кроме того, Влтараканий мотивВ» (дадим ему такое название) в ВлПетербургеВ» повторяется довольно часто, и завершается он в главе ВлТараканыВ» в сцене убийства Дудкиным провокатора Липпанченко: ВлКогда утром вошли, то Липпанченко уже не было <..> был тАФ труп; и была тут фигурка мужчины <..> у нее были усики; они вздернулись кверху; очень странно: мужчина на мертвеца сел верхом; он сжимал в руке ножницы; руку эту простер он; по его лицу тАФ через нос, по губам тАФ уползало пятно таракана. Видимо, он рехнулсяВ». Помимо прочего, Влтараканий мотивВ» и в том, и в другом текстах в конце концов оказывается неразрывно связан с темой безумия, бредового кошмара героя.

Конечно, этот пример контактного взаимодействия двух текстов тАФ Пильняка и А. Белого тАФ обладает не только внешним сходством, но и глубинным смыслом.

Александр Иванович Дудкин в ВлПетербургеВ» играет роль двоякую: и роль Евгения из пушкинского ВлМедного всадникаВ», то есть жертвы государственного терроризма тАФ преобразовательной деятельности Петра с ее пренебрежением к простому человеку, и в то же время роль своеобразного исторического преемника (индивидуального, а в перспективе тАФ государственного, террориста) Петра Великого: ВлМедноглавый гигант прогонял чрез периоды времени вплоть до этого мига, замыкая кованый круг <..> Все, все, все озарилось теперь, когда через десять десятилетий Медный Гость пожаловал сам и сказал ему (Дудкину. тАФ В. К.) гулко:

тАФ тАЬЗдравствуй, сынок!тАЭВ»

В романе А. Белого состоялась инициация Дудкина тАФ ВлправнукаВ» Петра (по выражению Д. С. Лихачева), но ВлправнукВ» оказался слабее ВлпрадедаВ»: Александр Иванович Дудкин становится жертвой не внешней по отношению к нему силы тАФ государственного насилия, а собственного террористического потенциала, от которого он отрекается; его губит собственная причастность к терроризму. И не случайна в романе А. Белого параллель учитель тАФ ученик, прадед тАФ правнук: Медный всадник (в приведенном выше значении) заключается в самом Дудкине, и осознание этого исторического греха сводит с ума героя А. Белого.

В свою очередь преемником террориста Дудкина (через него тАФ Каменного/ Металлического Гостя) является в рассказе ВлСанкт-Питер-БурхВ» Иван Иванович Иванов: в этом образе индивидуальный террорист Дудкин трансформируется в террориста государственного, терроризм индивидуальный и государственный оказываются взаимообратимыми. Б. Пильняк начинает в своем рассказе там, где А. Белый заканчивает: Иван Иванович Иванов тАФ это (вместе с Дудкиным) еще один продолжатель дела Петра Великого в изменившихся исторических обстоятельствах после Октябрьской революции.

Однако наряду с террористом Дудкиным еще одним источником образа Ивана Ивановича Иванова из романа ВлПетербургВ» надо признать Влтеррориста государственногоВ» тАФ Аполлона Аполлоновича Аблеухова31. В числе контактных реалий тАФ уже отмеченная символическая ВлконтораВ» Аблеухова тАФ контора Иванова, но не только она. Это и мифологизированный топос тАФ центр Петербурга: Петропавловская крепость, Дворцы, Биржа, Невский проспект. Ср.: Вли багрился Троицкий32 Мост; и Дворец тоже багрилсяВ». Особенно Невский проспект тАФ общий маршрут и для Аблеухова, и для Иванова, и карета тАФ знак принадлежности к государственной бюрократии: ВлКарета же пролетела на Невский. Аполлон Аполлонович Аблеухов покачивался на атласных подушках сиденьяВ». Карета является одним из ключевых символов в ВлПетербургеВ», недаром одно из возможных заглавий романа А. Белого ВлПетербургВ» тАФ ВлЛакированная каретаВ»33.

В качестве модернизированного варианта кареты Аблеухова выступает у Пильняка автомобиль Ивана Ивановича Иванова, и не просто автомобиль, а Влавтомобиль тАФ каретка тАФ БразьеВ»: ВлАвтомобиль скидывал мысли Ивана Ивановича тАФ в Смольном, на Невском, в Гороховую, тАФ автомобиль тАФ карет-

ка тАФ Бразье, где Иван Иванович сидел в углу тАФ в зеркалах тАФ на подушках тАФ с портфелемВ»; Вл..в перспективы проспектов ушел автомобиль, чтоб кроить перспективы, чтоб начать рабочий день человека и чтоб сорваться в конец тАФ в концах проспектов тАФ в метафизикуВ»34; ВлИ автомобилю в тот день кроить улицы, избыть день человека тАФ петербуржца тАФ Ивана Ивановича Иванова, как многие в РоссииВ».

Мотив автомобильной гонки выступает как метафора преобразовательной деятельности Петра Великого, Аполлона Аполлоновича Аблеухова и Александра Ивановича Дудкина, Ивана Ивановича Иванова, имеющей масштабы не менее, чем космические, тАФ см. в ВлПетербургеВ»: ВлИ вот, глядя мечтательно в ту бескрайность туманов, государственный человек из черного куба кареты вдруг расширился во все стороны и над ней воспарил; и ему захотелось, чтоб вперед пролетела карета, чтоб проспекты летели навстречу тАФ за проспектом проспект, чтобы вся сферическая поверхность планеты оказалась охваченной, как змеиными кольцами, черновато-серыми домовыми кубамиВ».

Поскольку центонность рассказа ВлСанкт-Питер-БурхВ» в целом и его отдельных элементов очевидна, надо думать, и ВлобъяснениеВ» имени Иван Иванович Иванов35 целесообразно искать в названных мотивирующих текстах. Это имя также встречается в романе А. Белого ВлПетербургВ», но в таком контексте, с таким смысловым наполнением, что исследователи не обнаруживали возможную связь между Иваном Ивановичем Ивановым А. Белого и Иваном Ивановичем Ивановым Пильняка, воспринимая ее как простое совпадение, как факт языка, но не литературы (терминология М. Гаспарова). Особую значимость имени Иванова (вариант пильняковских Влкожаных куртокВ») придает то, что оно обладает способностью Влхлестнуть по гостинойВ» (по присутствующим в гостиной).

Характерно, что в романе А. Белого ВлПетербургВ» ряд номинаций героя (Иван Во Иван Иваныч Во Иван Иваныч Иванов) завершается номинацией, весьма нелестной для персонажа:

ВлА кругом раздавалось:

тАФ тАЬКто да кто?тАЭ

тАФ тАЬКто?. Иван!.тАЭ

тАФ тАЬИван Иваныч!.тАЭ

тАФ тАЬИван Иваныч Иванов..тАЭ

тАФ тАЬТак вот тАФ я говорю: Ивван-Иванч?. А?. Ивван-Иванч?. Что же вы Ивван-Иванч? Ай, ай, ай!.тАЭ

тАФ тАЬА Иван Иваныч-то..тАЭ

тАФ тАЬВсе это вракитАЭ.

тАФ тАЬНет, не враки.. Спросите Ивана Иваныча: вот он там, в биллиардной.. Эй, эй!тАЭ

тАФ тАЬИвван!.тАЭ

тАФ тАЬИван Иваныч!тАЭ

тАФ тАЬИвван Ивваныч Иванов..тАЭ

тАФ тАЬИ какая же ты, Иван Иваныч, свинья!тАЭВ».

Далее следует описание разухабистой пляски Иванова, которую, надо думать, имел в виду Н. Бердяев, когда писал о художественных недостатках, об эстетически неприемлемом в ВлПетербургеВ» А. Белого: Вл.. купец, Иван Иваныч Иванов, махая зеленой бутылкою, встал в плясовую позицию с дамой в растерзанной кофточке; там горела грязь ее нечистых ланит; из-под рыжих волос, из-под павших на лоб малиновых перьев, к губам прижимая платок, чтобы вслух не икать, пучеглазая дама смеялась; и в смехе запрыгали груди; ржал Иван Иваныч Иванов; публика пьяная разгремелась вокругВ».

Можно ли отнести это имя тАФ Иван Иванович Иванов тАФ к знакам присутствия образов и мотивов ВлПетербургаВ» (как своеобразного шифра) в рассказе Пильняка?Думается, в принципе можно (с оговоркой, что это все-таки ассоциация не первого ряда). Тем более это возможно в прозе раннего Пильняка с его известным пристрастием к подобного рода обыгрываниям реалий классической литературы.

У А. Белого в романе ВлПетербургВ» Иван Иванович Иванов тАФ это персонаж условно-символический, представляющий собой сатирическое изображение мещанина-обывателя, это оригинальный и запоминающийся, хотя и эпизодический, чисто русский национальный тип. Пильняк, награждая своего героя подобным знаковым именем, с одной стороны, явно ВлозоровалВ», рассчитывал на комический эффект, вызванный несоответствием заурядного имени (тем более с сатирическим шлейфом, тянущимся из ВлПетербургаВ» А. Белого) исключительному высокому государственному положению героя. В то же время здесь получила реализацию известная идея, в соответствии с которой государством могут управлять и люди из народа. Но есть здесь и более важный смысл тАФ как раз то новое, авторское, что привнесено Пильняком: уравнивая в рассказе ВлСанкт-Питер-БурхВ» Ивана Ивановича Иванова и Петра Великого, Пильняк десакрализует ВлидолаВ» (Медного всадника), подчеркивает его национальную суть и укорененность в каждом русском. В феномене Петра мифологизировалось то, что вообще присуще русской ментальности, русскому национальному характеру. Это справедливо было замечено в свое время Н. Бердяевым: ВлЭфемерность Петербурга тАФ чисто русская эфемерность, призрак, созданный русским воображением. Петр Великий был русский до мозга костейВ»36. Пильняк это ощутил и совершенно логично дал этому Влрусскому до мозга костейВ» феномену символическое русское имя тАФ Иван Иванович Иванов. У Пильняка в данном случае тАФ помимо всего прочего, в обычной фамилии тАФ и установка на заурядность, обычность события, на обыкновенное для русской истории повествование. Ничего метафизического, сакрального в Петре нет, как бы утверждает автор, или, как четырежды повторяется в рассказе ВлСанкт-Питер-БурхВ» со ссылкой на Конфуция, тАФ ВлНи один продавец идолов не поклоняется богам, он знает, из чего они сделаныВ».

Центонный характер рассказа ВлСанкт-Питер-БурхВ» убедительно демонстрирует и следующий фрагмент, который является на уровне сюжетном совершенно изолированным, не связанным с ходом основного повествования (см. в цитате выделенное курсивом):

ВлК а м е н н ы й г о с т ь: тАЬБрось, ваше превосходительство! Выпьем за художество! Плевать. Поелику пребываем мы в силе своей и волетАЭ. тАФ Г о с т ь: тАЬПогодите, величество. Все есть тАФ я! Слышишь, Андрей, все есть: я! я-а-а-а!. Милый Андрей!тАЭ

(Гость/Иван Иванович Иванов. тАФ В. К.) тАФ Останьтесь, Лиза, на минуту.

тАФ Простыни, барин, я просушила.

тАФ Меня знобит, Лиза. Я одинок, Лиза, присядьте.

тАФ Ах, что вы, барин..

тАФ Присядьте, Лиза. Будем говорить.

тАФ Ах, что вы, барин!. Я лучше попозже приду.

тАФ Присядьте, Лиза.

тАФ Помнишь, Андрей, мы играли в бабки

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя