О "Письмах римскому другу" в украинском переводе

О "Письмах римскому другу" в украинском переводе

А.ТитовВа

Иосиф Бродский

Письма римскому другу (из Марциала)

Нынче ветрено и волны с перехлестом.

ВаВаВа ВаСкоро осень, все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,

ВаВаВа Вачем наряда перемена у подруги.

Iосiф Бродський

Сергiй Злючий

Листи до римського друга

(iз Марцiала)

Хвиля дужчаi i вiтер чи не свище.

Скоро осiнь, все мiниться швидкоплинно.

Змiна, Постуме, цих фарб розчулить швидше,

анiж подруги убору перемiна.

В оригинале перед "и" нет запятой. Формально это не совсем правильно. Если "ветрено и холодно", тогда запятая не нужна. Без запятой "волны с перехлестом" становится тоже названием вида погоды, проявлением почти не называемого в русском языке личного начала. В переводе эффект смягчен, и запятая не нужна. В оригинале (кажется мне?) соединены одушевленное-везде-сущее ("ветрено") и конкретно-вещественное ("волны с перехлёстом"). Обычные для читателя русской лирики ассоциации заданы словами "осень", "изменение", "округа" - и построен мост от времени - через указание на изменение - к пространству и кругу, повторению. Всё это утрачено в переводе.

Но слово "трогательней" диссонансом звучит в оригинале! Времена и стихии - и старческая немощь и умиление, когда переодевается подруга? Перевод ("розчулить") точен, но мне слово "трогательней" (кто чтокого "трогает"??) не нравится - оно, в отличие от "розчулить", ВНЕ разговорной речи.

В последней строке автор и вслед за ним переводчик одинаково бредут пошатываясь, переставляя слова.

Дева тешит до известного предела -

ВаВаВа Вадальше локтя не пойдешь или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела:

ВаВаВа Вани объятья невозможны, ни измена!

Дiва тiшить до вiдомих меж, властиво,

трохи лiктя чи колiна - вся розрада.

Тож вiдраднiше прекрасне поза тiлом:

нi обiйми неможливi, анi зрада.

Сразу видно, как переводчик выпрямил ритм, СОХРАНИВ МЕТР.

В оригинале ясно видны извив и пританцовывание. В оригинале сомнительное соседство "стней", "сное"; "ни-не-ни-и" - шелест и путание звуков. Определенная, жесткая рифмовка "розрада - зрада" своей "военной" и тревожной ("зрада" - гораздо более предательство, чем адюльтер), "мужественной" ассоциацией продолжают иронию первых двух строк. Переводчик подготовил переход к дальнейшей речи о жизни и о власти, а в оригинале довольно жеманно звучащие (кроме самого начала) катрены отделены знаком "---", и в самом деле там катрены "висят".

Посылаю тебе, Постум, эти книги.

ВаВаВа ВаЧто в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

ВаВаВа ВаВсе интриги, вероятно, да обжорство.

Надсилаю тобi Постуме, цi книги.

Що в столицi? Замiсть справи лише жести?

Як там Цезар? В чому клопiт? Все iнтриги?

Все интриги i, напевно ж, ненажерство.

Первое "е" в слове "ненажерство" звучит как русское "э". "Напевно" - это скорее "наверняка", чем "вероятно". Всякое указание на постель устранено. Введено традиционное устойчивое противопоставление дела и жеста. При этом достало сил на игру слов: "жестко- жесты" :) Заключительное "ненажерство" звучит жестко и определенно, вся строфа - как вердикт. Чтобы убрать те же реверансы ритма, переводчик даже убрал запятую в обращении!

Слово "занят" имеет школьно-официально-канцелярский привкус, а "Цезарь занят", в сущности, странное выражение. Мы говорим такое, не замечая его странности. "В чому клопiт" - о чём (в столице) хлопоты - у всех, не только у Цезаря - но по-украински резче и определеннее, чем по-русски ("клопiт" единственного числа мужского рода - какая-то единственная забота, от которой шалеют все).

Я сижу в своем саду, горит светильник.

ВаВаВа ВаНи подруги, ни прислуги, ни знакомых.

Вместо слабых мира этого и сильных -

ВаВаВа Валишь согласное гуденье насекомых.

Я сиджу в своiм саду, горить свiтильник.

Час нi подруг, нi знайомих не закине.

Замicть ницих цього свiту ачи сильних -

лише стишене дзижчання комашине.

С этой строфы многие начинали чтение Бродского. Она совсем родная, она стоит эпиграфом к "Жизни насекомых" В. Пелевина. Очарование её сохранено, но звучание другое. В последней строке сжатие, сужение пространства, произнесение сквозь зубы вместо согласия, простора, раздольного гудения, которые показаны в оригинале. "Лишь" имеет элегический оттенок, "лише" - разговорный, спешащий. Элегическая же инверсия "мира этого" устранена! В переводе чётко и твердо: этого мира. В переводе появляется тема времени, как бы компенсируя её ослабление в переводе первой строфы. "Час нi подруг, нi знайомих не закине" - концентрированная, уверенная речь.

Удалось избавиться от биологического термина "насекомых".

Здесь лежит купец из Азии. Толковым

ВаВаВа Вабыл купцом он - деловит, но незаметен.

Умер быстро - лихорадка. По торговым

ВаВаВа Ваон делам сюда приплыл, а не за этим.

Тут лежить купець iз Азii. Тямущим

був купцем вiн - дiловий, та без гонитви.

Вмер одразу: лихоманка. Та по сущих

справах торгу приiздив, а не за тим вiн.

В последней строке (а переводчик - и в предпоследней) оба еле выпутываются из слов. Но переводчик исправил неудачное слово. "Незаметен" плохо связывается с образом купца. "Без гонитви" ("деловой, и без базара", "без вранья, обмана") - лучше. Скажут ли в обычной речи именно так: "деловит, но незаметен"?

Вернемся к названию стихов. "Письма" во множественном числе, и у Бродского отделены не только первые два катрена. Переводчик убирает разделения катренов и строит непрерывное развитие темы и непрерывный ряд чувств, делает стихи экспрессивнее, чем в оригинале. Переводчик убирает также "песенные" отступы чётных строк, ведь кипарис - траурное дерево - ровный и строгий : )

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.

ВаВаВа ВаОн в сражениях империю прославил.

Сколько раз могли убить! а умер старцем.

ВаВаВа ВаДаже здесь не существует, Постум, правил.

Поряд з ним легiонер - пiд грубим кварцем.

Вiн звитягою iмперiю прославив.

Сто разiв могли убити! Скiнчив старцем.

Отже, Постуме, i тут бракуi правил.

Вторая строка не так официальна. "Звитяга" - это не торжественное "сражение".

Переводчик исправляет ",пстм," , которые в оригинале везде путаются под ногами, заполняя слоги:

Даже здесь не существует, Постум, правил. -- "пст пр"

Посылаю тебе, Постум, эти книги.

И даже:

Пусть и вправду, Постум, курица не птица -- кто здесь курица? : )

(Вдобавок в оригинале было "пст-вп-пст-ц-ц")

"Постуме" Злючого звучит спокойнее и определеннее.

Последняя строка в переводе - спокойная констатация, без примеси удивления. "Отже" близко к "итак".

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

ВаВаВа Вано с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,

ВаВаВа Валучше жить в глухой провинции у моря.

Хай, i справдi, курка, Постуме, не птиця.

Та за курячу тямущiсть хапнеш горя.

Що вже трапилось в iмперii зродиться,

краще жить в глухiй провiнцii, край моря.

Глушь, край, уже состоявшийся случай как неожиданность, а не как вольно пред-полагаемый жребий. Интересно, что после "пусть" в переводе запятая - а и самом деле, "пусть (будет) и вправду (?)" - что это значит? В переводе звучит беспокойство и досада, и всё-таки в конце "у моря" -"край моря" - сохранён перевод взгляда в открытое пространство.

И от Цезаря далёко, и от вьюги.

ВаВаВа ВаЛебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники - ворюги?

ВаВаВа ВаНо ворюга мне милей, чем кровопийца.

I вiд Цезаря далеко i вiд хуги.

Шапкувать не треба, скнiти, поспiшати.

Нарiкаiш, що намiсники злодюги?

Та злодюги, по менi, мiлiшi ката.

Метафорическую "вьюгу" заменили на возможную на Аппенинах наледь, промозглость. Убрали лишние, по-моему, намеки на Москву и Крым. Хотя "вьюга" - тоже немного "пушкинская" ассоциация, но не уверен, что она здесь нужна.

"Кат"("палач, мучитель") определеннее и жёстче "кровопийцы".

Зато испортили рифму.

Этот ливень переждать с тобой, гетера,

ВаВаВа Вая согласен, но давай-ка без торговли:

брать сестерций с покрывающего тела -

ВаВаВа Вавсе равно что драхму требовать от кровли.

Збути час, гетеро, поки задощило,

разом згоден я, та нумо, без торгiвлi,

бо сестерцiй брати з тiла, що покрило,

все одно що дранку дерти iз покрiвлi.

Строки перевода видимо более сжаты (тоже при сохранении метра), подтянуты, в них меньше простора ("ээтот", "лиивень","соглаасен"), и больше хотения, более отрывистое начало. В украинском языке не приживаются причастия - ну что это за "покрывающее тело." Хороша замена на "дранку" и "драть" вместо "требовать". Вслушайтесь в этот незаметный бред: "- требовать -от -кровли"! Кажется мне, что и у Бродского сначала было "дранку требовать", а не "драхму". То одна денежная единица, то рядом другая. Возможно, в оригинале замененное слово, потому что дранка на стенах под штукатуркой, а не на крыше.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?

ВаВаВа ВаЧтобы лужу оставлял я - не бывало.

Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,

ВаВаВа Ваон и будет протекать на покрывало.

Протiкаю, кажеш? Цур, та де калюжа?

Щоб калюжу залишав я - не бувало!

Вiднайдеш собi якого-небудь мужа -

ось тектиме тобi хто на покривало.

"Цур, та де" звучит куда веселее, чем драматическое "но где же", сообразно насмешливому духу текста.

Обратите внимание, как с виду непринужденно достигается лексическое и ритмическое соответствие текстов. "Вiднайдеш" - это не "вот найдешь". Грамматические структуры последних строк совсем разные.

Вот и прожили мы больше половины.

ВаВаВа ВаКак сказал мне старый раб перед таверной:

"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".

ВаВаВа ВаВзгляд, конечно, очень варварский, но верный.

От i ми життя здолали половину.

Як сказав похилий раб коло таверни:

"Озираючись, ми бачим лишь руiни",

Погляд, справдi, надто варварський, та певний.

Не уверен в естественности слова "лишь" в переводе. "Лише"?

Не уверен в естественности слова "таверна" и в оригинале, и в переводе. Латинское ли слово "таверна"? Это вроде как если наши забегаловки называть тавернами.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.

ВаВаВа ВаРазыщу большой кувшин, воды налью им..

Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?

ВаВаВа ВаНеужели до сих пор еще воюем?

Був у горах. Нинi пораюсь з букетом.

Розшукаю довгий глек, води наллю ним.

Як там в Лiвii, мiй Постуме, - чи де там?

Невже досi там таки iще воюем?

Переводчик устранил повтор: "большой"-"большой". Вдобавок слово "довгий" имеет временной смысловой оттенок и обогашает текст ассоциациями. В оригинале две только что прочитанных Вами строфы отделены от других, формируя законченный злободневный отрывок. В переводе этот эффект смягчен.

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

ВаВаВа ВаХудощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще.. Недавно стала жрица.

ВаВаВа ВаЖрица, Постум, и общается с богами.

Пам'ятаеш, у намiсника сестриця?

Худорлява, але з повними ногами.

Ти ще спав iз нею.. Нинi вона жриця.

Жриця, Постуме, й спiлкуеться з богами.

Как мы уже говорили, переводчик устраняет назойливость повторов невнятно произносимого ",Постум,".

"Худощавая" в русской обычной речи почти не встречается, "худорлява" в украинской встречается. Обратите внимание на неблагозвучность и лишние ассоциации в концовке "щавая".

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.

ВаВаВа ВаИли сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

ВаВаВа Ваи скажу, как называются созвездья.

Приiзди. РД хлiб. Вино чека на тебе.

Сила слив. В твоiх вiстях омию зiр я.

Постелю тобi в саду супроти неба,

розповiм, як називаються сузiр'я.

Первое место, где перевод видимо неточен. Зато он ярок и торжествен - сравните: "попьём-закусим". Переводчик позволяет себе здесь говорить своими словами и "во весь голос", и это оправданно в кульминационном переходе от темы любви к темы смерти.

Второе "расскажу" Бродский наверняка заменял на "искажу", чтобы не было повтора. Эта шероховатость в переводе устранена. "Чистое небо" как ни крути, а штамп.

Появилась экзальтация, которая вряд ли хорошо подходит к этим стихам. "Попьём-закусим", наверно, всё-таки лучше. У Бродского волны как бы движутся подо льдом, не прорываясь так явно наружу.

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,

ВаВаВа Вадолг свой давний вычитанию заплатит.

Забери из-под подушки сбереженья,

ВаВаВа Ватам немного, но на похороны хватит.

Скоро друг твiй, що так любить додавання,

вiднiманню борг свiй, Постуме, заплатить.

Забери-но пiд подушкою останнi.

Хоч нерясно, та на похорон там хватить.

А здесь в переводе "Постуме" переставлено, но всё равно выглядит как затычка.

Поезжай на вороной своей кобыле

ВаВаВа Вав дом гетер под городскую нашу стену.

Дай им цену, за которую любили,

ВаВаВа Вачтоб за ту же и оплакивали цену.

Вiдправляйсь на воронiй своiй кобилi

в дiм гетер попiд мiськую нашу стiну.

Дай iм цiну, за яку колись любили,

щоб за тую i оплакували цiну.

Почти подстрочник. Добавлено "когда-то" (любили). Интонация (и пространство) по требованию самого языка получились более сконцентрированными и сжатыми ("поезжай" - "вiдправляйсь", "город"-"мicто").

Зелень лавра, доходящая до дрожи.

ВаВаВа ВаДверь распахнутая, пыльное оконце,

стул покинутый, оставленное ложе.

ВаВаВа ВаТкань, впитавшая полуденное солнце.

Зелень лавра наливаiться до дрожу.

Дверi навстiж, запорошене вiконце.

Кинутий стiлець, опорожнiле ложе.

У тканинi - полуденне спите сонце.

В оригинале нагромождение причастий ("щая", "тая, "тый", ""енное", "вшая", "енное"). Может, кто усмотрит внутреннюю (нюю) рифму "енное"-"енное", но лучше не надо : ) И что такое, скажите на милость, "покинутый стул"?? Тоже какие-то замены синонимов: "покинутый"-"оставленное"?

Всё это в переводе исправлено, речь стала естественнее и яснее, однако при этом потерялась спокойная размеренность последней строки. Перебой ритма в третьей строке, наоборот, создал ощущение беспокойства.

Понт шумит за черной изгородью пиний.

ВаВаВа ВаЧье-то судно с ветром борется у мыса.

На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.

ВаВаВа ВаДрозд щебечет в шевелюре кипариса.

Понт шумить крiзь огорожу чорних пiнiй.

Чийсь вiтрильник з вiтром б'iться коло мису.

Но розсохлому ослонi - Старший Плiнiй.

Дрiзд щебече у чупринi кипарису.

Первое, что заметим - это насколько "чуприна" лучше одеколонно-парикмахерской "шевелюры"! К тому же если вспомним, как верхушки кипарисов ШЕВЕЛятся от ветра, то увидим манерность. "Судно" - мореходный термин, а "вiтрильник - вiтер" не повтор, а как бы знак ощущения самотождественности мира, принятия ( вiтрильник з вiтром - а с чем же ещё? - жизнь со смертью).

Мы держим в руках оба текста, и нас не оставляет ощущение их равновесности, равноценности. Почему удалось НАСТОЛЬКО естественно и с виду непринужденно восстановить текст Бродского в украинском языке?

У обоих текстов хватает формальных достоинств и недостатков. И всё же текст на украинском языке кажется восстановленным оригиналом. Наверняка многим знакомо ощущение пресности, "уклончивости" текста при возврате к русскому языку после работы с украинским, сербским..

А тот ли это язык? Русский, к которому мы обращаемся? В какой мере он был пригоден для поэзии Бродского?

Бродский ортогонален официальности, в том числе и официальности языка. Еще пример стихов про старость: "и уже седина стыдно молвить, где" - здесь слово "молвить" употребляется почти неправильно, не литературно. Бродский расшатывает язык.

И дело здесь не в том, что Бродский еврей, а не русский. Язык, "просоченный" канцеляритом приказной избы 17 века, язык николаевской и советской школы, конечно же, не дорог никому, и Бродскому тем более. Рискну утверждать, что то, на чём мы говорим и здесь пишем - это продукт РАЗЛОЖЕНИЯ (а возможно - упрощения) какого-то, в прошлом(?) действительно могучего, языка, или же явления, для которого слово "язык" мало подходит. Например, в украинском языке есть слово "мова" :)

Многие тексты, которые нам присылают, страшно несовременны. С другой стороны, лучшие новые литераторы как бы обходят времена царского и советского официоза, наследуя традиции народного творчества, используя опыт иностранных литератур. Но об этом речь пойдет в следующих статьях, посвященных текстам современников.

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя