Китайские стихи Николая Гумилёва
Олег Федотов
Версификационная поэтика цикла
1
Как никто другой в русской поэзии преданный музе дальних странствий Николай Гумилёв никогда не бывал в Китае и вообще на Дальнем Востоке, тем не менее в пёстром калейдоскопе его экзотической поэзии ВлКитайские стихиВ» занимают своё законное почётное место.
Практически весь цикл был написан во время последнего пребывания поэта в Париже, куда он явился из Петрограда через Лондон 1 июля 1917 года в распоряжение военного комиссара Временного правительства России генерала Зенкевича и некоторое время тщетно ожидал отправки сначала на Салоникский, а затем, после Октябрьской революции, на Персидский фронт. Здесь он пережил очередную безответную любовь, познакомившись с тАЬСиней звездойтАЭ, тАЬдевушкой с газельими глазамитАЭ Еленой Дюбуше, которая предпочла ему богатого американца (тАЬЗачем Колумб Америку открыл?тАЭ), много и упорно работал над своими поэтическими и прозаическими произведениями и как всегда активно посещал выставки, художественные салоны и поэтические вечера французской столицы, общался с широким кругом деятелей культуры, в частности познакомился и сдружился с выдающимися русскими художниками Н.Гончаровой и М.Ларионовым, оказавшими на него плодотворное влияние как раз в плане приобщения к восточной культуре, о чём красноречиво свидетельствует посвящённое им стихотворение в редкой строфической форме тАЬпантуматАЭ:
Востокинежныйиблестящий
ВсебеоткрылаГончарова,
Величьежизнинастоящей
УЛарионовасурово.
ВсебеоткрылаГончарова
Павлиньихкрасокбредипенье,
УЛарионовасурово
Железногоогнякруженье.
Павлиньихкрасокбредипенье
ОтИндиииВизантии,
Железногоогнякруженье тАФ
Войпокоряемойстихии.
ОтИндиидоВизантии
Ктодремлет, еслинеРоссия?
Войпокоряемойстихии тАФ
Необновлённаяльстихия?
Ктодремлет, еслинеРоссия?
КтовидитсонХристаиБудды?
Необновленнаяльстихия тАФ
Снопылучейикамнейгруды?
КтовидитсонХристаиБудды,
Тотсталнасказочныетропы.
Снопылучейикамнейгруды тАФ
О, какхохочутрудокопы!
Тотвсталнасказочныетропы
Вперсидских, милыхминьятюрах.
О, какхохочутрудокопы
Везде, вполяхишахтаххмурых.
Вперсидских, милыхминьятюрах,
Величьежизнинастоящей.
Везде, вполяхишахтаххмурых
Востокинежный, иблестящий.
(ВлГончарова и ЛарионовВ». Пантум, 1917. г. Париж)
При жизни поэта стихотворение не публиковалось. Оно стало известным со слов Михаила Лозинского. Как видим, перед нами отнюдь не изящная безделица, а концептуально значимое произведение, трактующее извечную проблему о месте России между Востоком и Западом, между Индией и Византией, между Буддой и Христом. Все эти судьбоносные символы упорным повторением в чередующихся строках исподволь внедряются в наше сознание. Косвенным образом прозвучал и далеко не риторический вопрос о грозных событиях, разыгравшихся на родине поэта за время его отсутствия: тАЬНе обновлённая ль стихия тАФ // Снопы лучей и камней груды?тАЭ Восемь строф стихотворения, соединившись в единое кольцо, образовали своего рода тАЬвеноктАЭ, символизирующий замкнутость историко-географического хронотопа России. Чётные стихи последней строфы закономерно совпали с нечётными тАФ первой.
2
Синэстезическая рокировка поэтического слова и живописи, а точнее, их органический сплав всегда отличали идиостиль Гумилёва. Так, уже под детским рисунком поэта мы видим его самый ранний опыт в стихотворческом искусстве: тАЬУже у гидры семиголовой // Одна скатилась голова // И наезжал Геракл суровый // Весь золотой под шкурой льватАЭ 1. Характернейшее гумилёвское стихотворение, сделавшее ещё недавно безвестного автора знаменитым и надолго ставшее его своеобразной визитной карточкой тАФ ВлЯ конквистадор в панцире железном..В», тАФ как в первой редакции, так и во второй (ВлСонетВ»), завершается ярким живописным пятном тАФ тАЬголубой лилиейтАЭ, актуализирующей знаковый голубой цветок романтиков (да не где-нибудь, а в составе книги ВлРомантические цветыВ»!) и одновременно распространённый геральдический символ, так подходящий самому поэту, законному наследнику воспетых им ВлКапитановВ», один из которых, тАЬвзойдя на трепещущий мостик, // Вспоминает покинутый порт, // Отряхая ударами трости // Клочья пены с высоких ботфорттАЭ, а другой тАФ не менее картинно тАФ тАЬбунт на борту обнаружив, // Из-за пояса рвёт пистолет, // Так что сыплется золото с кружев, // С розоватых брабантских манжеттАЭ. Так увидеть и запечатлеть увиденное мог только латентно одарённый живописец, каковым, собственно, и был поэт. Недаром мы практически всегда видим его завсегдатаем художественных вернисажей и салонов, мастерских и ателье, инициатором литературно-художественных журналов, автором вполне профессиональных обзоров и рецензий (ВлДва салонаВ», 1908), а также поэтических портретов (ВлПортрет мужчины. Картина в Лувре работы неизвестногоВ», 1910) или рисунков (ВлРисунок акварельюВ», 1911).
3
Китайская тема появилась в творчестве Гумилева задолго до ВлФарфорового павильонаВ». Он шёл к ней наощупь, стихийно, питаясь не реальными впечатлениями, а мифами о загадочной стране на Востоке. Так в 1909 году было написано стихотворение ВлПутешествие в КитайВ», посвящённое известному театральному художнику С.Судейкину, отразившее литературные ассоциации знаменитого романа Франсуа Рабле, в частности, загадочный на первый взгляд лейтмотив вина, пронизывающий насквозь, как нам предстоит убедиться, едва ли не весь цикл ВлКитайских стиховВ». И это понятно, ведь Пантагрюэль и его друзья предприняли свой восточный вояж, как мы помним, для того, чтобы спросить у Оракула Божественной Бутылки, стоит ли Панургу жениться, на что был получен исчерпывающий и лаконичный ответ: тАЬТриньк!тАЭ, то есть тАФ тАЬПей!тАЭ.
Всемызнавализлоегоре,
Бросиливсезаветныйрай,
Всемы, товарищи, веримвморе,
МожемотплытьвдалёкийКитай.
Тольконедумать! Будетсчастье
Всамомкрикливомкакаду,
Душуисполнитнамжгучейстрастью
Смуглыйребёноквчайномсаду.
Врозовойпеневстретимдальмы,
Насиспугаетмедныйлев.
Чтонампригрезитсявночьупальмы?
Какопьянятнассокидерев?
Праздникомбудуттенедели,
Чтопроведёмнакорабле..
Тылинеопытенвпьяномделе,
ВечнорумяныймэтрРабле?
Грузный, какбочкивинтокайских,
Мудростьсвоюприкройплащом,
Тыбудешьпугаломдевкитайских,
Бёдраобвивзелёнымплющом.
Будькапитаном! Просим! Просим!
Вместовеславручаемжердь..
ТольковКитаемыякорьбросим,
Хотьнапутиивстретимсмерть!
Менее отчётливо, но столь же литературно-живописно (или, может быть, лучше сказать: литературно-скульптурно) китайская тема отозвалась в написанной годом раньше ВлЦарицеВ»: тАЬТвой лоб в кудрях отлива бронзы, // Как сталь, глаза твои остры, // Тебе задумчивые бонзы // В Тибете ставили кострытАЭ.
1911 годом датируется посвящённое Сергею Маковскому, сыну знаменитого художника, стихотворение ВлЯ верил, я думал, и свет мне блеснул наконец..В», два последних четверостишия из которого в слегка изменённом виде А.Вертинский пел как изысканный романс под весьма характерным наименованием ВлКитайская акварельВ»:
Ивотмнеприснилось, чтосердцемоёнеболит,
Оно тАФ колокольчикфарфоровыйвжёлтомКитае
Напагодепёстрой.. Виситиприветнозвенит,
Вэмалевомнебедразняжуравлиныестаи.
Атихаядевушкавплатьеизкрасныхшелков,
Гдезолотомвышитыосы, цветыидраконы,
Споджатыминожкамисмотритбезмыслейиснов,
Внимательнослушаялёгкие, лёгкиезвоны.
Скорее всего, та же самая девушка стала героиней ещё одного стихотворения, которое так и называется: ВлКитайская девушкаВ» (1914), предвосхитившего, по сути дела, все основные мотивы ВлФарфорового павильонаВ»:
Голубаябеседка
Посрединереки
Какплетёнаяклетка,
Гдеживутмотыльки.
Иизэтойбеседки
Ясмотрюназарю,
Каккачаютсяветки,
Иногдаясмотрю;
Каккачаютсяветки
Какскользятчелноки,
Огибаябеседки
Посрединереки.
Уменяжевтемнице
Кустфарфоровыхроз,
Металлическойптицы
Блещетзолотомхвост.
И, неверявприманки,
Япишунашелку
Безмятежныетанки
Пролюбовьитоску.
Мойженихвсёвлюблённей;
Пустьонлысиустал,
ОннедавновКантоне
Всеэкзаменысдал.
Запомним мотивы расположившейся тАЬпосредине рекитАЭ тАЬбеседкитАЭ, которая превратится потом в тАЬпавильонтАЭ, тАЬчелнокатАЭ тАФ прообраза лейтмотивной тАЬлодки остроносойтАЭ, тАЬмаленькой лодкитАЭ, тАЬлодки моейтАЭ и тАЬлёгкой ладьитАЭ, а также фирменно-китайский эпитет тАЬфарфоровыхтАЭ по отношению к тАЬрозамтАЭ, который будет вынесен в название цикла и в зачин инициального стихотворения (тАЬпавильон фарфоровыйтАЭ); он же перекидывает ассоциативный мостик назад, к только что упомянутым стихам, поразившим воображение взыскательного А.Блока, записавшего в своём дневнике: тАЬРазговор с Н.С.Гумилёвым и его хорошие стихи о том, как сердце стало китайской куклойтАЭ 2. Несмотря на то что мы располагаем французским вариантом этого стихотворения 3, нельзя не согласиться с М.Д.Эльзоном, что установить теперь меру авторства Гумилёва довольно сложно; оно может быть и оригинальным, и переводным, а скорее всего, написано по мотивам (совсем не обязательно какого-либо конкретного текста).
В 1912 году в журнале ВлГиперборейВ» было опубликовано стихотворение ВлВозвращениеВ», описывающее, видимо, давно чаемый побег лирического героя с таинственным спутником, тАЬжёлтым, худым и раскосымтАЭ, прячущим тАЬпод пёстрой хламидой <..> косутАЭ. Национальность спутника не вызывает сомнений, тем более он одержим ностальгией: тАЬО старом, о странном, о безбольном, // О вечном слагалось его нытьётАЭ, которое, впрочем, нисколько не раздражало его товарища, напротив, тАЬЗвучало <..> звоном колокольным, // Ввергало в истому и забытьётАЭ. Путешественники расстаются, достигнув тАЬстен КитаятАЭ: у одного своя дорога тАФ тАЬсвятаятАЭ, у другого тАФ своя: тАЬсеять рис и чайтАЭ. Затем происходит неожиданная метаморфоза:
Набеломпригорке, надполемчайным,
УпагодыветхойсиделБуддa.
Преднимясклонилсяввосторгетайном,
Ибылосладко, какникогда.
Тактихо, тактихонадмиромдольным,
Сглазамигадюки, онпелипел
Остаром, остранном, обезбольном,
Овечном, ивоздухвокругсветлел.
Косвенное упоминание о Китае содержится в стихотворении ВлЗмейВ» (ВлАх, иначе в былые года..В», 1916), где змей, видимо, типологически отождествлён с натуральным китайским драконом: тАЬПозабыв Золотую Орду, // Пёстрый грохот равнины китайской, // Змей крылатый в пустынном саду // Часто прятался полночью майской..тАЭ В финале баллады, заслышав крики похитителя русских красавиц, выходил и отнюдь не по-родственному тАЬпоглядывал хмуротАЭ, натягивая тетиву лука, былинный богатырь Вольга Святославич (Волх Всеславьич), отпрыск Змея и Марфы Всеславьевны.
Наконец, в архиве издателя журналов ВлТворчествоВ» и ВлРусское искусствоВ» сохранился отрывок неоконченной тАЬкитайской поэмытАЭ ВлДва снаВ» 4, в котором повествуется о безмятежном детстве китайчат Лайце и Тенвея, дочери и сына двух учёных мандаринов. Поэма инкрустирована уже знакомыми нам мотивами тАЬдома с эмалевой крышейтАЭ, тАЬжёлтой рекитАЭ, тАЬлодочниковтАЭ, тАЬбронзового драконатАЭ, тАЬпавильонов из стеклатАЭ, равно как и других экзотизмов вроде тАЬваренья из персиковых лепестковтАЭ, тАЬобеда из ста семидесяти блюдтАЭ, тАЬпавлиновтАЭ, тАЬсобачек жирных для столатАЭ, публичной декламации тАЬстаринных стиховтАЭ и изречения Конфуция.
4
Сборник ВлФарфоровый павильонВ» с подзаголовком ВлКитайские стихиВ», выпущенный издательством ВлГиперборейВ» в 1918 году 5, состоит из двух частей: ВлКитайВ» и ВлИндокитайВ». В самом конце книги помещено примечание автора: тАЬОснованием для этих стихов послужили работы Жудит Готье, маркиза Сен-Дени, Юара, Уили и др.тАЭ. В приведённый список следует, видимо, включить уже упоминавшихся Ларионова и Гончарову, известного востоковеда Владимира Казимировича Шилейко, а также китайского художника У-цзин-ту, графические работы которого из собрания ксилографов библиотеки Петербургского университета послужили весьма органичными иллюстрациями к ВлФарфоровому павильонуВ».
Вопрос о прямых 6 и косвенных источниках ВлФарфорового павильонаВ» имеет вполне самостоятельный захватывающий интерес, но не он занимает нас в данной работе. Экзотическая тема Китая отнюдь не случайным образом сопрягается у Гумилёва с нетрадиционной, также подчёркнуто экзотической версификацией. Даже на подступах к сборнику 1918 года мы наблюдали в высшей степени не ординарную метрику: острый тАЬгумилёвскийтАЭ, в терминологии М.Л.Гаспарова, трёхударный дольник с преобладанием второй и третьей ритмических форм (ВлПутешествие в КитайВ») и малоупотребительный четырёхударный дольник в ВлВозвращенииВ», сверхкороткие строки (двустопный анапест) в ВлКитайской девушкеВ», контрастирующие со сверхдлинными (пятистопный амфибрахий) в ВлТы верил, я думал..В», и уникальнейшую в своём роде цепную строфику: пантум (ВлГончарова и ЛарионовВ»)..
Что же касается собственно китайских стихов ВлФарфорового павильонаВ», которые только с очень большой натяжкой можно признать вольными переводами (скорее это сильно авторизованные переводы переводов, через французское посредничество), их версификационные параметры могут и должны быть предметом специального рассмотрения.
5
Cтихотворение, давшее название всему сборнику, открывает первую его часть. Его изысканно-броская декоративность поддерживается не только характерной тАЬориентальнойтАЭ образностью (тАЬСреди искусственного озера // Поднялся павильон фарфоровый; // Тигриною спиною выгнутый, // Мост яшмовый к нему ведёт..тАЭ), атмосферой отрешённого умиротворения, овладевшего лирическими персонажами, а именно тАФ тАЬдрузьямитАЭ, тАЬодетыми в платья светлыетАЭ и пьющими тАЬиз чаш, расписанных драконамитАЭ, ритуально тАЬподогретое винотАЭ, которые тАЬТо разговаривают весело, // А то стихи свои записывают, // Заламывая шляпы жёлтые, // Засучивая рукаватАЭ, но и не в последнюю очередь изящным удвоением изображения (тАЬИ ясно видно в чистом озере // Мост вогнутый, как месяц яшмовый, // И несколько друзей за чашами, // Повёрнутых вниз головойтАЭ) и эффектным непрерывным голосоведением, обеспечиваемым меланхолическим чередованием белых четырёхстопных ямбов в составе четверостиший, где три первых стиха имеют дактилические окончания, а заключительный тАФ мужское (ХХХх). При этом дактилические окончания в сочетании с мужским не препятствуют акаталектической непрерывности ритмического движения, поскольку два тАЬлишнихтАЭ слога в эпикрузе трёх первых стихов исключительно легко и непринуждённо играют роль дополнительной, пятой стопы тАФ пиррихия .. и так далее).
Из общей ритмической инерции, правда, несколько выпадает второй стих предпоследней строфы, в котором дактилическая клаузула преобразуется в гипердактилическую: тАЬзаписываюттАЭ, но при обилии в тексте стихотворения длинных четырёхсложных фонетических слов (тАЬфарфоровыйтАЭ, тАЬтигриноютАЭ, тАЬмост яшмовыйтАЭ, тАЬрасписанныхтАЭ, тАЬи несколькотАЭ, тАЬповёрнутыхтАЭ) она нивелируется и звучит эквиметрично им, приблизительно как тАЬзаписваюттАЭ 7.
Следующее стихотворение тАФ ВлЛуна на мореВ» тАФ подхватывает заданные образные доминанты: тАЬЛуна уже покинула утёсы, // Прозрачным море золотом полно, // И пьют друзья на лодке остроносой, // Не торопясь, горячее винотАЭ, но придаёт им несколько иную ритмическую аранжировку: на смену искусственным пятистопникам приходят естественные, появляется рифмовка (за исключением первого созвучия тАФ тАЬутёсытАУостроносойтАЭ тАФ грамматически необычайно точная, почти эхоистичная: тАЬполнотАУвинотАЭ, тАЬпроходяттАУнаходяттАЭ, тАЬотражёнтАУжёнтАЭ, тАЬраятАУутверждаятАЭ, тАЬлюдейтАУлебедейтАЭ) и перекрёстный альтернанс женских и мужских окончаний (AbAb).
Стихотворение, озаглавленное ВлПриродаВ», инициирует серию миниатюр, общим свойством которых является членение речевого потока на холостые двустишия, весьма напоминающие своей мудрой ненатужной афористичностью таких классиков китайской лапидарной лирики, как Ду Фу и Ли Бо. (тАЬСпокойно маленькое озеро, // Как чашка, полная водой. // Бамбук совсем похож на хижины, // Деревья тАФ словно море крыш. // А скалы острые, как пагоды, // Возносятся среди цветов. // Мне думать весело, что вечная // Природа учится у настАЭ). К нему примыкают ещё четыре: ВлСчастьеВ» (ВлИз красного дерева лодка моя..В»), ВлСоединениеВ» (ВлЛуна восходит на ночное небо..В»), ВлПоэтВ» (ВлЯ слышал из сада, как женщина пела..В») и ВлДомВ» (ВлТот дом, где играл я ребёнком..В»). Среди них своей безыскусной простотой, искренностью и пронзительно-щемящей интонацией, вырвавшейся из уст человека, всю свою короткую жизнь, несмотря на победительную маску покорителя женских сердец, невыносимо страдавшего от чувства неразделённой любви, выделяется ВлСоединениеВ»:
Лунавосходитнаночноенебо
И, светлая, покоитсявлюблённо.
Поозерувечернийветербродит,
Целуяосчастливленнуюводу.
О, какбожественносоединенье
Извечносозданногодругдлядруга!
Нолюди, созданныедругдлядруга,
Соединяются, увы, такредко.
Все пять стихотворений, выполненных в форме двустиший, принципиально белые, с альтернансом незарифмованных клаузул различной конфигурации: Хх тАФ ВлПриродаВ»; ХХ тАФ ВлСоединениеВ»; хХ тАФ ВлСчастьеВ», ВлДомВ»; Хх тАФ ВлПоэтВ»; метрически они ещё более неоднородны: Я4 тАФ ВлПриродаВ»; Ам4+Дл3 тАФ ВлСчастьеВ»; Я5 тАФ ВлСоединениеВ»; Ам4-3 тАФ ВлПоэтВ»; Ам3 тАФ ВлДомВ». Однако их причастность, в принципе, одному и тому же идейно-тематическому замыслу не вызывает сомнения. Консолидирующим фактором служит, конечно, в первую очередь строфика со всеми сопутствующими ей жанровыми, стилистическими и лейтмотивными перекличками. Во второй миниатюре тАФ ВлСчастьеВ» тАФ обращает на себя внимание довольно необычное сочетание четырёхстопного амфибрахия в нечётных стихах и трёхударного дольника в чётных, которое вполне могло бы составить экзотическую модель логаэдов, если бы не вариативное расположение односложных интервалов в чётных стихах.
С точки зрения ритмики не меньший интерес представляет финальная часть ВлСоединенияВ», где на фоне устоявшейся инерции константного ударения на икте первой стопы и почти столь же константного его отсутствия в четвёртой стопе (за исключением первого и третьего стихов), а также настойчивого повторения двух пиррихиев подряд в пятом и седьмом стихах, в последнем стихе, несущем максимальную смысловую и эмоциональную нагрузку (ВлСоединяются, увы, так редко..В»), наблюдаем обратно пропорциональное соотношение, усложнённое к тому же спондеем (с гиперкаталектическим наращением):
ЯЯПЯЯ
ЯПЯПЯ
ЯПЯЯЯ
ЯПЯПЯ
ЯЯППЯ
ЯЯППЯ
ЯЯППЯ
ПЯПЯС
Иными словами, делается практически всё, чтобы финальный аккорд прозвучал с необходимой, заранее предусмотренной надрывно-элегической интонацией.
Особняком стоит, конечно, метрический абрис ВлСтранникаВ», в котором, если объединить чётные и нечётные строки, угадывается причудливо модифицированный хореический тетраметр с гипердактилическим ходом во втором полустишии, перекликающийся с ритмом стихотворения Максимилиана Волошина ВлЯ иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель..В» (1908) (у Гумилёва в конце каждого нечётного стиха-тАЬполустишиятАЭ на один слог больше, чем у Волошина: тАЬСтранник, далеко от родины, // И без денег, и без друзей..тАЭ 8). Конечно, не исключены и вполне возможные творческие контакты (поэты не только дрались на дуэли, но и довольно продолжительное время дружили; Гумилёв, мы знаем, бывал в гостеприимном коктебельском Доме Поэтов и на постое), но вероятнее всего, автор ВлФарфорового павильонаВ» обратился к имитации античного логаэда, стремясь к версификационной экзотике вообще, вне каких бы то ни было конкретно-исторических или географических ассоциаций.
Метрический репертуар ВлКитайских стиховВ» Гумилёва, однако, содержит в себе ещё пятистопный хорей со сплошными холостыми женскими клаузулами, которым написано едва ли не самое известное стихотворение цикла тАФ ВлТри жены мандаринаВ». Превосходная драматическая миниатюра удивительно тонко передаёт психологический антагонизм между тремя женщинами, чисто механически, а потому совершенно беззлобно бранящихся друг с другом, оспоривая сомнительную честь считаться (а не быть!) первой наложницей их престарелого господина. При этом самым мудрым оказывается он сам. Каждому из четырёх персонажей предоставляется персональное слово, но, что любопытно, нюансировка высказывания ограничивается общим рефренным зачином. Тем более достойно восхищения мастерство поэта, сумевшего придать каждому персонажу интонационную индивидуальность:
З а к о н н а я ж е н а
Естьещёвиновглубокойчашке,
Инаблюделасточкиныгнёзда.
Отначаламирауважает
Мандаринзаконнуюсупругу.
Н а л о ж н и ц а
Естьещёвиновглубокойчашке,
Инаблюдегусьбольшойижирный.
Еслинетдетейумандарина,
Мандаринналожницузаводит.
С л у ж а н к а
Естьещёвиновглубокойчашке,
Инаблюдеразноеваренье.
Длячеговыобемандарину,
Каждыйвечерновуюонхочет.
М а н д а р и н
Большенетвинавглубокойчашке,
Инаблюдетолькокрасныйперец.
Замолчите, глупыеболтушки,
Инесмейтесьнаднесчастнымстарцем.
Сплошной гиперкаталектический хорей, лишённый метрических зазоров, а потому звучащий в высшей степени монотонно, как нельзя лучше передаёт давно уже всем опостылевшую обыденность и бессмысленность происходящего, оставляя некое пространство и для чувств перевоплотившегося в китайца поэта, не без юмора организующего драматический полилог скорее всего заимствованных им действующих лиц.
Все стихотворения тАЬкитайского циклатАЭ выполнены белым стихом, за исключением двух: уже упомянутой ВлЛуны на мореВ» и ВлДорогиВ», о рифмовке которой следует сказать особо. В первых четырёх катренах строго выдерживается перекрёстная рифма с тенденцией к тавтологичности почти рефренного типа:
Явиделпредсобойдорогу
Втенираскидистыхдубов,
Такуюмилуюдорогу
Вдольизгородиизцветов.
Смотрелявтягостнойтревоге,
Какплылпонейвечернийдым,
Икаждыйкаменьнадороге
Казалсяблизкимиродным.
Нодлячегоидтимнеею?
Онаменянеприведёт
Туда, гдеядышатьнесмею,
Гдемилаямояживёт.
Когдаонародилась, ноги
Вжелезозаковалией,
Исталичуждыейдороги
Втенисклонившихсяветвей.
Однако в последнем четверостишии обозначившаяся было инерция резко нарушается: чётные стихи оказываются несозвучными, но зато весьма насыщенными общим смысловым полем:
Когдаонародилась, сердце
Вжелезозаковалией,
Ита, которуюлюблюя,
Небудетникогдамоей.
Иными словами можно сказать: перед нами парадоксальный феномен сугубо смысловой рифмы, аналогичной столь любимому А.Блоком диссонансу тАЬсолнцетАУсердцетАЭ. Во всяком случае её ударная роль в выделении эффектом обманутого ожидания заключительного аккорда стихотворения несомненна.
6
Наш анализ версификационной поэтики цикла был бы неполным, если бы мы прошли мимо того, что ещё, кроме метрических, ритмических, строфических и фонических составляющих стихотворной формы, объединяет десять рассмотренных нами стихотворений Николая Гумилёва. Наиболее заметным интегрирующим фактором следует признать настойчивые лейтмотивные повторы, сшивающие все произведения в единую, скажем так, однородную в своём многоразличии тАЬкитайскую цепьтАЭ. Помимо уже упомянутого сквозного мотива тАЬвинатАЭ, из текста в текст тАЬперетекаюттАЭ разнообразные мотивы водных стихий: тАЬискусственного озератАЭ, тАЬпрозрачного морятАЭ, тАЬмаленького озератАЭ, тАЬводытАЭ, которой тАЬвыводят пятно на шелкутАЭ, тАЬозератАЭ, по которому тАЬвечерний ветер бродит, целуя осчастливленную водутАЭ, тАЬморейтАЭ, в которых плавают тАЬсвященные поэты тАФ драконытАЭ, наконец, тАЬводытАЭ, к которой наклоняется лирический герой, захотевший умереть; тАЬлодки остроносойтАЭ, лодки тАЬиз красного дереватАЭ, тАЬлёгкой ладьитАЭ, тАЬкорабля золочёноготАЭ; тАЬяшмового мостатАЭ и тАЬмоста вогнутого, как месяц яшмовыйтАЭ; тАЬчаш, расписанных драконамитАЭ, тАЬчашки, полной водойтАЭ (в сравнении тАЬмаленького озератАЭ) и тАЬглубокой чашкитАЭ, в которой трижды тАЬесть ещё винотАЭ, а один раз его тАЬбольше неттАЭ; тАЬлунытАЭ, вечно сопровождающей море и женщину, тАЬлуны, восходящей на ночное неботАЭ; трижды прозвучавшей тАЬфлейтытАЭ; тАЬпенья птицтАЭ и тАЬпения женщинытАЭ; тАЬнебатАЭ, тАЬоблаковтАЭ; тАЬсердцатАЭ; тАЬдоматАЭ и тАЬфарфорового павильонатАЭ.
Но, пожалуй, самым активным и проникновенным интегратором всех стихотворений цикла оказывается синтезирующий их воедино образный мотив тАЬотражениятАЭ (недаром, как указывалось, столь широко представлены естественные зеркала водных стихий). В лирической экспозиции причудливо (тАЬвниз головойтАЭ) отразились беззаботные друзья, пьющие в фарфоровом павильоне тАЬиз чаш, расписанных драконамитАЭ тАЬподогретое винотАЭ; в следующем стихотворении мы застаём их за тем же приятным занятием уже тАЬна лодке остроносойтАЭ; затем мы видим сложную обратную метафору в стихотворении ВлПриродаВ», где не человеческая жизнь подражает (тАЬотражаятАЭ!) природе, а природа тАФ человеческой жизни; скрытую форму отражения можно наблюдать и в ВлСоединенииВ», где тАЬлуна восходит на ночное неботАЭ, а тАЬвечерний ветертАЭ целует тАЬосчастливленную водутАЭ, которая, надо полагать, отражает и то, и другое, и третье, а поскольку речь идёт о любовном тАЬсоединениитАЭ, то наверняка подразумевается высшая форма отражения; наконец, в заключительных стихотворениях ВлПоэтВ» и ВлДомВ» это предположение находит более чем убедительное подтверждение: тАЬВо взоры поэтов, забывших про женщин, // Отрадно смотреться лунетАЭ и тАЬНо женщина в лодке скользнула // Вторым отраженьем лунытАЭ.
7
Анализ версификационной поэтики ВлКитайских стиховВ» Николая Гумилёва в контексте содержательных и стилистических параметров всего цикла, а отчасти и всей его лирики в целом, не оставляет сомнений в том, что поэт не прибегал к имитации собственно восточного стихосложения (тАЬбезмятежные танки про любовь и тоскутАЭ лишь упоминаются в ВлКитайской девушкеВ»), довольствуясь пограничными формами классической силлаботоники и тоники, а также имитацией античной метрики (хореического тетраметра), которые, видимо, как ему представлялось, вполне соответствуют мифологическому экзотизму ВлФарфорового павильонаВ».
Примечания
Ва1 Детский рисунок Н.С.Гумилёва и стихотворная надпись к нему. Из архива П.Лукницкого. Подарено П.Лукницкому матерью Н.Гумилёва тАФ Анной Ивановной Гумилёвой // Гумилёв Н. Стихи. Поэмы. Тбилиси: Мерани, 1989. С. 17.
Ва2 Блок А. Собр. соч.: В 8 т. М.тАУЛ., 1963. Т. 7. С. 75.
Ва3 См.: Гумилёв Н. Собр. соч.: В 4-х т. / Под ред. проф. Г.П.Струве и Б.А.Филиппова. Вашингтон, 1962тАУ1968. Т.2. Комментатор полагает, что французский текст тАФ автоперевод.
Ва4 В 1922 году в издательстве ВлМысльВ» вышло второе, дополненное издание (Гумилёв Н. Фарфоровый павильон: Китайские стихи. 2-е изд., доп. Пг.: Мысль, 1922), в котором к каноническим десяти текстам был добавлен одиннадцатый: ВлСердце радостно, сердце крылато..В» Его связь с циклом в целом выражена не столь ярко, малохарактерны и его рифмованные шестистишия, поэтому оно осталось за пределами нашего анализа.
Ва5 Гумилёв Н. Стихи. Поэмы. Тбилиси: Мерани, 1989. С. 466тАУ470.
Ва6 В автографах всех ВлКитайских стиховВ», извлечённых для публикации из Альбома, принадлежащего Г.П.Струве, указаны китайские авторы каждого произведения; однако в дальнейшем их имена, а иногда и сами персоналии потребовали уточнения. В Большой серии ВлБиблиотеки поэтаВ» гипотетическое первоавторство представлено так: ВлФарфоровый павильонВ» и ВлСчастьеВ» тАФ Ли Бо, ВлЛуна на мореВ» тАФ Ли Вэй, ВлПриродаВ» тАФ Юань Цзе, ВлДорогаВ» тАФ Тзе Тие, ВлТри жены мандаринаВ» и ВлСоединениеВ» тАФ Цзяо Жань, ВлСтранникВ» и ВлДомВ» тАФ Ду Фу, ВлПоэтВ» тАФ Чжань Жо-Сюй. См.: Гумилёв Н. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1988. С. 582тАУ583.
Ва7 Примерно тот же ритмический эффект содержит стихотворение ВлСтранникВ», правда, не в конце, а в середине стиха (тАЬполустишиятАЭ): тАЬЛишь увидя в небе облако, // Распластавшееся, как дракон..тАЭ; на этот раз перекрывшее слоговой лимит слово тАЬраспластавшеесятАЭ модифицируется в тАЬраспластавшесятАЭ..
Ва8 Более точно ритмику волошинского ВлКоктебеляВ» повторяет стихотворение Н.Гумилёва ВлЖизньВ» (1911):
Стусклымвзором, смёртвымсердцемвмореброситьсясоскалы,
Вчас, когда, какзнамя, внебедымно-розоваязаря,
Ильвтемницестатьсвободным, каксвободныодниорлы,
Ильнайтипокойнежданныйвдымнойхижинедикаря!
Да, японял. Символжизни тАФ непоэт, чтотворитслова,
Иневоинствёрдымсердцем, неработник, ведущийплуг, тАФ
Сироническойусмешкойцарь-ребёнокнашкурельва,
Забывающийигрушкимеждубелыхусталыхрук.
Вместе с этим смотрят:
"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"
"Christmas stories" by Charles Dickens
"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi
"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури
"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя