Алиса в стране чудес. Алиса в зазеркалье. Кэррол Льюис

АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС. АЛИСА В ЗАЗЕРКАЛЬЕ Повести-сказки Алиса - семилетняя девочка, которой приснились приключения в подземной Стране чудес и Зазеркалье, где она встретилась с разнообразными сказочными и фантастическими персонажами, живущими по своей особой логике и все время озадачивающими разумную юную викторианку. Будучи воплощением всех детских викторианских добродетелей: учтивости, приветливости, скромности, сдержанности, серьезности, чувства собственного достоинства, А. одновременно сохраняет в себе ту непосредственность и душевную открытость, которые так ценил в своих маленьких подругах робкий и заикающийся оксфордский профессор математики Доджсон. Мир нонсенса, куда попадает А., часто раздражает ее, странные персонажи, с которыми она встречается, как правило, придирчивы, раздражительны и обидчивы, однако ей хватает здравого смысла, чтобы примириться с ситуацией, суметь перевести разговор на другую тему, удивляясь странности открывающегося перед ней мира, одновременно принимать его таким, как он есть. Ведь несмотря на всю его странность и кажущуюся необъяснимость, в мире чудес и Зазеркалья царствует своя безупречная логика.

Это мир, где все понимается буквально, где метафора лишается своего переносного значения, где между омофонами нет никакой смысловой границы, в результате чего каламбур таковым даже не ощущается, где парадокс оказывается результатом безупречного логического построения. В забавных же пародийных стихах, изобильно встречающихся в тексте, в знакомых по оригиналу логических и грамматических связях вдруг оказываются совсем другие, а то и просто бессмысленные слова. (Скажем, вместо известных строк: "Ты мигай, звезда ночная! / Где ты, кто ты, я не знаю" - мы читаем: "Ты мигаешь, филин мой, / Я не знаю, что с тобой".) Математику и логику К. оказался очень близок детский взгляд на действительность, не обремененный культурной традицией, создающей сложную систему эллипсов, умолчаний, условных построений, исторически приобретенных значений, выводов, давно утративших связь со своими посылками. Многозначность живого языка, тот факт, что при высказывании различных суждений многое следует держать в "уме", соотнося с целой системой культурных условностей и неписаных правил, далеко не сразу, как мы видим из многочисленных записей детских разговоров "от двух до пяти", входит в сознание ребенка. А., находящаяся на полпути от этого детского состояния первобытного хаоса, удерживаемого лишь причудливой логикой, к культурно упорядоченному космосу взрослых, оказывается в результате открыта и первому (ведь Страна чудес и Зазеркалье - это все-таки именно ее сон), и второму (свои суждения об увиденном она произносит с точки зрения общепринятых норм своего времени).

Болванщик (в других переводах Безумный шляпник)- участник "безумного чаепития", одержимый идеей времени, чьи часы тем не менее показывают число, а не час и уже отстали на два дня, потому что были смазаны сливочным маслом, с которым в механизм попали хлебные крошки. Персонаж с таким именем является материализацией английской идиомы "безумен, как шляпник" (mad as a hatter), восходящего к тому времени, когда при обработке фетра для шляп использовалась ртуть, пары которой токсически действовали на нервную систему работников. Аналогичной материализацией идиомы "безумен, как мартовский заяц" (mad as a March hare), является имя другого участника "безумного чаепития", Мартовского зайца.

Чеширский кот - персонаж, материализующий английское выражение "Улыбается, как чеширский кот". Его знаменитая улыбка, существующая сама по себе, обязана характерному для всего произведения Кэрролла софизму ("если существуют коты без улыбки, то может существовать и улыбка без кота"), когда за квазилогичным словесным построением открывается явно абсурдный смысл. Комментаторы видят в выражении "улыбка без кота" наглядно-образное описание чистой математики, где теоремы, могущие быть приложенными к описанию внешнего мира, на самом деле являются чистыми абстракциями.

Шалтай-болтай - человек-яйцо, персонаж детской английской поэзии (прибаутка о Ш.-б. широко известна в переводе С. Я. Маршака). Выведенный как самодовольный филолог и философ, гордящийся тем, что может все на свете истолковать и откомментировать, Ш.-б. на самом деле не способен для целостного и непротиворечивого объяснения чего бы то ни было (подобно тому, как его самого не сможет собрать "вся королевская рать"), поскольку он дает всем словам произвольные значения ("когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше").

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя