Философские мысли в творчестве Ф.Н. Достоевского

Философские мысли в творчестве Ф.М. Достоевского

Федор Михайлович Достоевский (1821-тАФ 1881) принадлежит столько же литературе, сколько и филосоВнфии. Ни в чем это не выражается с большей яркостью, как в том, что он доныне вдохновляет философскую мысль. КомВнментаторы Достоевского продолжают реконструировать его идеи,тАФи самое разнообразие этих комментарий зависит не от какой-либо неясности у Достоевского в выражении его идеи, а, наоборот, от сложности и глубины их. Конечно, ДостоевВнский не является философом в обычном и банальном смысле слова,тАФу него нет ни одного чисто-философского сочинения. Он мыслит как художник,тАФдиалектика идей воплощается у него в столкновениях и встречах различных ВлгероевВ». ВыскаВнзывания этих героев, часто имеющие самостоятельную идейВнную ценность, не могут быть отрываемы от их личности, тАФ так, Раскольников, независимо от его идеи, сам по себе, как личность, останавливает на себе внимание: его нельзя отде< лить от его идеи, а идеи нельзя отделить от того, что он пеВнреживает.. Во всяком случае, Достоевский принадлежит русВнскойтАФи даже большетАФмировой философии.

Творчество Достоевского сосредоточено вокруг вопросов философии духа,тАФэто темы антропологии, философии истоВнрии, этики, философии религии. В этой области обилие и глубина идей у Достоевского поразительны, тАФ он принадлеВнжит к тем творческим умам, которые страдают от изобилия, а не от недостатка идей. Не получив систематического филоВнсофского образования, Достоевский очень много читал, впиВнтывая в себя чужие идеи и откликаясь на них в своих разВнмышлениях. Поскольку он пробовал выйти за пределы чисто-художественного творчества (а в нем несомненно был огВнромный дар и темперамент публициста), он, все равно, остаВнвался мыслителем и художником одновременно всюду. Его ВлДневник ПисателяВ», оригинальный по своему стилю, постоВнянно заполнен чисто-художественными этюдами. Остановимся на его биографии. Федор Михайлович Достоевский родился в семье военного врача, жившего в Москве"). Детство его протекало в благоВнприятной обстановке; приведем собственные слова ДостоевВнского: Вля происходил из семейства русского и благочестивоВнго.. Мы в семействе нашем знали Евангелие чуть ли не с первого года; мне было всего лишь десять лет, когда я знал почти все главные эпизоды русской историиВ». По окончании ВлподготовительногоВ» училища, Достоевский, вместе со старВншим братом, поступил в Военно-Инженерное Училище (в Петербурге). В эти годы в его семье произошла тяжелая драВнма тАФ его отец был убит крестьянами его деревни (мстившиВнми ему за свирепость). ВлСемейное предание гласит,тАФпишет по этому поводу дочь Достоевского ^, тАФ что с Достоевским при первом известии о смерти отца сделался первый припадок эпилепсииВ». В годы пребывания в Инженерном Училище ДоВнстоевский свел дружбу с неким И. Н. Шидловским"), ВлроВнмантиком, обратившимся (позже) на путь религиозных искаВннийВ» (по характеристике его биографа), имевшим несомненВнное влияние на Достоевского. ВлЧитая с ним (то есть с Шидловским) Шиллера, тАФ писал Достоевский брату, тАФ я поВнверял на нем и благородного, пламенного Дон-Карлоса, и маркиза Позу.. имя Шиллера стало мне родным, каким-то волшебным звуком, вызывающим столько мечтаний..В». В эти годы Достоевский жадно впитывает в себя влияния романтической поэзии (между прочим, Victor Hugo).

В 1843-ем году Достоевский окончил офицерские классы Инженерного Училища, получил место в инженерном ведомВнстве, но недолго оставался на службе и скоро вышел в отВнставку. Жил он все время очень бедно и даже когда получал из дому довольно значительные суммы, очень быстро эти деньги у него расходились. В 1845-ом году он печатает свое первое произведение ВлБедные людиВ», сразу выдвинувшее его в первоклассные писатели). С этого времни Достоевский с упоением отдается литературной деятельности, тАФ впрочем, следующие за ВлБедными людьмиВ» произведения вызвали у его почитателей разочарование и недоумение.

В это же время в жизни Достоевского назревает крупное событиетАФего сближение с кружком Петрашевского, приведВншее позже к ссылке на каторжные работы в Сибирь. В жизВнни Достоевского это было настоящим переломом,тАФво втоВнром периоде творчества (открывшемся ВлЗаписками из МертВнвого ДомаВ», 1855) мы встречаем уже иной строй мысли, ноВнвое, трагическое восприятие жизни. Надо иметь в виду, что еще после появления в печати ВлБедных людейВ», у ДостоевВнского его прежний романтизм сильно накренился в сторону социализма; особенно сильно было в это время влияние Жорж Занд и французского утопического социализма "'. Этот ранний социализм Достоевского надо считать очень важным, а отчасти даже решающим, фактором в духовных исканиях его: социализм этот был не чем иным, как тем саВнмым Влэтическим имманентизмомВ», который лежал и лежит в основе всякой теории прогресса, в том числе и той филосоВнфии жизни, которую мы видели у Толстого. Это есть вера в основное и ВлестественноеВ» добро человеческой природы, в ВлестественнуюВ» возможность подлинного и всецелого ВлсчаВнстьяВ», устраиваемого ВлестественнымиВ» же путями. Это есть пряВнмое и решительное отвержение учения о Влрадикальном злеВ» человеческой природы, говоря терминами Канта, тАФ отверже-ние доктрины первородного греха и доктрины искупления и спасения, во Христе принесенного людям. В отношении к дуВнховным исканиям Достоевского, весь этот строй мысли следоВнвало бы называть Влхристианским натурализме мВ». возлагающим все надежды на то христианское озарение чеВнловека, которое вошло в мир через Боговоплощение и нашло свое высшее выражение в Преображении Спасителя. Это есть христианство без Голгофы, христианство лишь Вифлеема и Фавора. Конечно, это есть своеобразное, христиВнански отраженное сочетание руссоизма и шиллери-анства,тАФ это есть вера в ВлестествоВ» и признание природВнного, хотя бы и скрытого под внешними наслоениями благоВнродства, скрытой ВлсвятыниВ» человеческой души или, как выВнражается Достоевский в статье, посвященной Жорж Занд. признание Влсовершенства души человеческойВ».

Идеалистически окрашенный социализм и связал ДостоевВнского с ВлпетрашевцамиВ». ВлЯ уже в 1846-ом году был поВнсвящен (Белинским),тАФписал Достоевский в Дневнике,тАФ во всю ВлправдуВ» грядущего Влобновленного мираВ» и во всю Влсвятость будущего коммунистического обществаВ». ВлЯ страВнстно принял тогда все это учениеВ», тАФ вспоминает ДостоевВнский в другом месте ту же эпоху. Как увидим дальше, Достоевский всю жизнь не отходил от этого Влхристианского натурализмаВ» и веры в скрытое, не явленное, но подлинное ВлсовершенствоВ» человеческой натуры,тАФэто один из двух центров его духовного мира. Во всяком случае, участие в кружке ВлпетрашевцевВ» закончилось для Достоевского печальВнно,тАФон был арестован, присужден к ссылке на каторгу на четыре года. Однако, первоначально было сообщено ДостоевВнскому (как и другим), что они присуждены к смертной казВнни. Осужденных привезли на площадь, сделали все приготовВнления к казни (расстрелу), но когда все было готово, тогда было объявлено, что все помилованы, что смертная казнь заменена каторгой.. Близость к смерти не могла не потрясти Достоевского,тАФно это потрясение было только вступлениВнем ко всему тому страшному, что пришлось еще пережить на каторге. Здесь то и совершился глубокий внутренний и идейВнный перелом в Достоевском, который определил все его дальВннейшие духовные искания.

После освобождения от каторги Достоевский пробыл еще несколько лет в Сибири и здесь он женился, снова вернулся к литературной работе (здесь были написаны ВлЗаписки из Мертвого домаВ», ряд рассказов). Через несколько лет ему было, наконец, разрешено вернуться в Европейскую Россию (в 1859-ом году) тАФсначала в г. Тверь, а через несколько меВнсяцевтАФв Петербург. В 1861-ом году он вместе со старшим братом стал издавать журнал ВлВремяВ», программа которого заключалась в развитии новой идеологии ВлпочвенничестваВ» и в упразднении распри западников и славянофилов. В объВнявлении о подписке на журнал было сказано: ВлМы убедиВнлись, наконец, что мы тоже отдельная национальность, в высшей степени самобытная, и что наша задачатАФ создать себе форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашейВ». ВлМы предугадываем, что.. русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, какие развивает ЕвропаВ». Главными сотрудниками журнала ВлВремяВ» были братья Достоевские, Ап. Григорьев, Н. Н. Страхов. В 1863-ем году за статью Страхова, посвященную польскому вопросу и написанную в либеральном духе, журнал был закрыт,тАФно через год брату Достоевского было разрешено издание журВннала под новым названием. Действительно, в 1864-ом году Достоевские стали издавать журнал ВлЭпохаВ», но денежные затруднения, созданные раньше закрытием журнала ВлВремяВ», были столь сильны, что пришлось прекратить издание ВлЭпоВнхиВ». Значение этого периода в развитии творчества ДостоевВнского заключалось в том, что в нем проявился вкус к пубВнлицистической форме творчества. Достоевский создал свой особенный стиль публицистики (его унаследовал больше других Розанов), тАФ и, например, ВлДневник писателяВ» (котоВнрый он издавал в последние годы жизни) остается до сих пор драгоценным материалом для изучения идей ДостоевВнского. Несмотря на близость к текущей жизни, ВлДневник пиВнсателяВ» сохраняет свою значительность и сейчас по богатстВнву идей и по глубине анализов. Мысль Достоевского часто достигает здесь предельной четкости и выразительности.

Но, конечно, главной формой творчества в этот (т. е. посВнле каторги) период было литературное творчество. Начиная с первоклассного произведения ВлПреступление и наказаниеВ», Достоевский пишет романы один за другимтАФВлИдиотВ», "Под-ростокВ», ВлБесыВ» и, наконец, ВлБратья КарамазовыВ». Сейчас уже известны чрезвычайно широкие и философские значиВнтельные первые замыслы указанных произведений,тАФи тщаВнтельный анализ разных редакций их показывает, как много вкладывал Достоевский в свое художественное творчество. Много раз уже указывалось, что под ВлэмпирическойВ» тканью во всех этих произведениях есть еще иной план, который, вслед за Вяч. Ивановым, часто называют ВлметафизичеВнскимВ». Действительно, в главных ВлгерояхВ» Достоевского пеВнред нами не только живая, конкретная личность, но в ее судьВнбе, во внутреннем логосе и диалектике ее развития ДостоевВнским прослеживается диалектика той или иной идеи. ФилоВнсофское, идейное творчество Достоевского искало своего выражения в художественном творчестве,тАФи мощь худоВнжественного дарования его в том и сказалась, что он в эмпиВнрическом рисунке следует чисто-художественноВнму чутью и не подгоняет художественного творчества под свои идеи (как это мы постоянно, например, находим у Толстого).

Примечательнейшим фактом в жизни Достоевского было его выступление на так называемом ВлПушкинском праздниВнкеВ» (май 1880-го года), когда освящали памятник Пушкину в Москве. Все русские писатели (кроме Л. Толстого) приВнехали на этот праздник, который был действительно праздВнником литературы, как таковой. Все речи до Достоевского были интересными и восхищали слушателей, но когда ДостоВневский произнес свою речь, впечатление было столь велико, что в общем подъеме и возбуждении казались исчезнувшими все прежние идейные разногласия. Они как бы потонули, расВнтворились, чтобы слиться в новом энтузиазме ВлвсечеловечеВнскойВ» идеи, которую с таким необыкновенным подъемом проВнвозгласил Достоевский. Позднее в различных журналах наВнчалась острая критика этой речи, но она, если и не начала никакой новой эпохи в русской идейной жизни, то сама по себе является действительно замечательной. А в творчестве Достоевского она означает, в сущности, возврат к той позиВнции, которую Достоевский занимал в первое время после возВнвращения из Сибири. Увы, приближалась смерть, прервавшая творчество Досто-евского в самом расцвете его таланта. В 1881-ом году его не стало.. Смерть Достоевского поразила своей неожиданностью русское общество; искренняя и глубокая печаль охватила сердца всех. На похоронах Достоевского, принявших соверВншенно небывалый характер, приняли участие дети, студенчеВнство, различные литературные, научные, общественные круВнги..

7. В основе всей идейной жизни, всех исканий и построеВнний Достоевского были его религиозные искания. ДоВнстоевский всю жизнь оставался религиозной натурой, всю жизнь ВлмучилсяВ», по его выражению, мыслью о Боге. ПоэтоВнму в лице Достоевского больше, чем в лице кого-либо другоВнго, мы имеем дело с философским творчеством, выраставВншим в лоне религиозного сознания. Но вся исключительная значительность идейного творчества Достоевского заключаВнлась как раз в том, что он с огромной силой и непревзойденВнной глубиной вскрывает религиозную проблематиВнку в темах антропологии, этики, эстетики, историософии. Именно в осознании этих проблем с точки зрения религии и состояло то, о чем он говорил, что его Влмучил БогВ». В ВлзаВнписной книжкеВ» Достоевского читаем: Вли в Европе такой силы атеистических выражений нет и не было. Не как мальВнчик же я верую во Христа и Его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошлаВ». Но эти сомнения рождались из глубин самого религиозного сознания; все они связаны с одной и той же темойтАФ о взаимоотношении и связи Бога и мира. У Достоевского ниВнкогда не было сомнений в бытии Бога, но перед ним всегда вставал (и в разные периоды по-разному решался) вопрос о том, что следует из бытия Божия для мира, для человека и его исторического действования. Возможно ли религиозное (во Христе) восприятие и участие в ней культуВнры? Человек, каков он в действительности есть, его деятельность и искания могут ли быть религиозно оправданы и осмыслены? Зло в человеке, зло в истории, миВнровые страдания могут ли быть религиозно оправданы и приВнняты? Если угодно, можно все это рассматривать, как разВнличные выражения проблемы теодицеи. Не только ВлБог мучилВ» всю жизнь Достоевского, но он и всю жизнь боролся с Богом,тАФи этот интимный релиВнгиозный процесс и лежал в основе диалектики всего духовВнного процесса в нем. Но Достоевский не со стороны, а изнутри носил в себе и всю проблематику культуры, все ее мечты и идеалы, ее вдохновения и радости, ее правду и неправду. Внутренней разнородности христианства и культуры ДостоевВнский никогда не утверждал, наоборот, в нем была всегда глуВнбочайшая уверенность в возможности их подлинного сочетаВнния. Поэтому мы не найдем у него нигде той вражды к кульВнтуре, какую, например, мы видели у Толстого. Но с тем больВншей силой Достоевский отталкивался от секуляризматАФот разъединения Церкви и культуры, от радикального индивиВндуализма (ВлобособленияВ», как любил он выражаться), от ВлатеистическойВ» культуры современности. Секуляризм и был для Достоевского скрытым, а чаще тАФ явным атеизмом.

Когда Достоевский увлекся социализмом, то он ВлстрастВнноВ» принял его, но и тогда он не отделял этой ВлстрастнойВ» веры в осуществление правды на земле от веры во Христа. Он потому и ушел вскоре от Белинского (за которым, по его собственному признанию, сначала ВлстрастноВ» следовал), что Белинский ВлругалВ» Христа. Без преувеличения можно скаВнзать, что увлечение социализмом было связано у ДостоевВнского с его религиозными исканиями. Правда, в дальВннейшем мысль Достоевского все время движется в линиях антиномизма, его положительные построения имеют ряВндом с собой острые и решительные отрицания, но такова уже сила и высота мысли его. Редко кто из русских мысВнлителей так чувствовал диалектические зигзаги в движении идеи.. Но и антиномизм Достоевского коренился в его релиВнгиозном же сознании и вне этого религиозного сознания неВнвозможно даже надлежаще оценить антиномизм в его осноВнваниях у Достоевского.

Во всяком случае, раннее увлечение социализмом вплотВнную подвело религиозное сознание Достоевского к основным проблемам культуры. И здесь же надо искать ключа и к тоВнму, что я назвал выше Влхристианским натурализмомВ» (см. выше об этом) ДостоевскоготАФк вере в добро в человеке, в его ВлестествоВ». В довольно позднем отрывке (Дневник за 1877-ой год) Достоевский писал: Влвеличайшая красота челоВнвека.. величайшая чистота его.. обращаются ни во что, проВнходят без пользы человечеству.. единственно потому, что всем этим дарам не хватило гения, чтобы управить этим богатствомВ». В этих словах очень ясно выражен один полюс в основной историософской антиномии у Достоевского тАФ вера в ВлестествоВ», его скрытую ВлсвятынюВ», но и признание, что для плодотворного действия этой ВлсвятыниВ» не хватает ВлуменияВ» ВлуправитьВ» ее богатством. Мы еще вернемся к этой теме при систематическом анализе философских идей Достоевского, тАФ сейчас нам нужно указать на то, что мысль его не удержаВнлась на позиции христианского натурализма и с исключительВнной глубиной приблизилась к противоположному тезису о внутренней двусмысленности человеческого естества, даже двусмысленности красоты, к учению о трагизВнме ВлестественнойВ» свободы, уводящей человека к преступлеВннию, и т. д. Неверно утверждать, как это делает, например, Шестов, что у Достоевского после каторги произошло полное перерождение его прежних взглядов, что Влот прошлых убеждений у Достоевского не осталось и следаВ». Наоборот, его мысль до конца дней движется в линиях антиномизма,тАФ в частности христианский натурализм, с одной стороны, и неверие в ВлестествоВ», с другой, продолжают все время жить в нем, так и не найдя завершающего, целостного синтеза. Почвенничество (как одно из проявлений христианского наВнтурализма) и в то же время высокий идеал вселенского хриВнстианства, переступающего границы народности; страстная защита личности, этический персонализм в высшем и напряВнженнейшем его выражении,тАФи рядом разоблачения ВлчелоВнвека из подпольяВ»; вера в то, что Влкрасота спасет мирВ», а ряВндом горькое раздумье о том, что Влкрасота, этотАФстрашная и ужасная вещьВ»,тАФвсе эти антиномии не ослабевают, а, наВноборот, все больше заостряются к концу жизни Достоевского. И все это было имманентной диалектикой релиВнгиозного сознания Достоевского. Вся философская значительность Достоевского, все его идейное влияние в исВнтории русской мысли в том и заключались, что он с изумиВнтельной силой и глубиной раскрыл проблематику религиозВнного подхода к теме культуры. Историософская установка в этом смысле доминирует над всей мыслью Достоевского,тАФи его глубочайшие прозрения в вопросах антропологии, этики, эстетики всегда были внутренне координированы с его исто-риософскими размышлениями.

Обратимся к систематическому анализу идей ДостоевскоВнго.

8. Философское творчество Достоевского имеет не одну, а несколько исходных точек, но наиболее важной и даже опВнределяющей для него была тема о человеке. Вместе со всей русской мыслью ДостоевскийтАФантропоцентричен, а его фиВнлософское мировоззрение есть, прежде всего, персонализм, окВнрашенный, правда, чисто этически, но зато и достигающий в этой окраске необычайной силы и глубины. Нет для ДостоВневского ничего дороже и значительнее человека, хотя, быть может, нет и ничего страшнее человека ЧеловектАФзагадоВнчен, соткан из противоречий, но он является в то же время тАФ в лице самого даже ничтожного человека тАФ абсолютной ценВнностью. ПоистинетАФне столько Бог мучил Достоевского, сколько мучил его человек,тАФв его реальности и в его глуВнбине, в его роковых, преступных и в его светлых, добрых двиВнжениях. ОбычнотАФи справедливо, конечно,тАФпрославляют то, что Достоевский с непревзойденной силой раскрыл ВлтемВннуюВ» сторону в человеке, силы разрушения и беспредельного эгоизма, его страшный аморализм, таящийся в глубине души. Да, это верно. Антропология Достоевского прежде всего поВнсвящена ВлподпольюВ» в человеке. Было бы однако, очень одВнносторонне не обращать внимания на то, с какой глубиной вскрывает Достоевский и светлые силы души, диалекВнтику добра в ней. В этом отношении Достоевский, конечно, примыкает к исконной христианской (то есть святоотеческой) антропологии; Бердяев совершенно неправ, утверждая, что Влантропология Достоевского отличается от антропологии святоотеческойВ». Не только грех, порочность, эгоизм, вообще ВлдемоническаяВ» стихия в человеке вскрыты у Достоевского с небывалой силой, но не менее глубоко вскрыты движения правды и добра в человеческой душе, ВлангельскоеВ» начало в нем. В том-то и сила и значительность антрополоВнгического антиномизма у Достоевского, что оба члена актиномии даны у него в высшей своей форме.

Мы назвали персонализм Достоевского этическим, тАФ и это значит, прежде всего, что ценность и неразложимость человеВнческого существа связаны не с его ВлцветениемВ», не с его высВншими творческими достижениями,тАФони присущи и маленьВнкому ребеночку, еще беспомощному и бессильному, еще не могущему ничем себя проявить. Персонализм Достоевского относится к онтологии, а не к психологии человека, тАФ к его существу, а не к эмпирической реальности. Но само восВнприятие человека у Достоевского внутренне пронизаВнно этической категорией,тАФон не только описыВнвает борьбу добра и зла в человеке, но он ищет ее в нем. Человек, конечно, включен в порядок природы, подчинен ее законам, но он может и должен быть независим от прироВнды. Как раз в ВлЗаписках из подпольяВ» с поразительной сиВнлой высказана эта независимость духа человеческого от приВнроды,тАФи там же провозглашается, что подлинная суть человека тАФ в его свободе и только в ней. ВлВсе-то дело челоВнвеческое, кажется, действительно в том только и состоит, чтоВнбы человек поминутно доказывал себе, что онтАФчеловек, а не штифтикВ»,тАФчитаем в тех же ВлЗаписках из подпольяВ». Это самоутверждение есть утверждение своей независимости от природы,тАФвсе достоинство человека в этом как раз и соВнстоит.

Но именно потому подлинное в человеке и состоит лишь в его этической жизнитАФздесь, и только здесь, человек есть по существу новое, высшее, несравнимое бытие. В этом смысВнле уже в ВлЗаписках из подпольяВ» мы находим такой апофеоз человека, который превращает его если не в центр мира, то в важнейшее и драгоценнейшее явление. ДостоевВнскому совершенно чужд и противен тот ВлантропологизмВ», коВнторый мы видели раньше у русских позитивистов и полупоВнзитивистов (Чернышевский, Лавров, Кавелин, даже МихайВнловский) , тАФ он ближе всех к Герцену с его патетическим утВнверждением независимости человеческого духа от природы. Натурализм в антропологии высмеян беспощадно ДостоевВнским в ВлЗаписках из подпольяВ», тАФ и поэтому все его дальнейВншее учение о человеке так глубоко отлично от тех (более поздних) учений, которые, сходясь с Достоевским в учении об аморализме в человеке, трактуют это в духе примитивного натурализма. Для Достоевского аморализм, скрытый в глуВнбине человека, есть тоже апофеоз человека,тАФ этот аморализм тАФ явление духовного порядка, а не связан с биологическими процессами в человеке.

Но чем категоричнее это онтологическое превознесение человека, тем беспощаднее вскрывает Достоевский роковую неустроенность духа человеческого, его темные движения. Основная тайна человека в том и состоит, по Достоевскому. что он есть существо этическое, что он неизменно и непобеВндимо стоит всегда перед дилеммой добра и зла, от котоВнрой он не может никуда уйти: кто не идет пуВнтем добра, тот необходимо становится на путь зла. Эта этиВнческая сущность человека, основная его этическая направленВнность есть не предвзятая идея у Достоевского, а вывод из его наблюдений над людьми.

Но здесь начинаются парадоксы, в которых раскрывается уже не только эта основная этическая сущность человека, но и вся проблематика человека. Прежде всего, с исключительВнной едкостью Достоевский высмеивает тот поверхностный интеллектуализм в понимании человека, который достиг наиВнболее плоского своего выражения в построениях утилитаризВнма. ВлЗаписки из подпольяВ», в бессмертных страницах, говорят о том, что Влчеловек есть существо легкомысленноеВ», дейстВнвующее менее всего для собственной выгоды: Влкогда, во все тысячелетия бывало, чтобы человек действовал из одной своВней выгоды?В» Представление о человеке, как существе рассуВндочном, а потому и благоразумном, есть чистая фикция, тАФ Влтак как натура человеческая действует вся целиком,тАФ всем, что в ней естьтАФсознательно и бессознательноВ». ВлХоВнтенье может, конечно, сходиться с рассудком., но очень часто и даже большей частью совершенно и упрямо разногласит с рассудкомВ». ВлЯ хочу жить,тАФпродолжает свои замечания чеВнловек из подполья,тАФдля того, чтобы удовлетворить всей моей способности жить, тАФ а не для того, чтобы удовлетворить одной только моей рассудочной способности. Рассудок удовВнлетворяет только рассудочной способности человека, а хотеВнние есть проявление всей человеческой жизниВ». Самое дороВнгое для человека тАФ Влсвое собственное, вольное и свободное хотение, свой собственный, хотя бы и дикий, капризВ»; самое дорогое и важное для человека тАФ Влпо своей глупой воле пожитьВ», и потому Влчеловек всегда и везде, где бы он ни был, любит действовать так, как он хочет, а вовсе не так, как поВнвелевает ему разум и совестьВ».

Психологический волюнтаризм переходит у Достоевского незаметно в иррационализм, в признание, что ключ к понимаВннию человека лежит глубже его сознания, его совести и раВнзума, тАФ в том ВлподпольеВ», где он ВлсамВ». Этический персонаВнлизм Достоевского облекается в живую плоть действительноВнсти: ВлядроВ» человека, его подлинная суть даны в его свободе, в его жажде и возможности его индивидуальноВнго самоутверждения (Влпо своей глупой воле пожитьВ»). ОнтоВнлогия человека определяется этой жаждой свободы, жаждой быть Влсамим собойВ»,тАФно именно потому, что Достоевский видит в свободе сокровенную суть человека, никто глубже его не заглядывал в тайну свободы, никто ярче его не вскрыВнвал всю ее проблематику, ее ВлнеустроенностьВ». Бердяев спраВнведливо подметил, что для Достоевского Влв свободе подпольВнного человека заложено семя смертиВ». Если свобода дороже всего человеку, если в ней последняя его ВлсутьВ», то она же оказывается бременем, снести которое слишком трудно. А, с другой стороны, в нашем подполье,тАФа ВлподпольныйВ» челоВнвек и есть как раз ВлестественныйВ» человек, освободившийся от всякой традиции и условности,тАФв подполье нашем, по выражению Достоевского, ощущается смрад, обнажается внутренний хаос, злые, даже преступные, во всяком случае постыдные, ничтожные движения. Вот, например, РаскольниВнков: разложив в работе разума все предписания традиционВнной морали, он стал вплотную перед соблазном, что Влвсе поВнзволеноВ», и пошел на преступление. Мораль оказалась лиВншенной основания в глубине души, свобода оборачивается аморализмом, напомним, что и на каторге Раскольников долго не чувствовал никакого раскаяния. Поворот пришел позже, когда в нем расцвела любовь к Соне, а до этого в его свободе он не находил никакого вдохновения к моральному раздумью. Это вскрывает какую-то загадку в душе человека, вскрывает слепоту нашей свободы, поскольку она соединена только с голым разумом. Путь к добру не определяется одной свободой; он, конечно, иррационален, но только в том смысле, что не разум движет к добру, а воля, сила духа. Оттого-то в свободе quand meme, оторванной от живых движений любви, и есть семя смерти. Почему именно смерти? Да потому, что человек не может по существу отойти от Добра,тАФи если, отдаваясь свободной игре страстей, он отходит от добра, то у него начиВннается мучительная болезнь души. Раскольников, Ставрогин, Иван Карамазов по-разному, но все страдают от того, что заглушили в себе живое чувство Добра (то есть Бога), что остались сами с собой. Свобода, если она оставляВнет нас с самими собой, раскрывает лишь хаос в душе, обнаВнжает темные и низшие движения, то есть превращает нас в рабов страстей, заставляет мучительно страдать.. Это значит, что человек создан этическим существом и не может перестать быть им. С особенной силой и болью гоВнворит Достоевский о том, что преступление совсем не ознаВнчает природной аморальности, а, наоборот, свидетельствует (отрицательно) о том, что, отходя от добра, человек теряет нечто, без чего ему жить нельзя. Еще в ВлЗаписках из МертВнвого домаВ» он писал: Влсколько великих сил погибло здесь даром1 Ведь надо уже все сказать: да, это был необыкновенВнный народ, может быть, самые даровитые, самые сильные из народаВ». Несомненно, что это были люди, наделенные не только большой силой, но и свободойтАФи свобода-то их и сорвала с путей ВлтрадиционнойВ» морали и толкнула на преВнступление. Вот и семя смерти! В ВлДневнике писателяВ» за поВнследние годы Достоевский писал: Влзло таится в человеке глубже, чем предполагают обычноВ». Шестов напрасно виВндит в этом Влреабилитацию подпольного человекаВ»,тАФнаобоВнрот, подчеркивая всю таинственность зла в человеческой дуВнше, Достоевский показывает неустроенность человеческого духа или лучше тАФ расстройство его, а вместе с тем и невозВнможность для человеческого духа Отойти от этической устаВнновки. ВлСемя смертиВ», заложенное в свободе, означает, что расстройство духа имеет корень не на поверхности, а именно в последней глубине духа, ибо нет ничего глубже в человеке его свободы. Проблематика свободы в человеке есть вершина идей ДоВнстоевского в антропологии; свобода не есть последняя правда о человекетАФэта правда определяется этическим началом в человеке, тем, к добру или злу идет человек в своей свободе. Оттого в свободе есть, может быть, Влсемя смертиВ» и саморазВнрушения, но она же может вознести человека на высоты преображения. Свобода открывает простор для демонизма в человеке, но она же может возвысить ангельское начало в нем. Есть диалектика зла в движениях свободы, но есть и диалектика добра в них. Не в том ли заключаВнется смысл той потребности страдания, о которой любил гоВнворить Достоевский, что через страдания (часто через грех) приходит в движение эта диалектика добра?

Эта сторона в антропологии Достоевского часто забываВнется или недостаточно оценивается, тАФ между тем в ней лежит ключ к объяснению той системы идей, которую мы характеВнризовали выше, как Влхристианский натурализмВ» у ДостоевВнского. Приведенные мельком (в ВлИдиотеВ») слова о том, что Влкрасота спасет мирВ», вскрывают эту своеобразную эстетичеВнскую утопию Достоевского. Все его сомнения в человеке, все обнажение хаоса и Влсемени смертиВ» в нем нейтрализуются у Достоевского убеждением, что в человеке таится великая сила, спасающая его и мир,тАФгоре лишь в том, что чеВнловечество не умеет использовать эту силу. В ВлДневниВнке ПисателяВ» (1887 г.) Достоевский написал однажды: ВлвеВнличайшая красота человека, величайшая чистота его.. обраВнщаются ни во что, проходят без пользы человечеству единстВнвенно потому, что всем этим дарам не хватило гения, чтоВнбы управить этим богатствомВ». Значит, ключ к преображению, к устроению человека в нем есть, и мы тольВнко не умеем овладеть этим ключом. Старец Зосима высказал такую мысль: Влмы не понимаем, что жизнь есть рай (уже ныне, В. 3.), ибо стоит только нам захотеть понять, и тотчас же он предстанет перед нами во всей своей красотеВ». В замечательных словах Версилова (ВлПодростокВ») по поводу картины Лоррена выражена та же мысль о том, что свет и правда уже есть в мире, но остаются нами незамеченными. ВлОщущение счастья, мне еще неизвестное, прошло сквозь сердце мое даже до болиВ». В чудной форме это ощущение святыни в человеке передано в гениальном ВлСне смешного человекаВ». В материалах к ВлБесамВ» находим такое место: ВлХристос затем и приходил, чтобы человечество узнало, что и его земная природа, дух человеческий может явиться в таВнком небесном блеске, на самом деле и во плоти, а не то что в одной мечте и в идеале, тАФ что это и естественно и возможноВ». Как ясно из этих слов, это основное учение Достоевского о человеке ближе к антропологии Руссо (с его основным принципом о радикальном добре в человеке), чем к антропологии Канта (с его учением о Влрадикальном зле в человекеВ»).

Однако, диалектика Влестественного и возможногоВ» добра предполагает в человеке религиозную жизнь . ВлВесь закон бытия человеческого лишь в томтАФговорит в ВлБесахВ» СтеВнфан Трофимович,тАФчтобы человек мог преклониться перед безмерно великим; Безмерное и Бесконечное так же необхоВндимы человеку, как та малая планета, на которой он живетВ». Несчастье человечества в том, что в нем Влпомутилась эстетиВнческая идеяВ»; оттого теперь красота стала Влстрашная и ужасВнная вещьВ», она и Влтаинственная вещьтАФтут дьявол с Богом борется, а поле битвытАФсердце человеческоеВ» (Бр. КарамазоВнвы!. Вот это Влпомутнение эстетической идеиВ», в силу котороВнго дьявол овладевает человеком, когда в нем пробуждается эстетический восторг,тАФи объясняет, почему утеряно людьми ВлуменьеВ» владеть святыней, открытой его сердцу.

Антропология Достоевского касается последних глубин человеческого духа, вскрывает непобедимую силу этического начала в человеке, но и помутнение человеческого сердца, в силу чего прямой путь к добру закрыт. Свобода вобрала в себя Влсемя смертиВ», в глубине души, замутненной грехом, заВнвелся смрад и грех,тАФно сила добра продолжает жить в чеВнловеке. Лишь через страдания и часто через преступление освобождается человек от соблазнов зла и вновь обращается к Богу. Оттого и говорит Алеша о старце Зосиме: Влв его сердце тайна обновления для всех,тАФта мощь, которая накоВннец установит правду на земле..В» Социалистическая мечта прежних лет, романтическая мечта о ВлвосстановленииВ» добВнра в людях (термин, взятый у V. Hugo) держалась, таким образом, до конца жизни у Достоевского, и его антропология стоит посередине между чисто церковной и секулярной идеей о человеке. Для полного соответствия взглядов Достоевского учению Церкви ему не хватало поставления на верховное место того центрального учения христианства, которое видит в страданиях и смерти Спасителя необходимое предварение спасительного Его воскресения. Мы уже говорили о том, что в христианском миропонимании Достоевского подчеркнуто то откровение о мире и человеке, которое дано нам в Боговопло-щении и Преображении, но нет того, что дано в Голгофе.. Все же вера в человека торжествует у Достоевского над всеми его ВлоткрытиямиВ» хаоса и смрадного подполья в человеке,тАФи в этом моменте антропология Достоевского пронизана лучами пасхальных переживаний, столь сущестВнвенных для Православия и его основной тональности. ЭстеВнтический гуманизм, столь характерный для русских мыслиВнтелей, сохраняется и у Достоевского, только сама природа эстетических переживаний трактуется у Достоевского по-ноВнвому (см. ниже Вз 10).

Часто считают, что в ВлЛегенде о Великом ИнквизитореВ» особенно сурово и жестко рисует Достоевский ничтожество человека, которому не по плечу ВлбремяВ» христианской своВнбоды. Но забывается, что слова о том, что Христос Влсудил о людях слишком высокоВ», что Влчеловек создан слабее и ниВнже, чем Христос о нем думалВ»,тАФчто это все слова Великого ИнквизиторатАФнарочито им сказаны, чтобы оправдать то превращение церковного народа в рабов, которое он затевает. Неверие в человека у него как раз и отвергается ДостоВневским, хотя ВлЛегендаВ» и содержит в себе так многоглубоВнчайших мыслей о проблеме свободы. Основной истиной о чеВнловеке остается для Достоевского то, что человеку невозможВнно прожить без БогатАФи кто теряет веру в Бога, тот станоВнвится (хотя бы не доходя до конца) на путь Кириллова (ВлБеВнсыВ»), то есть ступает на путь человекобожества. Кто отверВнгает Богочеловечество, как откровение о человеке, находящем свою полноту в Боге, тот неизбежно ударяется в человекобо-жество..

9. Мы подчеркивали уже несколько раз, что в антрополоВнгии Достоевского, и самом восприятии человека у него на первый план выступает этическая категория. Действительно, размышления на этические темы, заполняющие его произвеВндения, определяются этим изначальным этицизмом мысли Достоевского. Его этический максимализм, вся страстная напряженность этических исканий, придающая таВнкую глубокую значительность его основным художественным образам,тАФвсе это вытекает из того, что в нем доминирует над всем проблематика добра и путей к нему. Он был глуВнбоко самостоятелен в этических его исканияхтАФи именно в этой области особенно велико влияние Достоевского на русскую философскую мысльтАФкто только в последующих поВнколениях русских мыслителей не испытал на себе глубочайВншего влияния Достоевского. Достоевский преисполнен этиВнческого пафоса и едва ли не главный корень его философских размышлений лежит в сфере этики.

Когда Достоевский (по возвращении из каторги) стал выВнсказываться и в публицистических статьях, и художественВнных произведениях на темы этики, то он с

Вместе с этим смотрят:

"..Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.