Начало истории русского перевода Библии и Российское библейское общество

Тихомиров Б. А.

Необходимость русского перевода Священного Писания была заявлена попытками перевода еще в XVII и XVIII вв. Это перевод 1683 г. Псалтири на обиходный язык своего времени диака Посольского приказа Авраамия Фирсова. Фирсов переводил с польской протестантской Библии 1663 г. Перевод не был одобрен к изданию патр. Иоакимом. На рубеже XVII-XVIII вв. Новый Завет на русский переводил в Лифляндии пастор Э. Глюк. Его первый переводческий опыт пропал в связи с событиями русско-шведской войны. Работа была продолжена Глюком в Москве по личному указанию Петра I. Однако и этот перевод был утерян после кончины пастора в 1705 г. На необходимость русского перевода Библии указывал свят. Тихон Задонский (1724-1783). В 1794 г. первым тиражом вышло сочинение архиеп. Мефодия (Смирнова) "К Римляном послание св. ап. Павла с истолкованием", где параллельно славянскому была представлена русская версия послания. В этом издании впервые был опубликован русский перевод библейской книги. Целесообразность русского перевода осторожно зондировалась в самом начале XIХ в. обер-прокурором Святейшего Синода А.А. Яковлевым (1802-1803 гг.). Но непосредственно приступить к осуществлению русского перевода, с очевидностью становящегося насущной необходимостью дела христианского просвещения, удалось лишь с открытием в России во втором десятилетии ХРЖХ в. Библейского общества.

Истоки появления Российского Библейского общества (РБО) на авансцене российской политической и религиозной жизни второготАУтретьего десятилетия XIX в. берут основание в зародившемся в Европе библейском миссионерском движении. Первое Библейское общество было образовано в Великобритании в 1804 г. тАФ "Британское и Иностранное Библейское общество" (British and Foreign Bible Society). Главным религиозным мотивом, вызвавшим создание Британского Библейского общества, была вера его основателей в Священное Писание как действенное начало христианства, в то, что Библия, как Слово Божие, обладает особым воздействием на читающих и слушающих. Формируя духовные устремления, она облагораживает и консолидирует общество, служит объединяющим началом конфессионально разобщенному христианству, является единым основанием христианской миссии. Главные задачи, которые Общество ставило перед собой, тАФ это перевод Библии на национальные языки народов, к которым обращена христианская миссия, ее издание и распространение по доступной цене. В соответствии с идеалами и задачами был сформулирован основной принцип издательской деятельности тАФ печатание Библий без каких-либо объяснений и примечаний. Такой подход определялся идейными воззрениями, согласно которым Библия сама и говорит, и сама себя объясняет, а также прагматической целью максимального нивелирования вероисповедальных отличий. Возникнув в протестантской среде, Общество, тем не менее, изначально рассматривало свою деятельность гораздо шире, как общехристианскую, находя основание своим принципиальным "экуменическим установкам" в центральном положении Библии в вероучении и практической религиозной жизни всех христианских конфессий.

Эмиссары Общества предельно широко вели пропаганду его деятельности, налаживая связи и с католиками, отдельным представителям которых выделялись средства на библейские изыскания, и с православными. Очень быстро деятельность Общества распространилась практически по всем регионам мира. Оценивая создание Британского Библейского общества и предпринятую им деятельность, академик А.Н. Пыпин отмечал: "тАжрассматриваемое в целом, это Общество имело, без сомнения, свои великие заслуги. Религиозная терпимость, человеколюбивые стремления и энергические бескорыстные труды его основателей внушают к себе глубокое уважение; их деятельность в среде простого народа, неразвитого и одичалого от грубой жизни и угнетения, и в среде языческих народов, к которым они являлись миссионерами евангельской религии, эта деятельность, без сомнения, была заслугой в деле цивилизации и смягчения нравов. Сделанные ими переводы Священного Писания часто бывали первыми книгами на языке тех народов, для которых они делались; кроме нравственного влияния, какое становилось возможно через них, эти переводы имели и свою косвенную пользу в научном отношении, открывая новые области изучения для этнографа и лингвиста.."

На территории Российской империи Британское Библейское общество заявило о себе уже в 1810 г. деятельностью по распространению Священного Писания на национальных языках среди протестантов Финляндии и Эстляндии. Однако интерес к России был гораздо более глубоким.

Россию Британское Библейское общество рассматривало одним из приоритетных направлений своей миссии. Днем основания собственного Библейского общества в России можно считать 6 декабря 1812 г. тАФ этой датой император Александр I утвердил доклад главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий князя А.Н. Голицына о целесообразности открытия в столице империи Библейского общества. Доклад был составлен после встреч князя в Санкт-Петербурге с эмиссаром Британского Библейского общества пастором Д. Патерсоном в 1812 г. То, что открытие Общества состоялось в переломный для России 1812 г., свидетельствует о том, что его целями и задачами заинтересовались на самом высоком уровне. Основные задачи Общества, сформулированные в докладе, впоследствии вошли в действующие "Правила Общества". Они предполагали: "<..> способствование к приведению в России в большее употребление Библий <..> без всяких на оное примечаний и пояснений; <..> обитателям Российского государства доставлять Библии <..> на разных языках, за самые умеренные цены, а бедным без всякой платы; <..> снабжать всякое христианское вероисповедание Библиями тех самых изданий, которые почитаются исправнейшими; доводить Библию до рук азиатских в России народов из магометан и язычников состоящих, каждому равномерно на его языке.." . При этом подчеркивалось, что попечение о христианском образовании, в том числе и библейском, для православных целиком и полностью является уделом духовного начальства Греко-Российской Церкви в лице Св. Синода. Декларировалась принципиальная внеконфессиональность Библейского общества, его открытость для представителей всех вероисповеданий. Членство в Обществе не ограничивалось условием определенной сословной принадлежности (для дееспособных классов). На первом собрании Санкт-Петербургского Библейского общества 11 января 1813 г. присутствовали официальные лица всех основных христианских Церквей в России. Православная Церковь была представлена первенствующим членом Св. Синода митр. Новгородским и Санкт-Петербургским Амвросием (Подобедовым) и архиеп. Минским и Литовским Серафимом (Глаголевским); Римско-Католическая Церквь в России тАФ митр. С. Сестренцевич-Богушем; протестантские общины тАФ пастором Англиканской Церкви Питтом, пастором Сарептского Евангелического братства Шейерлем, пастором из Голландии Янсеном и др. Президентом Общества был избран кн. А.Н. Голицын, остававшийся на этом посту практически до его закрытия. Членство в Библейском обществе Александра I изначально определило его престижность, поставило Общество в самую сердцевину политической жизни России, проводимых Александром реформ. Постепенно в состав Комитета общества, его управляющего органа, вошли представители православного духовенства. Так, уже в 1814 г. вице-президентами Общества избираются ведущие православные иерархи. Одним из его директоров (с 1818 г. вице-президентом) стал архим. Филарет (Дроздов), тогда ректор Санкт-Петербургской духовной академии (СПбДА), будущий знаменитый Московский святитель, которому принадлежит особая роль в судьбах русского перевода Библии. 4 сентября 1814 г. Санкт-Петербургское Библейское общество по Высочайшему указу получило название Российского Библейского общества (РБО); с 1815 г. его отделения начали широко открываться в провинциальных центрах.

Деятельность Общества можно оценить как чрезвычайно активную и продуктивную: для нужд проживающих в России общин иностранцев закупались за границей Библии на немецком, польском, французском и многих других языках; вскоре было налажено их издание в России; организуется работа по переводу Библии на языки коренных народов, населявших территорию Российской империи. Библию (начинали обычно с Нового Завета) переводили на калмыцкий, бурятский, чувашский, марийский, удмуртский, татарский.. За все время издательской деятельности РБО тиражи Священного Писания составили свыше 876 тыс. экземпляров на 29 языках, из них на 12 языках впервые . Практически сразу после своего образования Общество приняло участие и в распространении славянской Библии. Закупались издания, остававшиеся у Св. Синода от предыдущих тиражей, с целью последующей распродажи за минимальную плату или бесплатной раздачей бедным. В 1814 г. было принято решение о печатании славянской Библии в типографии РБО. За 10 лет Обществом было осуществлено 15 изданий полной славянской Библии общим тиражем 118 тыс. экземпляров, тираж отдельных изданий славянского Нового Завета составил 140 тыс. экземпляров . Вся издательская деятельность осуществлялась только за счет добровольных пожертвований. Фактически в ведении РБО сосредоточилась вся деятельность по изданию Священного Писания в пределах Российской империи.

Сами организационные принципы Библейских обществ определяли успешное выполнение поставляемых целей. РБО явилось действенным "общественным" объединением, способным решать задачи, непосильные для традиционно косных институтов империи. Не в последнюю очередь его очевидный успех определялся значительными финансовыми средствами, поступавшими в Общество в качестве добровольных пожертвований его влиятельных и богатых членов. Крупные суммы поступали от императора, членов царской семьи, Британского Библейского общества.. РБО несло в себе и объединяющее начало: в нем осуществилась возможность совместного присутствия и деятельности различных христианских конфессий, лиц из разных социальных слоев, прежде всего аристократии и духовенства, в традиционно сугубо церковном деле перевода, издания и распространения Священного Писания самое активное участие принимали светские лица. Можно утверждать, что библейское движение уверенно утверждалось в России, становясь поистине общим делом.

О своевременности открытия Библейского общества в России говорил митр. Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов), обращаясь к пастору Патерсону на первом собрании: "Вы могли думать, что прибыли в Россию в весьма неблагоприятное время [1812 г. тАФ здесь и далее в квадратных скобках пояснения автора], но уверяю вас, что вы прибыли как раз вовремя. У нас есть поговорка: тАЮгром не грянет, мужик не перекрестится". Ну, гром грянул над Россией, он смягчил сердца всех, заставил нас одуматься, и вы теперь пожинаете плод этого смутного времени" . Это высказывание прямо затрагивает вызванный вторжением Наполеона глубокий кризис в общественном сознании. В значительной степени он обусловил религиозные искания в кругах аристократии. В это тяжелое для Российского государства время произошло приобщение к чтению Библии Александра I, которое стало для него частью неизменного поиска высшего предназначения его царствования . Библейская просвещенность, к тому же, укладывалась в общую концепцию просвещения народа как одного из предполагаемых Александром путей к широкому реформированию России.

"Синхронность" появления Библейского общества в России с определенными настроениями и ожиданиями Александра РЖ была воспринята им, по существу, как ответ на них. Все это определило и ту легкость, с которой Общество было открыто в России, и отмечаемый повсеместный энтузиазм, который вызвала его деятельность. Можно по-разному оценивать религиозный настрой и духовные поиски александровской эпохи, но в любом случае остается констатировать, что они вели к источнику и корням христианского Откровения. Деятельность РБО определенно вызвала пробуждение широкого интереса к Библии в России. С рядом существенных оговорок можно говорить даже об открытии Библии для России.

После столь активного и успешного начала деятельности Библейского общества не мог не встать вопрос о русском переводе Библии. Действительно, складывалась парадоксальная ситуация: при очевидной недоступности Священного Писания для большинства православного населения Российское Библейское общество, членами которого в большинстве состояли православные от императора и высших сановников государства до ведущих иерархов Церкви (особенность ситуации именно РБО), занималось переводом, изданием и распространением Библии прежде всего среди иносланых и национальных меньшинств. Уже в 1813 г. архим. Филарет (Дроздов) указывал на ненормальность такого положения дел. Именно он поднял вопрос о том, чтобы Общество приняло на себя попечение о распространении и издании славянской Библии: "да не отъимется хлеб чадом". Но ограничиваться одним печатаньем славянской Библией для удовлетворения потребности библейского просвещения русского народа было уже невозможно тАФ идея русского перевода "витала в воздухе".

Вопрос о необходимости русского перевода Библии был поднят самим императором следующим порядком. В конце 1815 г. после триумфального возвращения в Россию Александр I был ознакомлен с обширной издательской деятельностью Общества. Тогда "по собственному движению сердца" он "изустно повелел президенту Российского Библейского общества предложить Св. Синоду искреннее и точное желание Его Величества доставить и россиянам способ читать Слово Божие на природном своем российском языке, яко вразумительнейшем для них славянского наречия, на коем книги Священного Писания у нас издаются". Нужно отметить, что сам Александр после своего "библейского обращения" регулярно читал Библию во французском переводе . 28 февраля 1816 г. кн. А.Н. Голицын, как обер-прокурор Св. Синода, докладывал на Синоде волю государя-императора. В Высочайшем Волеизъявлении, в частности, подчеркивалось: "Его Императорское Величество, как внутренним Божественным достоинством Священного Писания, так и самыми опытами убеждаясь в том, сколь полезно чтение оного людям всякого звания, для преуспеяния в благочестии и благонравии, на коих зиждется истинное благо людей и народов; и по сему обращая внимание на действия Российского Библейского общества, с прискорбием усматривает, что многие из россиян, по свойству полученного ими воспитания, быв удалены от знания древнего словенского наречия, не без крайнего затруднения могут употреблять издаваемые для них на сем единственно наречии священные книги, так что некоторые в сем случае прибегают к пособию иностранных переводов, а большая часть и сего иметь не может <..> Его Императорское Величество находит <..> чтоб и для российского народа, под смотрением духовных лиц, сделано было переложение Нового Завета [таким образом в официальном постановлении речь шла только о новозаветной части Библии] с древнего славянского на новое российское наречие, каковое переложение и может быть издано для желающих от Российского Библейского общества вместе с древним славянским текстом, подобно как издано с дозволения Св. Синода послание к Римлянам на славянском и российском наречии совокупно. Само собой разумеется, что церковное употребление славянского текста долженствует остаться неприкосновенным" . В качестве одного из аргументов в пользу русского перевода в докладе был упомянут санкционированный Вселенским Константинопольским патриархом перевод Нового Завета на новогреческий язык. Все говорит за то, что текст Указа был написан ректором СПбДА архим. Филаретом (Дроздовым) . Св. Синод принял предложение государя к исполнению, поручив организацию перевода Комиссии духовных училищ. РБО осуществляло издание. Так началась история русского перевода Библии.

Концепция перевода Нового Завета была представлена в определении Комиссии духовных училищ от 16 марта 1816 г. Считают , что ее также разработал архим. Филарет (Дроздов). Это были конкретные правила перевода, по сути, инструкция для переводчиков. Важно, что в них оригинальный греческий текст Нового Завета прямо рассматривался основой русского перевода, в отличие от прозвучавшего в докладе Голицына простого "переложения Нового Завета с древнего славянского на новое российское наречие". В этом документе были заложены и принципы, устанавливающие генетическую связь славянского и русского текстов. Среди важнейших правил, определивших текстовую основу нового перевода, необходимо выделить следующие: "<тАж> 11) греческого текста, как первоначального, держаться в переводе преимущественно перед славянским; но слов, избыточествующих в славянском, не исключать из текста, а токмо отличать их знаками; 12) величие Священного Писания состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям, ради мнимой их важности; 13) славянские слова употреблять необходимо, если не достает собственно русских; 14) славянские выражения употреблять, если они ближе русских подходят к греческим, не производя в речи темноты или нестройности; 15) славянские слова удерживать, если соответствующие им русские не принадлежат к чистому книжному языку" . Преемственность по отношению к славянскому тексту декларировалась и в принятом решении печатать оба текста вместе в два параллельных столбца, что ставило славянский перевод в отношение к русскому в "положение образца и подлинника" , хотя новый перевод был, безусловно, самостоятельным переводом с греческого оригинала.

Переводческая работа была организована следующим порядком. Комиссия духовных училищ осуществляла общую координацию переводческой работы. Ответственным за исполнение проектов был назначен ректор Санкт-Петербургской духовной академии архим. Филарет (Дроздов). В структуре РБО был образован Переводной комитет. В состав Комитета, редактировавшего перевод Нового Завета, вошли: митр. Новгородский и Санкт-Петербургский Михаил (Десницкий), архиеп. Тверской Серафим (Глаголевский), архим. Филарет (Дроздов), секретарь РБО В.М. Попов, один из директоров РБО и вице-президент Императорской академии художеств А.Ф. Лабзин. Необходимо отметить, что все указанные духовные лица входили также в состав Св. Синода (Филарет с 1819 г., после назначения правящим архиереем Тверской епархии) и Комиссию духовных училищ. Таким образом, сразу устанавливалось тесное сотрудничество РБО и Св. Синода, которое представляется принципиальным, поскольку проект русского перевода Священного Писания был предпринят прежде всего для удовлетворения нужд православных подданных. Комитет действительно был рабочий тАФ здесь переводы проверялись, обсуждались и редактировались. При этом конечный вариант перевода рассматривался участниками издания как результат коллективной деятельности Переводного комитета. О интенсивности редакторской работы Комитета позволяет судить высказывание свят. Филарета: "написал было я строку, хотев сказать, что я сподоблен был сделать первый опыт перевода Евангелия от Иоанна на русское наречие: но сей опыт был потом в столь многих руках, что было бы хищением, если бы кто по сему захотел приписать мне сей перевод напечатанный, и потому лучше и справедливее молчать о сем" . Такая "обезличенность" перевода, понятно, обусловленная подобной организацией дела, создает значительные трудности в восстановлении хода работы и установлении имен переводчиков. Изданные отчеты РБО, к сожалению, не предоставляют по этому вопросу исчерпывающих материалов, что заставляет обращаться к воспоминаниям современников, зачастую довольствоваться предположениями. В первую группу переводчиков, сформированную архим. Филаретом, вошли: бакалавр , впоследствии профессор, Санкт-Петербургской духовной академии по классу еврейского языка свящ. Г.П. Павский, переводивший Евангелие от Матфея; инспектор Санкт-Петербургской духовной семинарии архим. Поликарп (Гойтанников), переводивший Евангелие от Марка; бакалавр Санкт-Петербургской духовной академии по классу церковной словесности архим. Моисей (Богданов-Платонов), переводивший Евангелие от Луки. Все тАФ выпускники первого курса Санкт-Петербургской академии (1809-1814 гг.) со степенью магистра, ученики архим. Филарета. Сам архим. Филарет, как уже было отмечено, переводил Евангелие от Иоанна. Имена переводчиков остальных произведений Нового Завета достоверно не известны. Впоследствии среди переводчиков митр. Филарет (Дроздов) называл инспектора Академии архим. Григория (Постникова) и бакалавра Академии архим. Кирилла (Богословского-Платонова), также его учеников по первому академическому набору.

Вначале было издано Четвероевангелие в 1819 г., в полном составе Новый Завет вышел в 1821 г. В этот промежуток также осуществлялись издания новозаветных книг в различном составе. Текст располагался в двух параллельных колонках: слева тАФ славянский, справа тАФ русский. В 1823 г. после утверждения государем доклада паст. Патерсона Комитету РБО о целесообразности по причинам финансовой экономии и удобства в пользовании издавать русский перевод Нового Завета отдельно последовала его первая публикация без славянского текста.

Издания Нового Завета РБО включали два предисловия: 1) "Возглашение к христолюбивым читателям" к Четвероевангелию 1819 г., повторяемое затем во всех изданиях новозаветных текстов, подписанное Михаилом (Десницким), митр. Новгородским и Санкт-Петербургским, Серафимом (Глаголевским), митр. Московским и Коломенским и Филаретом (Дроздовым), архиеп. Тверским и Кашинским; 2) отдельное прибавление "К христолюбивым читателям. По случаю издания всего Нового Завета на одном Руском [правописание подлинника] наречии" к изданию Нового Завета 1823 г. за подписями Серафима (Глаголевского), митр. Новгородского и Санкт-Петербургского, Филарета (Дроздова), архиеп. Московского и Коломенского, и Ионны (Павинского), архиеп. Тверского и Кашинского. Оба предисловия были составлены свят. Филаретом. В первом аргументировалось само начинание русского перевода как отвечающее древней христианской практике. Указывалось, что перевод Священнного Писания освящает тот язык, на который он делается, что произошло со славянским. Необходимость русского перевода обосновывалась "таким удалением" обиходного языка от славянского, что славянский сделался "мало понятным". Отмечалось, что требуется "от времени до времени возобновлять перевод, сообразно с состоянием сего языка в его народном употреблении". Предисловие включало текст волеизъявления императора, зачитанный Св. Синоду кн. Голицыным и Высочайше санкционировавший русский перевод. Более краткое второе предисловие, по сути, дополняло первое. Оно, в частности, отвечало на вопросы о расхождении версий славянского и русского переводов, подчеркивая, что издатели "с возможной точностью держались подлинника греческого по древнейшим и вернейшим его спискам, из которых святые Отцы выписывали Евангельские и Апостольские слова в свои сочинения".

В процессе работы менялся состав участников перевода и Переводного комитета, их церковный статус. Митр. Серафим после кончины митр. Михаила в 1821 г. был переведен на Новгородскую и Санкт-Петербургскую кафедру и занял место первенствующего члена Св. Синода. В работе Комитета участвовали архиереи, в различные годы входившие в состав Св. Синода. Архим. Филарет в 1817 г. был посвящен в епископский сан с назначением викарным архиереем Санкт-Петербургской епархии с титулом Ревельского, в 1819 г. назначен на Тверскую кафедру с возведением в звание архиепископа, в 1820 тАФ на Ярославскую, в 1821 г. переведен в Москву. Будучи в епископском сане, свят. Филарет продолжал принимать участие и в организации перевода, и в подготовке его к изданию в Переводном комитете. Однако его занятость епархиальными делами способствовала тому, что основная роль в ведении и осуществлении переводческих программ перешла к прот. Г.П. Павскому. Павский, один из директоров РБО, был включен в Переводной комитет, став ведущим редактором всех осуществляемых переводов.

В 1820 г. "рабочим порядком" было принято решение о начале перевода Ветхого Завета. В отличие от проекта по переводу Нового Завета, не последовало никаких официальных постановлений, выражавших концепцию перевода. Таким образом, сохраняли силу положения Комиссии духовных училищ от 1816 г. В них, однако, не решался принципиальный для перевода Ветхого Завета вопрос выбора текстовой основы нового перевода, где ситуации Ветхого и Нового Заветов существенно разнились. Тем не менее, по характеру осуществленных переводов и их редактированию в Переводном комитете можно говорить о наличии общей концепции. И хотя среди высказываний официальных лиц, касавшихся перевода Ветхого Завета, могло проскальзывать, уже ставшее нарицательным, "переложение со славянского на русское наречие" , все переводы делались с еврейского, масоретского, текста, ставшего его основой. При редакторской правке в Переводном комитете русский перевод дополнялся версиями греческого перевода Семидесяти толковников, варианты которого помещались в окончательном тексте в квадратных скобах. Отдельные места могли переводиться прямо с греческого, как это было сделано с рядом стихов Псалтири. Решение издателей положить в основу русского перевода Ветхого Завета масоретский текст нужно признать серьезным, смелым и радикальным выбором, изначально декларировавшим самостоятельность русского перевода. Таким образом удавалось отстраниться от проблем текста Семидесяти, в свое время поставивших в тупик издателей Елизаветинской Библии. Подобная стратегия, однако, вела к неизбежному разрыву нового перевода со славянской Библией. Дополнения из Септуагинты фактически подчеркивали этот разрыв. Значительность объема Ветхого Завета к тому же изначально отвергала саму возможность издать параллельный славяно-русский текст, хотя вопрос о таком издании и пытался ставить митр. Серафим.

Перевод Ветхого Завета Комиссия духовных училищ постановила распределить между тремя Духовными академиями. Так окончилась "монополия" Санкт-Петербургских духовных школ на перевод. Перевод должен был осуществляться в соответствии с порядком следования книг в Библии. Санкт-Петербургской духовной академии было предложено переводить книгу Бытия; Московской духовной академии (МДА) тАФ книгу Исход; Киевской духовной академии (КДА) тАФ книгу Левит.

Порядок этот был, однако, нарушен изданием в 1822 г. Псалтири. Приоритет, отданный Псалтири, легко объясняется ее исключительной значимостью в христианской литургической традиции, авторитетом этой ветхозаветной книги как наиболее известной и читаемой в народе. Из книг славянского Ветхого Завета только Псалтирь печатали отдельными тиражами. В этом отношении осуществленное издание русской Псалтири соответствовало прежней практике. Она становилась "пробным камнем" перевода Ветхого Завета, избранных издателями принципов. Публикация предварялась обращением "К христолюбивым читателям", составленным свят. Филаретом и подписанным тремя архиереями: Серафимом (Глаголевским), митр. Новгородским и Санкт-Петербургским, Филаретом (Дроздовым), архиеп. Московским, Симеоном (Смирновым), архиеп. Ярославским, являвшимися членами Св. Синода и Переводного комитета. В предисловии в осторожной и взвешенной форме оговаривались особенности еврейского и греческого текстов Псалтири, мотивировалось предпочтение, отданное издателями еврейскому тексту: "Не трудно всякому рассудить, справедливо ли поступлено, что в составлении перевода обращено было внимание на подлинник. В тех местах, где в еврейском подлиннике встречались слова, более или менее отличные своим значением от слов греческого перевода, и где слова еврейские в сравнении с греческими представляли более ясности и более взаимного согласия в целом составе речи, переводчики, без сомнения, обязаны были с особенною точностию держаться слов еврейских". Предисловие повторялось во всех тиражах Псалтири. Напечатан был только русский текст, поскольку параллельное издание в данном случае продемонстрировало бы разительные отличия славянского и русского переводов. Публикация имела очевидный успех. За два года (1822тАУ1824) было осуществлено 13 изданий Псалтири в Санкт-Петербурге, общим тиражом более 115 000 экз., два издания в Москве по 5 тыс. экз . Псалтирь стала первой в рамках проекта РБО переведенной книгой Ветхого Завета и единственной поступившей в продажу.

Отмеченная уже определенная анонимность работы Переводного комитета РБО способствовала появлению в литературе нескольких версий о том, кто был переводчиком Псалтири. Собственно, называются два имени тАФ прот. Г. П. Павского и свят. Филарета (Дроздова). Оба занимались Псалтирью по роду своей академической деятельности и имели труды по исследованию этой ветхозаветной книги. Курсовое сочинение Павского на звание магистра по классу (кафедре) богословских дисциплин и предмету священной герменевтики: "Обозрение книги Псалмов, опыт археологический, филологический и герменевтический" было рекомендовано к печати и издано в 1814 г. как образец ученых достижений выпускников новой, реформированной академии. Свят. Филарет, будучи еще бакалавром Санкт-Петербургской академии, составил учебник "Руководство к познанию книги Псалмов, особенно систематичному и богословскому", впоследствии им был опубликованы толкования на отдельные псалмы. Астафьев писал: "Перевод сделан с еврейского подлинника самим архиепископом Филаретом, и снабжен предисловием, им же составленным, в коем, в объяснение разности, местами, с славянским текстом, удостоверялась, приводимыми примерами, верность русского перевода с подлинником" . С этим утверждением уважаемого историка, однако, трудно согласиться. Сочинение Астафьева во многих частях не является самостоятельным. В данном случае источником для него служил Чистович, у которого изложение именно данного вопроса не совсем внятно. Впрочем, Чистович нигде не говорил о том, что переводил сам свят. Филарет. Речь идет о том что, поскольку он со стороны Комитета больше всех участвовал в переводе Псалтири, государь поручил ему подготовить предисловие к изданию . Сам свят. Филарет никогда не называл себя переводчиком Псалтири. О себе как переводчике Псалтири определенно высказывался Павский: "Одна книга, переведенная мною в классе, представлена была в Св. Синод, который, по рассмотрении ее и исправлении в некоторых местах, издал ее в свет и пустил во всенародное употребление. Я говорю о Псалтири" . Об этом же есть его запись, сохраненная архивным документом: "Сим оканчиваю перевод всего Священного Писания Ветхого Завета, начатый мною с Псалтири, которая и напечатана в 1822-м году иждивением Российского Библейского общества, по предварительном рассмотрении и одобрении Святейшего Синода" . Есть и другие свидетельства, не оставляющие сомнения, что изданную РБО Псалтирь перевел прот. Г.П. Павский.

После издания Псалтири перевод книг Ветхого Завета осуществлялся установленным порядком, и первыми переведенными библейскими книгами стали книги Пятикнижия. Как это ни странно, но меньше всего конкретных сведений осталось о ходе переводческой работы в Санкт-Петербургской академии. Несмотря на то, что еще в 1819 г. перевод книги Бытия на русский язык был выполнен и издан Филаретом (Дроздовым) в его "Записках на книгу Бытия" (святителю, таким образом, принадлежит пальма первенства в опубликовании перевода ветхозаветной книги на русском языке), в СПбДА был сделан ее новый перевод. Чистович, в рецензии на труд Корсунского, полагает, что "дело перевода вел ректор Академии, преосвященный Григорий [Григорий (Постников)], со своими академическими сотрудниками, главным образом, с Г.П. Павским. <тАж> Филарет не усиливал своего личного влияния на ход этого дела, как можно судить по тому, что, несмотря на сделанный уже им и изданный перевод книги Бытия, Библейское общество делало новый перевод этой книги для своего издания". Скорее всего перевод целиком принадлежал прот. Г.П. Павскому как ведущему гебраисту и лицу, непосредственно осуществлявшему редакцию всех переводов.

О переводческой деятельности в МДА подробно рассказано в работе Корсунского. Книгу Исход переводил выпускник 1-го курса СПбДА проф. МДА по классу еврейского языка А. Тяжелов. Перевод был отослан в Переводной комитет в 1821 г.

Книгу Левит начали переводить в Киевской академии. Чистович переводчиками в Киеве называет бакалавра еврейского языка А. Максимовича, бакалавра математики и физики С. Колерова и бакалавра словесности П. Соколова . В работе, посвященной истории КДА, также указывается бакалавр математики и физики С. Гуляев . Все тАФ выпускники Санкт-Петербургской академии, ученики свят. Филарета и прот. Г. Павского. Известно, что переводившие книгу Левит Максимович, Колеров и Соколов летом 1821 г. были переведены из КДА в семинарии: Максимович тАФ в Черниговскую, Колеров тАФ в Тверскую и Соколов тАФ в Ярославскую. Весьма вероятно, что на этом их деятельность по переводу книги Левит прекратилась. Перевод не был готов и к 1823 г. Учитывая ведущую роль прот. Г.П. Павского в переводах ветхозаветной части Библии, можно предполагать, что он и довершил неоконченную работу, если не сделал ее целиком.

В 1823 г. Комиссия духовных училищ утвердила план дальнейшей работы по переводу. "Предложением" от 11 мая 1823 г. Комиссия духовных училищ поручила продолжить перевод книг Ветхого Завета, закрепив их между академиями в следующем порядке: книги Чисел, Иова, Притчей Соломона, Екклезиаста и Песни Песней предлагались Санкт-Петербургской академии; Второзакония, 1 и 2 Царств, 1 и 2 Паралипоменон и Неемии тАФ Московской; Иисуса Навина, 3 и 4 Царств, 1 и 2 Ездры и Товита тАФ Киевской.

Сведения о имени переводчика книги Чисел из СПбДА опять отсутствуют, всего вероятнее это был прот. Г.П. Павский.

Порученный МДА перевод Второзакония был завершен в том же 1823 г. Над ним трудились бакалавры: еврейского языка М.Л. Ловцев, греческого тАФ П.М. Терновский. Перевод 1 и 2 книг Царств, 1 и 2 Паралипоменон Академия поручила семинариям: Вифанской тАФ 1 книгу Царств, Московской тАФ 2 книгу Царств, Владимирской тАФ 1 книгу Паралипоменон, Калужской и Костромской тАФ 2 книгу Паралипоменон . Переводы 1 и 2 Царств, 1 и 2 Паралипоменон были выполнены и представлены в течение 1824 г., самый последний из них тАФ в сентябре . Вероятно, что все они поступили в Переводной комитет РБО.

Нет достоверных сведений о переводах, выполненных Киевской академией. О том, где и кто переводил книги Судей и Руфь, также не осталось никаких свидетельств. По всей видимости, как не вошедшие в определенный Комиссией духовных училищ список книг для академий Московской и Киевской 1823 г., они были переведены в СПбДА Павским.

В обозрениях истории русского перевода РБО можно встретиться с двумя версиями о количестве вышедших из печати книг Ветхого Завета: Пятикнижии и Восьмикнижии (не считая Псалтири). Такое смешение происходит из-за того, что первоначальный план отдельного издания Пятикнижия был изменен по представлению нового президента РБО митр. Серафима. Определением от 8 июня 1824 г. было принято решение об издании полного текста русской Библии в пяти томах, по примеру некоторых изданий славянской Библии, где объем первого тома составляли первые восемь книг Ветхого Завета. Книги Иисуса Навина, Судей и Руфь были допечатаны и добавлены к уже сделанному изданию Пятикнижия . Тем не менее, готовый к распространению десятитысячный тираж первого тома Священного Писания на русском языке света так и не увидел. В конце 1825 г. его экземпляры были сожжены на кирпичном заводе Александро-Невской лавры . Этим завершилась работа Российского Библейского общества по переводу и изданию русской Библии. Остальные книги Ветхого Завета, переводы которых успели сделать в рамках программы РБО, в печать уже не пошли.

В судьбах и Российского Библейского общества, и русского перевода Библии 1824 год явился отчетливым временным водоразделом, знаменовавшим окончание фазы успешной деятельности. 15 мая 1824 г. неизменный энтузиаст библейского дела и проводник интересов Общества кн. А.Н. Голицын был вынужден оставить пост президента РБО. Место Голицына занял митр. Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский). Все действия нового президента с этого времени были н

Вместе с этим смотрят:

"Одесский миф" как миф: (Ранние годы "одесского мифа")

50 вопросов и 50 ответов из христианско-психотерапевтической практики. Зло в мире и зло в человеке

РЖслам

РЖудаiзм

РЖудаiзм як нацiональна релiгiя iвреiв