Стихотворение А.А. Ахматовой ВлЛотова женаВ»: трансформация ветхозаветного образа (Державин и Ахматова)

Васильев С.А.

Библейские, христианские, литургические образы тАУ одна из важнейших примет поэтического стиля А.А. Ахматовой, во многом обусловившая черты ее лирической героини, разработку важнейших в ее творчестве литературных тем. Особенно это касается патриотической, гражданской темы, ставшей одной из важнейших для Ахматовой с конца 1910-х годов, в эпоху революции и гражданской войны, и продолжавшейся в произведениях 1930-х годов, времени Великой Отечественной войны и позже.

Так, в поэме ВлРеквиемВ», достаточно детально исследованной в литературоведении, произведении тАФ своеобразной визитной карточке поэта, евангельские образы Страстей Христовых (наряду с жанрами молитвы, плача) являются ключевыми в создании его внутренней формы.

И сама Ахматова, один из крупнейших русских поэтов ХХ века, жизнью своей исполнила призыв Христа о несении жизненного креста, с исключительным достоинством, не прекращая данное ей от Бога служение словом, переживая вынужденное забвение читателей, травлю, арест сына, фактические скитания без собственного угла и т.п.

В этой связи позволим себе не согласиться с некоторыми излишне прямолинейными и, по сути, предвзятыми оценками ее творчества, в том числе и дооктябрьского[1], трактующими художественное произведение Влв лобВ», без учета характера его смысловой природы. Помимо Влохоты на ведьмВ», поиска ВлодержимостиВ»[2] там, где ее нет, такого рода подходы механически применяют некоторые действительно антихристианские черты эпохи к творчеству конкретного художника слова, заведомо лишают поэта и человека главного тАФ права на свой путь. Хрестоматийный пример А.С. Пушкина, автора ВлГавриилиадыВ», при всяком намеке на которую уже во второй половине 1820-х годов поэт испытывал мучительнейшее чувство стыда, и произведений, с исключительной глубиной выражающих христианское миросозерцание[3], тАФ наилучшее тому доказательство. Кстати, несмотря на мнимое абсолютное господство одной[4] тАФ любовной тАФ темы в дооктябрьской лирике Ахматовой, духовные язвы своей эпохи (да и общечеловеческие) она видела и изобразила прекрасно, и тАФ в самом деле тАФ Влне без внутреннего отчаянияВ»[5].

Ахматова традиционно и справедливо воспринимается прежде всего как продолжатель пушкинской линии русской поэзии. Она ярко проявила себя и как ученый-пушкинист. Однако и с державинской традицией ее поэзию соотнести вполне можно. Державин тАФ один из поэтов, с которыми Ахматова познакомилась с детства: ВлПервые стихи, которые я узнала, были Державин и НекрасовВ»[6] (5, 180), ВлСтихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина (ВлНа рождение порфирородного отрокаВ») и Некрасова (ВлМороз, Красный НосВ»). Эти вещи знала наизусть моя мамаВ» (5, 236). Знакомство в совсем юном возрасте (сначала со слуха) с названными поэтами было важным воспоминанием ее жизни, что нашло отражение в биографических набросках Ахматовой (5, 218).

Значимая для Ахматовой царскосельская тематика также не могла не ассоциироваться с Державиным, прожившим и прослужившим в Петербурге и при дворе значительную часть своей жизни и отразившим ее в своей поэзии. Строка ВлЗдесь столь лир повешено на веткитАжВ» из стихотворения ВлВсе души милых на высоких звездахтАжВ» вызывает в памяти и ВллируВ» Державина. Сохранился чертеж Ахматовой: ВлДорожки. В парке девять дорожекВ». На чертеже в центре тАФ в кругу тАФ имя Пушкина, девять дорожек отходят от круга, на них имена Державина, Карамзина, Жуковского, Чаадаева, Лермонтова, Тютчева, Анненского, Гумилева и Ахматовой. Дата тАФ 1961В»[7].

Ощущая себя наследницей богатейшей русской поэзии, центральным звеном которой, по ее мнению, является творчество Пушкина, Ахматова у истоков этой традиции видит Державина:

Наследница

От Сарскосельских липтАж

Пушкин

Казалось мне, что песня спета

Средь этих опустелых зал.

О, кто бы мне тогда сказал,

Что я наследую все это:

Фелицу, лебедя, мосты

И все китайские затеи,

Дворца сквозные галереи

И липы дивной красоты.

И даже собственную тень,

Всю искаженную от страха,

И покаянную рубаху,

И замогильную сирень (2 (2), 21).

Стихотворения Державина ВлФелицаВ», ВлЛебедьВ» и их образность фактически упоминаются через прозрачные аллюзии тАФ важнейшие темы поэзии великого предшественника Ахматовой. Характер лирического пейзажа Царского Села сближает обоих поэтов.

В своей ВлЦарскосельской поэме ВлРусский ТрианонВ», по мнению исследователя, ВлАхматова утверждает в гении Пушкина связь с подготовившим его появление XVIII веком (ВлСтарик Державин нас заметил / И, в гроб сходя, благословилВ») <тАж>В»[8] и Державиным прежде всего.

Опыт Державина оказался востребованным и в один из многих тяжелых периодов биографии Ахматовой. ВлСтихи, написанные в 1949тАФ1950 гг. и опубликованные в журнале ВлОгонекВ», Ахматова называла Влмои державинские подражанияВ», имея в виду оду Державина ВлФелицеВ», где он воспел Екатерину II, будучи отдан под судВ»[9].

Имя Державина и его цитаты встречаются и в ВлПушкинских штудияхВ» Ахматовой (6; 30, 125, 129, 132, 198).

Еще один сближающий обоих поэтов план тАФ высокая религиозная образность ряда произведений Ахматовой революционной эпохи и последующих лет, в частности, переосмысление образов Ветхого Завета, к которому многократно обращался и Державин (используя при этом характерные для него стилевые средства, разрабатывая в некоторых случаях гражданскую тематику). Исследователем отмечено и следующее: ВлВещностьВ» поэзии Г.Р. Державина, его чувственная влюбленность в предметы зримого мира близки <тАж> акмеизмуВ»[10]. Это одно из условий характерной для державинской традиции установки на словесную живопись.

Сложным и даже парадоксальным для восприятия читателя-христианина, в целом, очевидно, принимающего личность и творчество Ахматовой[11], является стихотворение ВлЛотова женаВ» (Вл21 февраля 1924 Петербург, Казанская, 2В» тАФ как значится у автора), содержащего, на первый взгляд, слишком ВлвольноеВ» и ВлдалекоеВ» от источника переосмысление образа книги Бытия.

Многоплановость и острота заявленной в произведении тематики подчеркиваются названием журнала, где оно впервые было опубликовано тАУ ВлРусский современникВ». ВлЖурнал ВлРусский современникВ», который издавали К.И. Чуковский, Е.И. Замятин, А.Н. Тихонов, А.М. Эфрос при участии А.М. Горького (печатался в Ленинграде и МоскветАж) подвергся жестокой критике, в том числе и за стихи Ахматовой, опубликованные в № 1 (ВлЛотова женаВ» и ВлНовогодняя балладаВ»). Критика усилилась после блистательных вечеров журнала, в которых участвовала и АхматоваВ»[12].

Произведение было для поэта особенно значимым, включалось в разные сборники[13] . ВлВ сборнике ВлИз шести книгВ» стихотворение входило в цикл из двух стихотворений (1. ВлРахильВ») под заглавием ВлИз книги БытияВ». В книге ВлБег времениВ».. вошло в цикл из трех стихотворений (3. ВлМелхолаВ»), под заглавием ВлБиблейские стихиВ» (раздел ВлИз книги ВлAnno Domini»»)В» (1, 887).

Любопытно, что и название книги ВлAnno DominiВ» (ВлВ лето ГосподнеВ»), подчеркивающее ее современность и злободневность, создает образ ВлбеспристрастногоВ», Влдобру и злу внимающего равнодушноВ» летописца-монаха или библейского хроникера. Это еще один штрих того, как по-новому, в содержательном и стилевом планах, воплощается Ахматовой прочно закрепившаяся за ней тема женщины и женской любви.

Одной из важных вех ее поэтического творчества стало стихотворение ВлКогда в тоске самоубийстватАжВ», написанное в 1917 и, по-видимому, в начале 1918 года (к нему она возвращалась и позже; сохранилась также аудиозапись авторского чтения этого произведения). Лирическая героиня Ахматовой, по сути дела, идя вслед за Христом, трижды искушавшимся Сатаной, выдерживает, очевидно, сильное, ибо многие ему поддались, искушение мыслью бросить Родину и уехать за границу:

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: ВлИди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегдатАжВ»

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух (1, 316).

Так темы патриотизма и веры (напомним, что, согласно православному миросозерцанию, Отечество земное тАФ прообраз и символ Отечества Небесного) исключительно ярко обозначились в лирике Ахматовой в трагическую революционную эпоху. Многие аналогичные примеры обнаруживаются как в дооктябрьских ее произведениях (ВлДумали: нищие мы, нету у нас ничеготАжВ»), так и в более поздних (ВлСогражданамВ» и др.).

Именно это, лирическое, субъективное переживание патриотической темы, с нашей точки зрения, одно из важнейших аспектов содержания стихотворения ВлЛотова женаВ». Более всего оно заметно при анализе переосмысления поэтом исходного библейского образа. Его значимость специально подчеркивается эпиграфом: ВлЖена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпомВ» (Бытие XIX). В ранней редакции эпиграф был дан по-церковнославянски, еще более выразительно, объективно вызывая литургические ассоциации: ВлИ озреся жена его вспять, и бысть столп сланВ».

Обращение к книге Бытия помогает выявить некоторые характерные особенности образного строя стихотворения Ахматовой. Любопытно, что разлука с Содомом, в котором только что едва не были осквернены его не знавшие мужа дочери, нелегко далась и праведному Лоту. Как сказано, ВлАнгелы начали торопить Лота <тАж> И как он медлил, то мужи те [Ангелы], по милости к нему Господней, взяли за руку его и жену его, и двух дочерей его, и вывели его и поставили его вне городаВ» (Бытие 19:15, 16). Зятья Лота, думая, что его предупреждение о гибели города тАФ шутка, со своими семьями вообще идти отказались. Что говорить о жене Лота, которая, возможно, и не вполне понимала (не успела) смысл внезапно разворачивающихся серьезнейших событий! С этим связана огромная психологическая правда созданного Ахматовой образа[14] . Библейский образ соляного столпа получает в ее стихотворении несколько значений. Кроме буквального, особенно важным оказывается и подчеркивание сильнейшего внутреннего потрясения героини, расстающейся с родиной навсегда, и к тому же внезапно. Его нарастание является основой лирического сюжета и композиции первых трех строф:

Но громко жене говорила тревога:

Не поздно, ты можешь еще посмотреть

На красные башни родного Содома,

На площадь, где пела, на двор, где пряла,

На окна пустые высокого дома,

Где милому мужу детей родила.

Анафорические но, не, на подчеркивают нарастание волнения, тревоги (возможно, за судьбу оставленных замужних дочерей и их семей, родственников). С другой стороны, они, возможно, предупреждают: смотри, но не на родной город. Иначе тАФ смерть. Лирический персонаж же, Лотова жена, все же смотрит: на башни, на площадь, на окна. Такие приемы звуковой и ритмической выразительности соотносятся с библейскими стилизациями Державина, с его слогом в целом.

Героиня (не вопреки, а в продолжение Библии) сначала как бы окаменела, исходя из законов своего внутреннего мира[15] . Божие проклятие сделало это зримым и осязательным тАФ буквально соляным столпом. Кстати, и здесь возможна символика: переполнявшие Лотову жену невыплаканные слезы о малой родине, своей прошлой жизни стали действительно, во всех смыслах, ее сущностью и существом.

Важна и следующая деталь. Бегство праведного Лота происходит ранним утром, на заре (ВлКогда взошла заря, Ангелы начали торопить ЛотатАжВ»). Не с этим ли связана и точная, характерная для лирики Ахматовой предметная, живописная деталь (свойственная стилевой традиции Державина) тАФ Влкрасные башни родного СодомаВ»? Красные, то есть освященные лучами восходящего солнца и получившие тем самым оттенок красного цвета.

Возможно и вероятно и другое, очень злободневное для времени написания стихотворения, прочтение образа ВлНа красные башни родного Содома, / На площадьтАжВ» Соседство начинающих строки слов красные башни и площадь волей-неволей вызывают в памяти уже не древний Содом, а оскверненную первопрестольную Москву с расстрелянными оборонявшими Кремль мальчишками-юнкерами. Лотова жена, таким образом, оглядывается на безвозвратно ушедшую историческую эпоху, любимую, так как именно с ней и ни с какой другой связаны единственные воспоминания детства, юности, молодости, любви.

Отсюда и отделенное от предыдущей части стихотворения его заключительное четверостишие:

Кто женщину эту оплакивать будет?

Не меньшей ли мнится она из утрат?

Лишь сердце мое никогда не забудет

Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

Взгляд героини стихотворения тАФ образ символический, выражающий не только любовь к своему единственному и потому всегда дорогому прошлому, неразрывно связанному с Родиной, не только любовь к собственно Влродному пепелищуВ», малой родине и Отечеству. Это образ прощания с эпохой и одновременно вечного пребывания с ней (что и утверждается в заключительной части произведения). Образ, совмещающий в себе, что характерно для стиля Ахматовой, черты лирического и эпического, камерного, психологически достоверного и эпохального.

Итак, Ахматова создает, опираясь на образ библейской книги Бытия, свой, литературный, индивидуальный, образ лирической героини и ее исторической эпохи. Ее стихотворение уникально и вместе с тем в ряде своих характерных черт необходимо опирается на источник, Священное Писание, вне которого его внутренняя форма вообще бы не состоялась или была бы принципиально иной. Подчеркнем, что речь не идет о какой-либо ВлполемикеВ» с библейской книгой или ВлподменеВ» ее содержания.

Лотова жена тоскует и любит вовсе не грех (она также, надо полагать, была праведной) и не то, что мы привыкли называть Содомом, а, по слову поэта, Влродной СодомВ». Это еще один образ-символ замечательного ахматовского стихотворения, в котором, вероятно, заключена и часть авторского мировидения, утверждающего любовь, веру и надежду в исполненном греха мире, а потому силу и благодать надмирного.

При воплощении ветхозаветного образа Ахматова в ряде случаев объективно опирается на державинскую стилевую традицию. Это проявляется не только в соединении высокого библейского образа с острой злободневностью, но и в приметах слога: точной предметной детали, символической роли словесной живописи, средствах ритмической и звуковой изобразительности (анафоры, звуковые повторы и т.д.).

В заключение третьей главы подчеркнем, что в серебряный век стиль Державина оказался весьма интенсивно востребованным, причем не только в середине 1910-х тАФ 1920-х годах, когда о поэте писались статьи и проза (Ходасевич). Великий русский поэт XVIII века, на основе традиций его стиля, стал одной из фигур национальной культурной традиции, объединявших представителей различных литературных школ и мировоззрений тАФ А.А. Блока, И.А. Бунина, В.В. Маяковского, В. Хлебникова, А.А. Ахматовой и других. Различные творческие индивидуальности находили с традицией стиля Державина и общие, и неодинаковые точки соприкосновения. Практически все перечисленные авторы объективно опирались на открытия поэта в области словесной живописи (наиболее интенсивно Бунин и футуристы). Для Блока существенными оказались созданные Державиным соотносимые с фольклором символические образы истории России (ВлНа взятие ИзмаилаВ»). Для Бунина и Хлебникова, кроме темы Востока, востребованным стал мотив каменного извания, многократно встречающийся в творчестве Державина, его религиозно-философская трактовка. Синтез искусств тАФ музыкального и мистериального начал, воплощенный в практике и теории (Влодическое парениеВ») поэта XVIII века, тАФ еще один план сближения стилей Державина и Бунина. Варьируя ветхозаветный образ в стихотворении ВлЛотова женаВ», Ахматова объективно опирается на традицию стиля Державина: ярко соединяет библейское и злободневное, пользуется корнесловием и другими специфическими средствами словесно-звуковой изобразительности.

Список литературы

[1] См., напр.: Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 6 ч. Ч. V. М., 2003. С. 317тАФ318.

[2] Там же. С. 318.

[3] И, как известно, по-христиански достойно закончившего свою жизнь.

[4] Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 6 ч. Ч. V. С. 318.

[5] Там же. С. 63. Имеется в виду стихотворение ВлВсе мы бражники здесь, блудницытАжВ»

[6] Тексты А.А. Ахматовой и комментарии к ним далее цитируются по изданию: Собрание сочинений: В 6 т. М., 1998тАФ2005. В скобках указывается том и номер страницы.

[7] Королева Н.В. Комментарии // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. С. 871.

[8] Коваленко С.А. Комментарии // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 3. М., 1998. С. 484.

[9] Королева Н.В. Анна Ахматова. Жизнь поэта // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2 (1). М., 1999. С. 391.

[10] Чередниченко М.В. А.С. Пушкин и Г.Р. Державин (К вопросу о преемственности) // Статьи о Пушкине. К 200-летию рождения поэта. М., 1999. С. 95.

[11] См., напр.: Афанасьева Э.М. ВлЯ так молилась: ВлУтолитАжВ» (Природа молитвенного диалога А. Ахматовой и М. Лермонтова) // Русская литература XX тАФ XXI веков: проблемы теории и методологии изучения.

[12] Королева Н.В. Комментарии // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. С. 883.

[13] См. и некоторые современные антологии, связанные с библейской образностью в русской литературе. Например: Ветхий Завет в русской поэзии XVII тАФ XX вв. / Сост. вступ. статья и примеч. Б.Н. Романова. М.; Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996 (Золотая библиотека русской религиозной поэзии). Данное издание, вышедшее по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, включает весь цикл А.А. Ахматовой ВлБиблейские стихиВ» (С. 325тАФ321). О религиозных чертах поэзии Ахматовой см. там же. С. 56тАФ60.

[14] О психологизме лирики Ахматовой, переосмыслившей достижения русского романа XIX века, см. работы В.М. Жирмунского: Преодолевшие символизм // Жирмунский В.М. Поэтика русской поэзии. СПб., 2001. С. 364тАФ405 и др. См. также: Невинская И.Н. ВлВ то время я гостила на землетАжВ» (Поэзия Ахматовой).

[15] Ср.: Мних Р. Сакральная символика в ситуации экфрасиса (стихотворение Анны Ахматовой ВлЦарскосельская статуяВ») // Экфрасис в русской литературе.

Вместе с этим смотрят:

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.

"Вальдшнепи" Миколи Хвильового. Проблеми iнтерпретацii й iнтертекстуального прочитання