Печаль без горя и забот: структура мотивов стихотворения А.С.Пушкина тАЬ19 октябрятАЭ 1825 года

Ранчин А. М.

Стихотворение начинается печально, и день лицейской годовщины изображен как грустный, несчастливый:

Роняет лес багряный свой убор,

Сребрит мороз увянувшее поле,

Проглянет день как будто поневоле

И скроется за край окружных гор.

Пылай, камин, в моей пустынной келье;

А ты, вино, осенней стужи друг,

Пролей мне в грудь отрадное похмелье,

Минутное забвенье горьких мук.

Б.В.Томашевский заметил, что тАЬэто описание звучит торжественно и красочнотАЭ; по его мнению, грусть поэта вызвана только одиночеством, но не впечатлениями, навеянными северной осенью (Томашевский Б.В. . Пушкин. Т. 2. Юг, Михайловское. Изд. 2-ое. М., 1990. С. 338). Едва ли это так. Замечательный пушкинист оказался в плену ассоциаций, связывающих пейзаж тАЬ19 октябрятАЭ с пейзажем более позднего, также хрестоматийно известного пушкинского стихотворения тАФ тАЬОсенитАЭ. Природа в тАЬОсенитАЭ действительно торжественна и прекрасна, исполнена красоты тАЬпышного <..> увяданьятАЭ. Оба стихотворения перекликаются друг с другом. Посеребренному морозом тАЬувянувшему полютАЭ из тАЬ19 октябрятАЭ соответствуют звенящий тАЬпромерзлый долтАЭ и трескающийся под конским копытом лед. В обоих стихотворениях говорится о тАЬкратком днетАЭ и о пылающем камине. Наконец, и тАЬ19 октябрятАЭ, и тАЬОсеньтАЭ написаны восьмистишной строфой (но только в первом стихотворении строфы составлены из двух самостоятельных четверостиший, а в тАЬОсенитАЭ это одна из форм октавы тАФ цельной восьмистрочной строфы с особым принципом рифмовки).

Но на фоне этого сходства особенно отчетливы различия. В тАЬОсенитАЭ говорится не только о роще, которая тАЬотряхает / Последние листы с нагих своих ветвейтАЬ, но и о тАЬв багрец и золототАЭ одетых лесах; а в тАЬ19 октябрятАЭ тАФ только об опадающей листве. Основной мотив заключительных строф тАЬОсенитАЭ тАФ пробуждение творческого воображения, поэтического дара. Во второй строфе тАЬ19 октябрятАЭ выражен противоположный мотив: тАЬвотще воображенье / Вокруг меня товарищей зоветтАЭ. Нет, осенний пейзаж в стихотворении, обращенном к лицейским друзьям, печален и мрачен.

Но продолжим чтение.

Печален я: со мною друга нет,

С кем долгую запил бы я разлуку,

Кому бы мог пожать от сердца руку

И пожелать веселых много лет.

Я пью один: вотще воображенье

Вокруг меня товарищей зовет;

Знакомое не слышно приближенье,

И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы

Меня друзья сегодня именуют..

Горе пушкинского лирического героя рождено одиночеством, разлукой с друзьями тАФ это одиночество поэт не в состоянии преодолеть даже силой воображения. По аналогии с судьбой лирического героя, которому не дано ни наяву, ни в мечтах прийти на лицейский праздник, Пушкин упоминает о другом лицеисте, которого также нет на торжестве друзейтАФлицеистов:

Но многие ль и там из вас пируют?

Еще кого не досчитались вы?

Кто изменил пленительной привычке?

Кого из вас увлек холодный свет?

Чей глас умолк на братской перекличке?

Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,

С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:

Под миртами Италии прекрасной

Он тихо спит, и дружеский резец

Не начертал над русскою могилой

Слов несколько на языке родном,

Чтоб некогда нашел привет унылый

Сын севера, бродя в краю чужом.

Пушкин начинает рассказ о судьбах друзейтАФлицеистов с упоминания о Николае Корсакове, умершем в Италии в сентябре 1820 г. Таким образом поэт усиливает мотив отчуждения от дружеского круга, сопоставляя свою горькую долю с участью товарища, которому уже никогда не суждено отпраздновать лицейскую годовщину. Разлука самого поэта с однокашникамитАФлицеистами изображается столь же непреодолимой, как и уход Корсакова в обитель смерти. Сходство двух судеб усилено благодаря тому, что о Корсакове сначала говорится теми же словами, какими обычно говорится о живых: тАЬОн не пришел..тАЭ. Лирического героятАФпоэта сближает с покойным Корсаковым и творческий дар: Корсаков был композитором и писал романсы на стихи Пушкина; поэт не случайно называет его тАЬпевцомтАЭ: это слово было традиционным наименованием стихотворца.

В двух следующих строфах мотив разлуки как бы смягчается: разлука навеки сменяется тАЬдолгой разлукойтАЭ, о которой говорит другой лицеист, морской офицер Федор Матюшкин. Но разлука Матюшкина с друзьями тАФ все же временная, в отличие от смерти, навсегда вырвавшей из лицейского круга Корсакова. Матюшкин, возможно, сейчас проходит тАЬтропик знойный / И вечный лед полунощных морейтАЭ. И он помнит о друзьях и мечтает о желанной встрече:

Ты сохранил в блуждающей судьбе

Прекрасных лет первоначальны нравы:

Лицейский шум, лицейские забавы

Средь бурных волн мечталися тебе;

Ты простирал из-за моря нам руку,

Ты нас одних в младой душе носил

И повторял: тАЬНа долгую разлуку

Нас тайный рок, быть может, осудил!тАЭ

Судьба Матюшкина является также параллелью судьбе лирического героя, как и горькая участь Корсакова. В этом новом сопоставлении трагическое звучание мотива разлуки поэта ослабляется, приглушается. Матюшкин жив и вновь увидится с друзьями; поэт также жив. А значит, и он должен встретиться с товарищами по Лицею. Не случайно именно вслед за рассказом о Матюшкине следует знаменитый тАЬгимн лицейской дружбетАЭ, составляющий самостоятельную строфу:

Друзья мои, прекрасен наш союз!

Он, как душа, неразделим и вечен тАФ

Неколебим, свободен и беспечен,

Срастался он под сенью дружных муз.

Куда бы нас ни бросила судьбина

И счастие куда б ни повело,

Всё те же мы: нам целый мир чужбина;

Отечество нам Царское Село.

Неизменность лицейской дружбы и освящение ее поэзией тАФ эти ключевые для всего стихотворения мотивы впервые появляются именно здесь. Именно с появлением этих лейтмотивов минорное настроение лирического героя постепенно сменяется радостью, связанной с воспоминанием о прежних встречах и с надеждой на встречу в будущем.

Далее следует строфа, содержащая антитезу: тАЬновые (лицемерные и ложные) друзья тАФ друзья истинные (лицеисты). Вслед за этим фрагментом описываются три встречи лирического героя тАФ опального изгнанника с тремя бывшими соучениками: с Пущиным, Горчаковым, Дельвигом. Каждой из встреч посвящена отдельная строфа. В этих строфах изображено преодоление разлуки и одиночества поэта:

И ныне здесь, в забытой сей глуши,

В обители пустынных вьюг и хлада,

Мне сладкая готовилась отрада:

Троих из вас, друзей моей души,

Здесь обнял я. <..>

И первая из этих встреч тАФ приезд в Михайловское Пущина тАФ мыслится как некие частица и замена ежегодного лицейского праздника: тАЬТы усладил изгнанья день печальный, / Ты в день его Лицея превратилтАЭ.

Вслед за упоминанием имени Дельвига в стихотворении развертывается мотив лицейского союза как братства поэтов. Драгоценная встреча с другомтАФстихотворцем пробуждает в лирическом герое чувство жизни:

.. О Дельвиг мой: твой голос пробудил

Сердечный жар, так долго успыпленный,

И бодро я судьбу благословил.

Далее Пушкин называет имя другого поэта тАФ однокашника, Вильгельма Кюхельбекера. На самом деле Пушкин и Кюхельбекер не были близкими друзьями, во многом различны были их литературные симпатии и эстетические представления. Но сейчас автору стихотворения тАЬ19 октябрятАЭ важнее мотив духовного родства поэтов тАФ выпускников Лицея, а не реальные разногласия. Здесь Кюхельбекер именуется тАЬМой брат родной по музе, по судьбамтАЭ.

Обращение к друзьямтАФпоэтам пробуждает творческий дар и в душе лирического героя. Об этом Пушкин не пишет, но такая перемена подразумевается. Ведь сразу вслед за строфами, посвященными Дельвигу и Кюхельбекеру, содержится описание встречи на будущем праздничном пире тАФ встречи, которая происходит в ожившем, тАЬпроснувшемсятАЭ воображении поэта:

Пора и мне.. пируйте, о друзья!

Предчувствую отрадное свиданье;

Запомните ж поэта предсказанье:

Промчится год, и с вами снова я,

Исполнится завет моих мечтаний;

Промчится год, и я явлюся к вам!

О, сколько слез и сколько восклицаний,

И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!

И всю до дна в честь нашего союза!

Благослови, ликующая муза,

Благослови: да здравствует Лицей!

В начале стихотворения утверждалось бессилие поэтической способности перед лицом разлуки и безжалостного рока: поэт даже мысленно не может представить себя в кругу пирующих друзей, и эта невозможность даже воображаемого участия в лицейском празднике усугубляла тягостные переживания лирического героя (тАЬвотще воображенье / Вокруг меня товарищей зоветтАЭ). Теперь, вопреки прежде сказанному, воображение торжествует над явью, и одинокий лирический герой видит себя рядом с друзьями тАФ правда, на будущем, а не на нынешнем празднике. Но эта будущая встреча как бы заменяет нынешнее тАЬнеприсутствиетАЭ и тем самым оказывается реальнее яви.

Так открывается вторая часть стихотворения тАФ череда заздравных тостов:

Наставникам, хранившим юность нашу,

Всем честию, и мертвым, и живым,

К устам подъяв признательную чашу,

Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,

Опять до дна, до капли выпивайте!

Но за кого, о други, угадайте..

Ура, наш царь! так! выпьем за царя.

Он человек! им властвует мгновенье.

Он раб молвы, сомнений и страстей;

Простим ему неправое гоненье:

Он взял Париж, он основал Лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!

В двух первых строфах говорилось о печальном пире, ибо это пир одинокий и потому противоестественный. Вино способно было дать лишь тАЬминутное забвенье горьких муктАЭ. Теперь изображается подлинный пир тАФ прекрасный и радостный.

Интересно, что в первоначальной редакции стихотворения мотив бессилия воображения перед горестной разлукой отсутствовал. Таким образом не было и неожиданного и вместе с тем искусно подготовленного перехода к противоположному мотиву всевластия поэтической мечты, побеждающей пространство и время. Не говорилось и о смерти Корсакова, и о Матюшкине, вдалеке от товарищей плывущем тАЬсредь бурных волнтАЭ. Вслед за строками тАЬПролей мне в грудь отрадное похмелье, / Минутное забвенье горьких муктАЭ, завершающими первую строфу, в тексте этой редакции находились такие стихи:

Товарищи! сегодня праздник наш.

Заветный срок! сегодня там, далече,

На пир любви, на сладостное вече

Стеклися вы при звоне мирных чаш.

Вы собрались, мгновенно молодея,

Усталый дух в минувшем обновить,

Поговорить на языке Лицея

И с жизнью вновь свободно пошалить.

Пушкин зачеркнул эту строфу и продолжил так:

На пир любви душой стремлюся я..

Вот вижу вас, вот милых обнимаю.

Я праздника порядок учреждаю..

Я вдохновен, о, слушайте, друзья:

Чтоб тридцать мест нас ожидали снова!

Садитеся, как вы садились там,

Когда места в сени святого крова

Отличие предписывало вам.

Поэтическое воображение здесь всецело торжествовало над реальностью: поэт мысленно не только присутствует на празднике, но и устанавливает сценарий, правила, и распределяет места. Своей волею он свободно воскрешает мир прошлого, переносит друзей в лицейское прошлое и приводит на пир тех, кто в действительности далеко от празднующих. Он как бы отменяет самую смерть: на пир придут все лицеисты; значит, среди них будет и умерший Корсаков:

Спартанскою душой пленяя нас,

Воспитанный суровою Минервой,

Пускай опять Вольховский сядет первый:

Последним я, иль Брогльо, иль Данзас.

Но многие не явятся меж нами..

Пускай, друзья, пустеет место их.

Они придут; конечно, над водами

Иль на холме под сенью лип густых

Они твердят томительный урок,

Или роман украдкой пожирают,

Или стихи влюбленные слагают,

И позабыт полуденный звонок.

Они придут! тАФ за праздные приборы

Усядутся; напенят свой стакан,

В нестройный хор сольются разговоры,

И загремит веселый наш пеан.

В окончательном тексте Пушкин усложнил структуру произведения, заменив несколько наивную уверенность во всемогуществе поэтического дара и мотив возвращения в идиллический мир далекого лицейского отрочества переходом от горести к оживлению и веселью. Власть воображения от этого ничего не потеряла, а семантика стихотворного текста стала несоизмеримо богаче.

Продолжим чтение стихотворения в окончательной редакции.

В предпоследней строфе Пушкин противопоставляет себя, одинокого изгнанника, неведомому товарищу, которому тАЬпод старость день Лицея / Торжествовать придется одномутАЭ. Его участь, в отличие от судьбы поэта, подлинно несчастна, ибо он одинок навсегда, и вино в его чаше будет действительно горьким:

Несчастный друг! средь новых поколений

Докучный гость и лишний, и чужой,

Он вспомнит нас и дни соединений,

Закрыв глаза дрожащею рукой..

Пускай же он с отрадой хоть печальной

Тогда сей день за чашей проведет,

Как ныне я, затворник ваш опальный,

Его провел без горя и забот.

Оказывается, день 19 октября 1825 г. поэт тАЬпровел без горя и заботтАЭ. Эти слова из последней строки стихотворения разительно не соответствуют, противоречат свидетельствам о настроении лирического героя в этот же день, содержащимся в первых строфах: тАЬПролей мне в грудь отрадное похмелье, / Минутное забвенье горьких муктАЭ, тАЬПечален ятАЭ, тАЬИ милого душа моя не ждеттАЭ.

тАЬ19 октябрятАЭ тАФ это стихотворение о победе воображения. Поэтическим даром лирический герой преображает и мир вокруг, и собственные чувства и мысли. Воображение торжествует над разлукой и одиночеством и приводит поэта в круг друзей. Но в стихотворении открыто, явно выражена не эта, а противоположная мысль тАФ о неспособности воображения соединить поэта с лицейскими товарищами. Вспомним еще раз концовку второй строфы: тАЬ.. вотще воображенье / Вокруг меня товарищей зовет; / Знакомое не слышно приближенье, / И милого душа моя не ждеттАЭ. Однако сама структура, сам текст пушкинского произведения есть победа воображения над действительностью. Стихотворение, открывающееся мотивом тАЬневстречитАЭ, продолжается описанием прихода лирического героя на желанный пир. Поэт как бы переживает и проживает милый ему сердцу день дважды: сначала наяву тАФ в одиночестве, в окружении печальной и пасмурной осенней природы; затем тАФ в радостном мире вымысла, соединяющего тАЬзатворника <..> опальноготАЭ с товарищамитАФлицеистами. И смеем ли мы утверждать, что горькая явь реальнее живых и зримых образов, рожденных фантазией?

Стихотворение писалось Пушкиным в Михайловском между 10 и 20 октября 1825 г. (см.: Летопись жизни и творчества А.С.Пушкина: 1799тАФ1826. Составитель М.А.Цявловский. Изд. 2-ое, испр. и доп. Л., 1991. С. 568). Таким образом, опыт тАЬпроживаниятАЭ Пушкиным тАЬдня ЛицеятАЭ 19 октября и опыт написания поэтом посвященного этому дню стихотворения совпали во времени.

Вместе с этим смотрят:

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.

"Вальдшнепи" Миколи Хвильового. Проблеми iнтерпретацii й iнтертекстуального прочитання