Достоевский и Гоголь. О повести ВлДядюшкин сонВ»

Кибальник С.А.

ВлЛитературоведы-краеведы могут сколько угодно гадать, тАУ справедливо отмечал В.А.Туниманов, тАУ какой именно сибирский город послужил прототипом для Мордасова тАУ Омск, Семипалатинск или Барнаул. Усилия их будут тщетны. Неопровержима только литературная родословная МордасоваВ». В сравнении с изображенным в произведениях Достоевского 1840-х годов Влгораздо ярче, конкретнее, детальнееВ» петербургским бытом, в ВлДядюшкином снеВ» тАУ Влнесколько скупых и чрезвычайно обобщенных штрихов. Они обычно столь же невыразительны и одноцветны, как и в письмах Достоевского, так, например, характеризовавшего барнаульцев: тАЬО барнаульских я не пишу вам. Я с ними со многими познакомился; хлопотливый город, и сколько в нем сплетен и доморощенных Талейранов!тАЭ (Письма, 1, 204). Ничего конкретного, но духовный тАЬклиматтАЭ такой же, как в Мордасове и губернском городе тАЬБесовтАЭ. Общепровинциальный, стандартный колоритВ». [i]

Действительно, даже общие отличительные черты провинциальной жизни, названные и изображенные в повести, не столь уж многочисленны. ВлИнстинкт провинциальных вестовщиков доходит иногда до чудесного, и, разумеется, тому есть причины. Он основан на самом близком, интересном и многолетнем изучении друг друга. Всякий провинциал живет как будто бы под стеклянным колпаком. Нет решительно никакой возможности хоть что-нибудь скрыть от своих почтенных сограждан. Вас знают наизусть, знают даже то, чего вы сами про себя не знаетеВ» (2, 336). тАУ это едва ли не единственный пример подобного обобщения. К тому же лишь часть главных героев повести собственно провинциалы, некоторые же (Мозгляков, князь) ими не являются. Российская провинция в повести изображена через внутренние оппозиции с Петербургом и заграницей.

Слова в письме Достоевского о Влдоморощенных ТалейранахВ» недвусмысленно намекают на главный аспект сатирического восприятия им провинциальной России: лицемерие и козни, в которых протекает жизнь местного дворянства. В этом отношении Достоевский оказывается безусловным продолжателем Гоголя ВлМиргородаВ» и ВлМертвых душВ» и одновременно разоблачителем лживости его ВлВыбранных месттАжВ». Вот почему наиболее подходящим для этого стилизуемым и одновременно пародируемым языком оказывается именно язык Гоголя. Провинциальная Россия увидена Достоевским в ВлДядюшкином снеВ» не столько непосредственно, сколько через призму русской классики XIX века и современной ему русской литературы 1850-х годов; основу же этой призмы составляют произведения Гоголя.

Несмотря на то, что на эту тему написано уже не так и мало, тем не менее, степень одновременного притяжения и отталкивания от Гоголя в ВлДядюшкином снеВ» недооценивается. К тому же интертекстуальные связи повести с Гоголем обыкновенно отмечаются бессистемно, без разграничения отдельных реминисценций и базообразующих для некоторых героев Достоевского черт гоголевских персонажей и самого Гоголя и, главное, без учета их функции. Так, в большом и малом академическом издании ВлПолного собрания сочиненийВ» писателя, как и в исследовательской литературе, отмечаются лишь спорадические реминисценции из ВлРевизораВ», ВлМертвых душВ» и ВлВыбранных месттАжВ». Что касается первых, то они относятся к князю и связывают его с Хлестаковым. Дело, впрочем, этим не ограничивается. Как верно заметил В.Г.Одиноков, Влобраз князя соткан Достоевским из нитей, заимствованных из различных произведений русских писателей. Поэтому метафора Марьи Александровны: тАЬВы бы могли повторить Фонвизина, Грибоедова, ГоголятАЭ тАУ обретает буквальный смысл. Дядюшка тАУ образ не только литературный, но и фольклоризированныйВ». [ii]

Однако, во-первых, к чертам Нулина и Хлестакова, отмечавшимся в князе, следует добавить отдельные реминисценции, связывающие его с Подколесиным и самим Гоголем. Так, увлекшись Зиной, князь требует: ВлЯ хочу, чтоб сейчас же, сию ми-нуту была свадьба..В» (2, 346). При этом он практически повторяет поведение Подколесина, вначале не слишком желавшего жениться, и его слова: Вля хочу, чтоб сей же час было венчанье, непременно сей же часВ». [iii]

Во-вторых, то же самое можно сказать и о Москалевой, дискурс которой образует сложный симбиоз Кочкарева, Городничего и самого Гоголя ВлВыбранных местВ» (в большем, чем это отмечалось, объеме). Что касается Кочкарева, то сходство с ним распространяется, во-первых, на всю его деятельность в роли ВлсвахиВ», и, во-вторых, на постоянную брань, которую он пускает в ход в разговоре. Так, Москалева не слишком церемонится со своим мужем: Вл тАУ Где болван? тАУ закричала Марья Александровна, как ураган врываясь в комнаты. тАУ Зачем тут это полотенце? А! он утирался! Опять был в бане? И вечно-то хлещет свой чай! Ну, что на меня глаза выпучил, отпетый дурак? Зачем у него волосы не выстрижены? Гришка! Гришка! Гришка! Зачем ты не обстриг барина, как я тебе на прошлой неделе приказывала? <тАж> тАУ Сколько раз я вбивала в твою ослиную голову, что я тебе вовсе не матушка? Какая я тебе матушка, пигмей ты этакой! Как смеешь ты давать такое название благородной даме, которой место в высшем обществе, а не подле такого осла, как ты!В» (2, 358; здесь и далее курсив мой тАУ С.К.). Ср. брань Кочкарева в адрес Подколесина: ВлЛежит, проклятый холостяк! Ну, скажи, пожалуйста, ну, на что ты похож? тАУ Ну, ну, дрянь, колпак, сказал бы такое словотАж да неприлично только. Баба! хуже бабы! <тАж> Как порядочный человек, решился жениться, последовал благоразумию, и вдруг тАУ просто сдуру, белены объелся, деревянный чурбан тАж <тАж> Еду! Конечно, что ж другое делать, как не ехать! (Степану) Давай ему шляпу и шинельВ». [iv]

Как Кочкарёв Подколесина, Москалёва (акцентологически то же, что и ВлКочкарёваВ») ругает также и Князя тАУ правда, за глаза: ВлВедь ему ж, дураку, будет выгода, тАУ ему же, дураку, дают такое неоцененное счастье! <тАж> да хоть насильно женить его, дурака!В» (2, 333). К этим репликам Москалевой есть весьма близкие параллели в речах Кочкарева: ВлВедь о чем стараюсь? О твоей пользе; ведь изо рта выманят кус <тАж> Я для кого же старался, из чего бился? Все для твоей, дурак, пользы! <тАж> О тебе, деревянная башка, стараюсь! <тАж> Не жени тебя, ведь ты век останешься дураком! <тАж> Не дам улизнуть, пойду приведу подлецаВ». [v] Так же бранит за глаза Москалева и других тАУ например, свою родственницу Настасью Петровну, проживающую в ее доме: ВлЭта чумичка НастасьятАж Эта бесстыдная, этот изверг НастасьятАжВ» (2, 328). Ср. отзывы Кочкарева о женихах Агафьи Тихоновны: ВлПомилуйте, это дрянь против Ивана Кузьмича <тАж> И Иван Павлович дрянь, все они дрянь! <тАж> Да ведь это просто чорт знает что, набитый дуракВ». [vi]

Однако сходство Москалевой с Кочкаревым этим не ограничивается. Дело в том, что рецепт того симбиоза соединения грубого напора с отсылкой к родственным чувствам и христианским ценностям, который мы находим в Москалевой, содержится уже в Кочкареве: ВлДело христианское, необходимое даже для отечества <тАж> я буду говорить откровенно, как отец с сыном. <тАж> Я говорю тебе это не с тем, чтобы подольститься, не потому, что ты экспедитор, а просто говорю из любвитАж Ну, полно же, душенькаВ». [vii] Этот симбиоз в Москалевой представлен куда как более широко: ВлтАУ Ты дитя, Зина, тАУ раздраженное, больное дитя! тАУ отвечала Марья Александровна растроганным, слезящимся голосом. тАУ <тАж> ты раздражена, ты больна, ты страдаешь, а я мать и прежде всего христианка. Я должна терпеть и прощать. <тАж> тАУ на это можно взглянуть даже с высокой, даже с христианской точки зрения, дитя мое! <тАж> Он получеловек, тАУ пожалей его; ты христианка! <тАж>Бог видит, что я согласила Зину на брак с ним, единственно выставив перед нею всю святость ее подвига самоотвержения. Она увлеклась благородством чувств, обаянием подвига. В ней самой есть что-то рыцарское. Я представила ей как дело высокохристианское, быть опорой, утешением, другом, дитятей, красавицей, идолом того, кому, может быть, остается жить всего один годВ» (2, 321, 326, 352).

В заключение своего разговора с Зиной Москалева прямо формулирует идущий от Пушкина (ВлТьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обмантАжВ») и лежащий в основе эстетики позднего Гоголя, в том числе и его ВлВыбранных месттАжВ», [viii] принцип: ВлТы думаешь, что он не примет твоей помощи, твоих денег, для этого путешествия? Так обмани его, если тебе жаль! Обман простителен для спасения человеческой жизниВ» (2, 327). Именно в этом смысле, говоря об удачном ходе Москалевой с идеей самопожертвования Зины ради спасения учителя Васи, Достоевский пишет: ВлтАж и вдохновение, настоящее вдохновение осенило еетАжВ» (2, 327). Имея в виду прежде всего именно такое понимание поэзии, Зина говорит матери: Вл тАУ Я нахожу еще, маменька, что у вас слишком много поэтических вдохновений, вы женщина-поэт, в полном смысле этого слова; вас здесь и называют так. У вас беспрерывно проекты. Невозможность и вздорность их вас не останавливаютВ» (2, 321).

Что касается черт Хлестакова в князе, то они отмечались уже неоднократно, [ix] но также более значительны. [x] Например, Хлестаков ухлестывает сразу и за Анной Андреевной, и за Марьей Антоновной (действие четвертое, явления XII тАУ XIY) тАУ Князь принимает Марью Александровну за Анну Николаевну: Вл тАУМарью А-лекс-анд-ровну! представьте себе! а я именно по-ла-гал, что вы-то и есть (как ее) тАУ ну да! Анна Васильевна.. C'est delicieux! Значит, яне туда заехал. А я думал, мой друг, что ты именно ве-зешь меня к этой АннеМатвеевнеВ» (2, 311).

Соответственно, в Москалевой проявляются черты Городничего: Вл"Нет, не вам перехитрить меня! тАУ думала она, сидя в своей карете. тАУ Зина согласна, значит, половина дела сделана, и тут тАУ оборваться! вздор! <тАж> в эту минуту наша героиня летела по мордасовским улицам, грозная и вдохновенная, решившись даже на настоящий бой, если б только представилась надобность, чтоб овладеть князем обратно. Она еще не знала, как это сделается и где она встретит его, но затоона знала наверное, что скорее Мордасов провалится сквозь землю, чем неисполнится хоть одна йота из теперешних ее замысловВ» (2, 334, 337). Совершенно аналогичным образом в драматический момент в Городничем пробуждается мужество: ВлНет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в жизни, сходили, еще даже и спасибо получал; авось Бог вынесет и теперьВ». [xi]

Лишь в пятом действии в нем зарождаются иллюзия победы и завоевательные планы. Впрочем, дальше, чем у него самого, они заходят у Анны Андреевны: ВлКак же мы теперь, где будем жить? Здесь или в Питере? тАУ Натурально, в Петербурге. Как можно здесь оставаться! тАУ Ну, в Питере, так в Питере; а оно хорошо бы и здесь. Что, ведь я думаю, уже городничество тогда к чорту, а, Анна Андреевна? тАУ Натурально, что за городничество! тАУ Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибитьВ». [xii] У Москалевой победные планы, связанные с дочерью и чрезвычайно напоминающие реплики Анны Андреевны, возникают уже в конце процитированного выше монолога: ВлТолько какая же она будет княгиня! Люблю я в ней эту гордость, смелость, недоступная какая! взглянет тАУ королева взглянула. <тАж> А без меня не обойдется! Я сама буду княгиня; меня и в Петербурге узнают. Прощай, городишко!В» (2, 334).

Таким образом, в целом оппозицию образов ВлМоскалева тАУ князьВ» питают структурообразующие пары: Кочкарев тАУ Подколесин, Городничий тАУ Хлестаков, дамы города NN тАУ Чичиков. [xiii] Сюжет же повести представляет собой причудливый синтез мотивов гоголевских ВлЖенитьбыВ» и ВлРевизораВ»: попытка женить на небогатой дворянке не надворного советника, каким является Подколесин, а богатого князя, то есть Влзначительное лицоВ», за которое принимают в ВлРевизореВ» Хлестакова тАУ с той разницей, что роль ВлсвахиВ» берет на себя не друг жениха, а мать невесты. Наконец, эта комедийная коллизия скрещена в повести с романическим сюжетом ВлЕвгения ОнегинаВ», [xiv] в котором все та же невеста (Зина) после скандальной неудачи этого Влгоголевского сюжетаВ» и трагической развязки побочного драматического [xv] сюжета с неудачей мезальянса противоположного рода (с учителем Васей) становится героиней трансформированного Достоевским Влпушкинского сюжетаВ»: в отличие от Татьяны, она сама отвергает Мозглякова, затем так же, как и она, выходит замуж за ВлгенералаВ», Влстарого воина, израненного в сраженияхВ» и, наконец, в финале просто Влне узнаетВ» бывшего ухажера на балу.

Наряду со всеми этими элементами стилизации в повести присутствует также и пародия на Гоголя. Ю.Н.Тынянов видел ее, например, во всей первой главе ВлДядюшкина снаВ», который Влничто не мешает нам принятьВ» за стилизацию, Влно под конец главы сам Достоевский обнажает пародийность, наполовину срывая пародийную маску (но только наполовину, потому что самое обнажение производится все тем же пародийным стилем): тАЬВсе, что прочел теперь благосклонный читатель, было написано мною месяцев пять тому назад, единственно из умилениятАжтАЭВ». [xvi] Однако сопоставим эту главу, например, с восьмой главой первого тома ВлМертвых душВ»: ВлДамы города N. былитАж нет, никаким образом не могу; чувствуется точно робость. В дамах города N. Больше всего замечательно было тотАж Даже странно, совсем не подымается перо, точно будто свинец какой-нибудь сидит в немтАжВ». [xvii] Разве это тоже пародия? Тогда на что? На самого Гоголя? И у Гоголя, и у Достоевского мы, очевидно, просто имеем дело с сатирическим текстом, который у Достоевского стилизован под Гоголя.

Это подтверждается и другими примерами. Так, например, то, как говорит о своих отношениях с другими дамами города Мордасова Москалева: Влрешительно удивляюсь, почему вы все считаете меня врагом этой бедной Анны Николаевны, да и не вы одна, а все в городе? <тАж> Я заступлюсь за нее, я обязана за нее заступиться! На нее клевещут. За что вы все на нее нападаете? Она молода и любит наряды, тАУ за это что ли? Но, по-моему, уж лучше наряды, чем что-нибудь другое, вот как Наталья Дмитриевна, которая тАУ такое любит, что и сказать нельзя. За то ли, что Анна Николаевна ездит по гостям и не может посидеть дома? Но боже мой! Она не получила никакого образования, и ей, конечно, тяжело раскрыть, например, книгу или заняться чем-нибудь две минуты срядуВ» (2, 309) [xviii]тАУ выглядит как сатирическое развитие и дискурсивное применение того саркастического тона, с которым писал об отношениях между Влдамой приятной во всех отношенияхВ» и Влпросто приятной дамойВ» Гоголь: ВлВпрочем, обе дамы нельзя сказать чтобы имели в своей натуре потребность наносить неприятности, и вообще в характерах их ничего не было злого, а так, нечувствительно, в разговоре рождалось само собою маленькое желание кольнуть друг друга; просто одна другой из небольшого наслаждения при случае всунет иное живое словцо: вот, мол, тебе! На, возьми, съешь! Разного рода бывают потребности в сердцах как мужеского, так и женского полаВ». [xix]

Достоевский в ВлДядюшкином снеВ» даже не просто стилизует, а превращает в драматургию и гротескно преувеличивает всякое гоголевское авторское наблюдение. Так, Гоголь все в той же восьмой главе ВлМертвых душВ» пишет: Влсмертный, право, трудно даже понять, как устроен этот смертный: как бы ни была пошла новость, но лишь бы она была новость, он непременно сообщит ее другому смертному, хотя бы именно для того только, чтобы сказать: тАЬПосмотрите, какую ложь распустили!тАЭ тАУ а другой смертный с удовольствием преклонит ухо, хотя после скажет сам: тАЬДа это совершенно пошлая ложь, не стоящая никакого вниманиятАЭ тАУ и вслед за тем сей же час отправится искать третьего смертного, чтобы, рассказавши ему, после вместе с ним воскликнуть с благородным негодованием: тАЬКакая пошлая ложь!тАЭВ». [xx]

В ВлДядюшкином снеВ» Софья Петровна Карпухина повторяет слух относительно того, что князя подпоили, чтобы заставить его сделать предложение Зине, не кому-то еще, а самой Москалевой, причем публично: ВлтАУ Не беспокойтесь обо мне, Марья Александровна, я все знаю, все, все узнала! <тАж> Ваша же Настасья прибежала ко мне и все рассказалатАжВ» (2, 374).

Совсем другая ситуация возникает, когда, как отмечено А.В.Архиповой, Влв характеристике Марьи АлександровныВ» (Влкажется, сплетни должны исчезнуть в ее присутствииВ» тАУ 2, 515) Влпародируются отдельные мотивы тАЬВыбранных место из переписки с друзьямитАЭ Гоголя. Ср.: ВлЗнаете ли, что мне признавались наиразвратнейшие из нашей молодежи, что перед вами ничто дурное не приходило им в голову, что они не отваживаются сказать в вашем присутствии не только двусмысленного слова, которым потчевают других избранниц, но даже просто никакого слова, чувствуя, что все будет перед вами как-то грубо и отзовется чем-то ухарским и неприличнымВ» (см.: Женщина в свете. Гоголь, т. УIII, стр. 226)В» (2, 515). Здесь Достоевский действительно пародирует Гоголя, превращая в фарс то, что у Гоголя сказано серьезно. [xxi]

Как пародия воспринимаются и выше приведенные ВлхристианскиеВ» декларации Москалевой на фоне аналогичных многочисленных ремарок Гоголя в ВлВыбранных местахтАжВ»: ВлДля того, кто не христианин, все стало теперь трудно; для того же, кто внес Христа во все дела и во все действия своей жизни, тАУ все легко. <тАж> Христианское смирение вас не допуститтАж <тАж> На дворян он может иметь только влияние нравственное. <тАж> ВлВот какого рода объятье всему человечеству дает человек нынешнего века, и часто именно тот самый, который думает о себе, что он истинный человеколюбец и совершенный христианин! Христианин! Выгнали на улицу Христа, в лазареты и больницы, наместо того, чтобы призвать Его к себе в домы, под родную крышу свою, и думают, что они христиане!»»[xxii]

Вообще сам тон Москалевой неоднократно получает в повести характеристики, весьма напоминающие собственный позднейший отзыв Достоевского о тоне позднего Гоголя как о лицемерном пафосе: ВлЧто ж это за сила, которая заставляет даже честного и серьезного человека так врать и паясничать, да еще в своем завещанииВ» (16, 330), ВлЗаволакиваться в облака величия (тон Гоголя, например, в тАЬПереписке с друзьямитАЭ) тАУ есть неискренность, а неискренность даже самый неопытный читатель узнает чутьем. Это первое, что выдаетВ» (30 1, 227). Ср. слова Зины: ВлтАУ К чему так кривляться, маменька, когда все дело в двух словах? <тАж> тАУ Нельзя без декламаций да вывертов! <тАж> тАУ Вы никак не можете воздержаться от выставки благородных чувств, даже в гадком деле. Сказали бы лучше прямо и просто: "Зина, это подлость, но она выгодна, и потому согласись на нее!" Это по крайней мере было бы откровеннееВ» (2, 320, 323, 325). В какой-то момент Москалева даже спохватывается сама: Вл"Скверно то, что Зина подслушивала! тАУ думала она, сидя в карете. тАУ Я уговорила Мозглякова почти теми же словами, как и ее. Она горда и, может быть, оскорбилась.."В» (2, 356). [xxiii] Эта мысль Москалевой, должно быть, выражала восприятие Достоевским позднего Гоголя, который вдруг стал внушать богоугодные мысли тоном Кочкарева, Чичикова и Ивана Ивановича Перерепенка. [xxiv]

Пародиен по отношению к творчеству и даже к личности Гоголя образ не только Москалевой, но и князя: ВлОбъявляет мне, что едет в Светозерскую пустынь, к иеромонаху Мисаилу, которого чтит и уважает <тАж> тАУ Я именно хотел вам сказать, mesdames, что я уже не в состоянии более жениться, и, проведяочарова-тельный вечер у нашей прелестной хозяйки, я завтра же отправляюсь к иеромонаху Мисаилу в пустынь, а потом уже прямо за границу, чтобы удобнее следить за евро-пейским про-све-щениемВ» (2, 306, 378).

В Дядюшкином снеВ», однако, элементы стилизации и ВлгротескизацииВ» решительно превалируют над элементами пародии. Так воспринимал повесть и сам Достоевский, назвав ее впоследствии Влвещичкой голубиного незлобияВ» (29 1, 303). Задачи создания более серьезной сатиры на русскую жизнь и, соответственно, более серьезной ревизии русской литературы он решал уже во втором своем произведении, которое было опубликовано после ссылки, тАУ ВлСело Степанчиково и его обитателиВ».

[i] Туниманов В.А. Творчество Достоевского. 1854-1862. Л., 1980. С.23-24.

[ii] Одиноков В.Г. ВлСибирскаяВ» повесть Ф.М.Достоевского ВлДядюшкин сонВ» (Поэтика жанра) // Развитие повествовательных жанров в литературе Сибири. Новосибирск, 1980. С. 20:

[iii] Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. М.; Л., 1949. Т. 5. С. 57.

[iv] Там же. С. 19.

[v] Там же. С. 19, 54, 55.

[vi] Там же. С.38, 47. Как и в ВлЖенитьбеВ», в ВлДядюшкином снеВ» немало эпизодов с комическим ВлподслушиваниемВ», наподобие того, как, когда Жевакин, которому Кочкарев обещал замолвить за него словечко перед Агафьей Тихоновной, слышит, как тот называет его Влнабитым дуракомВ» (5, 47). Однако это отчасти идет и просто от первоначальной комедийной основы повести.

[vii] Там же. С.15, 18, 53.

[viii] См. об этом: Кибальник С.А. 1/ Художественная философия Пушкина. СПб., 1998. С. 75-78. 2/ Почему Гоголь Влоткрыл тайнуВ» пушкинского стихотворения ВлС Гомером долго ты беседовал одинтАжВ»? // Восьмые Гоголевские чтения. Н.В.Гоголь и его литературное окружение. М., 2009. С.120-135.

[ix] См., например, соответствующий комментарий академического издания ПСС Достоевского: ВлСквозь сюжетную ткань тАЬДядюшкиного снатАЭ местами явственно просвечивают сцены и образы тАЬГрафа НулинатАЭ и тАЬРевизоратАЭ. Гротексно-сатирический образ тАЬдядюшкитАЭ своеобразно варьирует черты характера Нулина (см. об этом: М.С Альтман. Этюды по Достоевскому. Двойники ВлдядюшкиВ», стр. 494, 495), а в еще большей мере тАУ Хлестакова. Пустословие и легкомыслие этого гоголевского героя обращаются в старческую болтливость и слабоумие князя. Но Хлестаков тАУ образ комедийный, в старом же князе комическое соединяется с жалкимВ», ВлЛорда Байрона помню. Мы были на дружеской но-ге. тАУ Эти слова князя, как и его предшествующая реплика о водевиле, - реминисценция из тАЬРевизоратАЭ Гоголя (ср. слова Хлестакова тАЬЯ ведь тоже разные водевильчикитАж Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ногетАЭ - действие III, явление 6)В» (2, 512, 517).

[x] Иногда, впрочем, эти черты относятся не к князю и имеют скорее характер стилизации. Так, фразу повествователя в самом начале повести: ВлХотел было написать о Марье Александровне Москалевой в форме игривого письма к приятелю, по примеру писем, печатавшихся когда-то в старое, золотое, но, слава богу, невозвратное время в тАЬСеверной пчелетАЭ и прочих повременных изданияхВ» А.В.Архипова полагает Влвыпадом против тАЬДеревенских писем (К петербургскому приятелю)тАЭ Л.В.БрантаВ» и против Влвраждебной ему газетыВ» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Л., 1988. Т. 2. С. 582). Между тем Ю.Н.Тынянов по поводу этих строк замечал: ВлАдрес дан ложный: хотя в тАЬСеверной пчелетАЭ и бывали тАЬписьма к приятелютАЭ, но они писались не гоголевским стилем. Эпитет тАЬигривыйтАЭ по отношению к стилю Гоголя употреблен здесь, как и в пародии на тАЬИвана Ивановича и Ивана НикифоровичатАЭ (в ВлБедных людяхВ» - С.К.; Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 210-212). Не исключено, что Достоевский имел в виду в том числе и ВлДеревенские письмаВ» Бранта, автора резко отрицательной рецензии на ВлПетербургский сборникВ», в котором были помещены ВлБедные людиВ». Впрочем, как признает сама А.В.Архипова, в таком случае это Влэлемент несколько запоздалой полемики Достоевского против враждебной ему газетыВ». Однако письма Бранта, хоть и адресованы Влпетербургскому приятелюВ», начисто лишены какой-либо ВлигривостиВ». Так что, возможно, адрес действительно дан ложный (хотя выпада против ВлСеверной пчелыВ» это не дезавуирует), и повествователь имел вначале непочтительное намерение написать о Москалевой в духе более чем ВлигривогоВ» письма Хлестакова в Петербург к Влдуше ТряпичкинуВ», в котором он раздает Городничему и прочим чиновникам самые ВллестныеВ» характеристики. Слова Влчто-нибудь вроде похвального слова этой великолепной дамеВ» (2, 299) приобретают в этом контексте саркастический характер.

[xi] Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. М. 1951. Т.4. С. 20.

[xii] Там же. С. 82.

[xiii] ВлОсновной сюжетный мотив повести, тАУ отметила А.В.Архипова, тАУ появление неожиданного столичного гостя в провинциальном городе, вызванный этим переполох и борьба тАЬпартийтАЭ тАУ перекликается с фабулой тАЬРевизоратАЭ и тАЬМертвых душтАЭВ» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 2. С.581).

[xiv] Кирпотин В.Я. Ф.М.Достоевский. Творческий путь (1821 тАУ 1859). М., 1980. С.511; Одиноков В.Г. ВлСибирскаяВ» повесть Ф.М.Достоевского ВлДядюшкин сонВ». С.20-25.

[xv] М.К.Кшондзер полагает эту линию грибоедовской: Влобраз Зины принято сравнивать с Софьей, не побоявшейся общественного мнения в своей любви к Молчалину. Действительно, линия тАЬЗина тАУ учитель ВасятАЭ в сюжетном плане близка к грибоедовскойтАжВ» (Кшондзер М. Русская литература тАУ открытое единство. Сб. научных статей. М., 2007. С.18). Однако помимо того, что образ Зины как бы скрещен с образом Чацкого, о чем пишет сама исследовательница (с.18-19), необходимо отметить, что у учителя Васи нет ничего общего с Молчалиным, и поэтому уместнее говорить об этом сюжетном плане как об общем романно-драматургическом плане Влроман дочери-дворянки с учителемВ».

[xvi] Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь. С.211.

[xvii] Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. М., 1951. Т. 6. С. 158-159.

[xviii] То, что прежде всего именно через изображение отношений между дамами города Мордасова в повести изображена провинциальная жизнь, хорошо ощущали современники Достоевского. Так, А.Н.Плещеев писал Достоевскому в письме от 10 февраля 1859 г.: ВлПровинция тАУ в лице дам тАУ очеркнута тоже хорошоВ» (см.: Достоевский: Материалы и исследования. Т. XY. С.442).

[xix] Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С.187. Однако вряд ли обоснованно утверждение о том что Влзаключительные строки повести (отъезд Мозглякова из губернского города, краткая пейзажная зарисовка, образ резвой тройки) пародийно перекликаются со знаменитой концовкой I тома тАЬМертвых душтАЭВ» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Л., 1988. Т. 2. С. 582). Точно так же вряд ли есть основания говорить о том, что Влс развязкой тАЬРевизоратАЭ совпадает и конец повести тАУ крушение честолюбивых планов Марии Александровны МоскалевойВ» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 2. С.581).

[xx] Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Т.6. С.173.

[xxi] Сам Тынянов полагал, что Влсуть пародии в механизации определенного приема; эта механизация ощутима, конечно, только в том случае, если известен прием, который механизируетсяВ» (Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь. С. 210). Если так, то и такая ВлмеханизацияВ» присутствует в данном фрагменте ВлДядюшкина снаВ». Однако очевидно, что лучше говорить здесь не о ВлмеханизацииВ», а об изменении функционального смысла текста.

[xxii] Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 349, 355, 411-412.

[xxiii] В какой-то степени это признавал сам Гоголь, писавший в письме к А.О.Россету по поводу ВлВыбранных месттАжВ»: Влдоныне горю от стыда, вспоминая, как заносчиво выразился во многих местах, почти a la Хлестаков. См.: Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. М., 1952. Т.13. С.279.

[xxiv] Пародийность Москалевой по отношению к позднему Гоголю и, соответственно, некоторая близость этой героини к образу Опискина проявляется также в следующей ее ремарке: ВлКаллист Станиславич <тАж> сказал мне, что в Испании, - и это я еще прежде слышала, даже читала, тАУ что в Испании есть какой-то необыкновенный остров, кажется Малага, тАУ одним словом, похоже на какое-то вино, тАУ где не только грудные, но даже настоящие чахоточные совсем выздоравливали от одного климатаВ» (2, 327). ВлМалагаВ» уже как действительно вино также появляется в ВлСеле СтепанчиковетАжВ», в котором Опискин в ответ на предложение ВлподкрепитьсятАж рюмочку маленькую чего-нибудь, чтоб согретьсяВ» отвечает: ВлМалаги бы я выпил теперьВ» тАУ на что Бахчеев говорит: ВлИ вина-то такого спросил, что никто не пьетВ» (3, 145). Деталь эта полностью совпадает с эпизодом встречи самого Гоголя с молодыми петербургскими писателями на квартире А.А.Комарова (см.: Маргулиес Ю.Э. Встреча Достоевскооо и Гоголя // Воздушные пути. Нью-Йорк, 1963. 3. С.272-294), и была каким-то образом известна Достоевскому (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Л., 1988. Т. 3. С. 516).

Вместе с этим смотрят:

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.

"Вальдшнепи" Миколи Хвильового. Проблеми iнтерпретацii й iнтертекстуального прочитання