ВлДуэльВ» А.С.Грибоедова с Н.И.Гнедичем

Кибальник С.А.

Названный сюжет уже не раз прослеживался другими исследователями. Однако некоторая скороговорка в его рассмотрении, как правило, влекли за собой схематизм, игнорирующий личные особенности оппонентов и их взаимные отношения, также имеющие значение при общей оценке полемики. Недостаточно четкое определение эстетической и литературной позиции Гнедича: в основном создатель Влрусской ИлиадыВ» едва ли не безоговорочно записывался в лагерь карамзинистов - приводило к тому, что отдельные моменты этого любопытного спора оказывались все время смещены, а некоторые оттенки стерты. Вот их-то я и постараюсь восстановить.

Итак, П.А.Катенин в 1816 году печатает свой вольный перевод баллады немецкого поэта Готфрида Бюргера ВлЛенораВ». В двадцать седьмом номере ВлСына ОтечестваВ» выходит критика этого перевода, автором которой был Н.И.Гнедич. Наконец, в тридцать седьмом номере этого же издания А.С.Грибоедов печатает свою антикритику на статью Гнедича. Вот и вся полемика тАУ в сущности, лишь обмен уколами, но не по обычной дуэльной схеме ВлГрибоедов против ГнедичаВ», а немного сложнее: Гнедич тАУ выпад против Катенина, а Грибоедов тАУ ответный выпад против Гнедича и Жуковского (как автора первого переложения ВлЛенорыВ» тАУ баллады ВлЛюдмилаВ»).

Начнем с того, что с легкой руки Ю.Н.Тынянова полемику эту принято включать в общую картину борьбы Влмладших архаистов (Шаховской, Катенин, Грибоедов, Кюхельбекер) с карамзинским направлением в литературеВ». Дальнейшее изучение этой темы проходило в основном в рамках тыняновской парадигмы. Однако Гнедич не только не член Вларзамасского общества безвестных людейВ», но, напротив, постоянно подвергается на заседаниях ВлАрзамасаВ» со стороны его членов сатирическим выпадам тАУ не менее саркастическим, чем его ядовитая рецензия на Катенина: Влдруг наш Гнедич на гекзаметре без просодииВ», Влнекий халдей из БиблиотекиВ», Влдосужий бес ХлыстоваВ», Влприсяжный враг ГомераВ» тАУ таковы отзывы о нем Д.Н.Блудова, С.П.Жихарева, Д.В.Дашкова, а переводы Гнедича из ВлИлиадыВ» характеризуются ими как Влвой ГнедичаВ», Влужасные его гекзаметрыВ», Влубитый им ГомерВ».

Это скептическое отношение к Гнедичу неизменно: оно нисколько не меняется после его выступления в защиту Жуковского, а читанная накануне его, 2 января 1816 года в собрании Императорской Публичной библиотеки поэма ВлРождение ГомераВ» на заседании ВлАрзамасаВ», состоявшемся 24 февраля 1816 года, вызывает следующий отзыв Варвика тАУ Николая Тургенева: ВлКто бы подумал, слушая чтение помощника библиотекаря, что дело идет о Гомере. Жалобным голосом своим, казалось, он просил пощады своему произведению. Два порядочных стиха едва ли вознаградили вас, почтенные сочлены, за два скучные часаВ».

Гораздо более ощутимы связи Гнедича с ВлБеседой любителей русского словаВ», что делает его выступление в защиту Жуковского, на первый взгляд, довольно неожиданным. Правда, в 1811 году при открытии ВлБеседыВ» Гнедич отказался войти в ее состав, но впоследствии он постоянно печатается в ВлЧтенияхВ» этого общества и нередко бывает на его заседаниях. Таким образом, если речь может идти здесь о выступлении Гнедича как выражении некоего группового мнения тАУ а Гнедич сам дал основания для этого, ссылаясь в своей статье на мнения неких ВлчитателейВ» тАУ то это выражение не мнения ВларзамасцевВ», а собственного мнения Гнедича, подкрепленного суждениями нескольких его друзей. Напомню, что из круга ВларзамасцевВ» и близких к ВлАрзамасуВ» поэтов Гнедич был дружен с Жуковским, Батюшковым и Дашковым.

ВлПочему Гнедич выступил против Катенина и за Жуковского? тАУ писал по этому поводу М.В.Строганов. тАУ С Катениным его связывали деловые отношения по оленинскому кружку и близкие театральные интересы. С Жуковским тАУ дружеское общение и скепсис по отношению к тАЬБеседетАЭВ». И отвечал на этот свой вопрос следующим образом: ВлГнедич, в отличие от Катенина (по словам Ф.Ф.Вигеля) тАЬчуждался падших <беседчиков. тАУ М.С.> и не дерзал восстать на торжествующихтАЭ, т.е. тАЬарзамасцевтАЭ. Однако точнее было бы сказать так: Гнедич чуждался еще проявить близость к тАЬарзамасцамтАЭ и не дерзал окончательно порвать с тАЬбеседчикамитАЭ, хотя в периоды размолвок с ними он моно бранивать серьезные пародии. Позиция Гнедича типично тАЬдиффузнаятАЭ, тАЬпериферийнаятАЭ, и эта тАЬпромежуточностьтАЭ его позиции вызывала на Гнедича со стороны тАЬарзамасцевтАЭ насмешки и пародии, хотя в былые годы из их рядов звучали слова одобрения его новаторским начинаниям (вспомним приветствия С.С.Уварова по поводу начала работы Гнедича над гексаметрическим переводом тАЬИлиадытАЭ)В». Такая позиция нам представляется гораздо более близкой к истине.

Мнение Гнедича, как оно выражено в статье, несколько отличается от мнения ВлчитателейВ», на которых он ссылается: оно более умеренное. Гнедич даже называет таких читателей ВлзлымиВ» и говорит им: ВлНо послушайте, любезные читатели! в суждениях также надобно спешить, как и в сочинениях: первые впечатления иногда обманчивытАжВ» тАУ а далее и вовсе порывает с ними: ВлОднако ж я вижу, что если слушать мне суждения таких строгих читателей, то они едва ли не каждый куплет станут перерывать, крича за оскорбление Грамматики или Логики, вкуса или слуха. Я их не буду слушать тАУ пусть говорят, что хотят тАУ стану читать одинтАжВ». Разумеется, Влстрогие читателиВ» тАУ это вовсе не обязательно друзья Гнедича-ВларзамасцыВ». Однако то, что суждения их представляют собой явный отголосок реакции некоторых членов ВлАрзамасаВ» на появление катенинского перевода, которая была не менее резкой, чем реакция на появление на сцене (за год перед этим) поэта Фиалкина в комедии Шаховского ВлЛипецкие водыВ», несомненно. И Гнедич от мнения этих придирчивых читателей открещивается тАУ правда, лишь для того, чтобы далее по ходу статьи оказаться не менее придирчивым по отношению к катенинскому переводу уже самому, без их помощи.

Дружеские связи дружескими связями, но выступление Гнедича против Катенина все же выглядит неожиданным. Ведь он отнюдь не арзамасец, с его эстетических позиций баллады Жуковского тАУ это отнюдь не то, что нужно отечественной словесности, и, наконец, собственные стилистические принципы его в работе над переводом ВлИлиадыВ» в некоторых отношениях ближе к катенинским, чем к тем, которые исповедовал Жуковский. Неужели же дело в одном том, чтобы осадить молодого писателя, посягнувшего на признанный авторитет? Все-таки нет, а дело здесь опять-таки в оттенках эстетической позиции, а с другой стороны, во всей совокупности литературных и личных отношений.

Прежде всего перевод Катенина вышел из кружка Шаховского, отношения с которым Гнедича были к тому времени резко неприязненными. С Шаховским у него были старые счеты: еще в декабре 1809 года он Влзаклинал дружбоюВ» Батюшкова, писавшего тогда ВлВидение на берегах ЛетыВ», ВлвыкупатьВ» Шаховского <тАж> тАУ бога ради!В». Именно эта ВлантишаховистостьВ», а не ВларзамасскостьВ» Гнедича была внешним поводом для отрицания катенинского перевода, но вот именно внешним и отнюдь не главным. Главным же были трансформации в собственных эстетических позициях Гнедича к 1816 году, которые отразились, в частности, в произнесенном на торжественном собрании Императорской Публичной библиотеки 2 января 1816 года рассуждении его ВлО вкусе, его свойствах и влиянии на нравы и язык народаВ».

Если судить по прежним эстетическим суждениям Гнедича, то его эстетическая платформа не так уж сильно отличается от катенинской. Например, в 1811 г. Гнедич писал Батюшкову: ВлЯ тАУ лет десять стараюсь ославяниться, т. е. вникаю в свойства и красоты, и богатство славенского языка, но еще далек, хотя ты и льстишь мне, от цели моих желанийВ». Приведя прозаический перевод небольшого отрывка из ВлИлиадыВ», он спрашивал того же Батюшкова, отчего Влв этом рассказе, составленном из слов низких и непристойнейших, где ничего не подобрано, рассказано, как говорят матросы и свинопасы, никаких искусственных фигур и оборотов, отчего в этом рассказе вселена Венера, меня восхищающаятАжВ»? В простонародном языке Гнедич, таким образом, видел огромный источник художественной выразительности.

Стало быть, Влсия простота и даже грубость выражений, сия сволочь, заменившая воздушную цепь тенейВ», как впоследствии передавал Пушкин стилистический характер перевода Катенина, отнюдь не должна была возмутить Гнедича. Все дело, однако, в том, что к 1816 году язык Гомера, по справедливому заключению А.Н.Егунова, уже не был для Гнедича Влтем языком, каким говорят матросы и свинопасыВ», и перевести на русский язык иноязычное произведение не значило сделать его вульгарным тАУ в этом Гнедич усматривал принижение русского народа. Отсюда, тАУ справедливо заключал Егунов (и очень жаль, что его выводы до настоящего времени оставляются без внимания исследователями Грибоедова) тАУ а не вследствие сочувствия к украшающим способам перевода Жуковского, негодование Гнедича по поводу ВлОльгиВ» Катенина.

В своем искреннем эстетическом негодовании Гнедич, впрочем, зашел настолько далеко, что ему отказало чувство справедливости. Он впал в ригоризм, мелочную придирчивость, непозволительную для поэта назидательность и сам подставил себя под удар Грибоедову. ВлСлезный сонВ» для него Влсухой эпитетВ», Влрано поутру тАУ сухая прозаВ», ВлАх, родима, все пустое!В» тАУ Влпростота, но не поэтическаяВ», рать, с его точки зрения, не может идти Влпод звон колоколовВ», а только Влпри звонеВ». Правда, несколько замечаний Гнедича, безусловно, не лишены оснований. Так, к стиху:

Спишь ли, милая, в потьме? тАУ он делает поправку: Влв потьмахВ» тАУ а по поводу стихов:

Мчатся всадник и девица,

Как стрела, как пращ, как птица! тАУ замечает: ВлЭти бы стихи летели, но тАУ увы! тАУ пращи не летают. Пращ есть веревка или ремень, которые всегда остаются в руках человека, мечущего ими камниВ». Но это, впрочем, наверное, и все справедливые замечания Гнедича; между тем, как неосновательные придирки отнюдь не исчерпываются приведенными выше. Если же вспомнить, что в начале своей статьи Гнедич сам отмечает несколько несообразностей и у Жуковского, то несправедливость оценки Гнедича делается очевидной. Всеми этими его просчетами мастерски воспользовался Грибоедов.

Его антикритика напоминает не столько обычную защиту, попытку заступиться за Катенина, сколько смелую атаку на самого Гнедича и вместе с ним на Жуковского: Влдерзость меня увлекает еще далее: посмотрю, каков логик и грамматей сам сочинитель рецензии! / Г.Жуковский, говорит он, пишет баллады, другие тоже; следовательно, эти другие или подражатели его, или завистники. Вот образчик логики г. рецензента. Может быть, иные не одобрят оскорбительной личности его заключения; но в литературном быту то ли делается? Г. рецензент читает новое стихотворение; оно не так написано, как бы ему хотелось; за то он бранит автора, как ему хочется, называет его завистником и это печатает в журнале и не подписывает своего имени. Все это обыкновенно и уже никого не удивляетВ». В своем полемическом задоре, в гневном обличении традиционных журнальных приемов Грибоедов, как это присуще истинным полемистам, несколько выпрямляет смысл выступления Гнедича для того, чтобы ярче выставить его неправоту, но отнюдь не перетолковывает его слов.

Правда, Катенин не просто написал балладу, а перевел ту же балладу, к которой ранее обращался Жуковский, но Гнедич действительно восклицал в своей статье об ВлОльгеВ»: ВлКак! И после Людмилы эта балладная кокетка (т.е. ВлЛенора БюргероваВ» - С.К.) хочет еще нравиться под новым именем?В» Впрочем, завистником он Катенина нигде не называл. Правда, и то, что Гнедич не подписал рецензии своим именем, но опять-таки правда, да не вся. Подпись ВлС.П.б. Губернии Деревня ТентелеваВ», т. е. дачная местность на четвертой версте петергофской дороги, ясно выказывает петербургского литератора, а идущие в ВлСыне ОтечестваВ» сразу, на той же 22-й странице, на которой заканчивается рецензия, отрывки из 11-й песни ВлИлиадыВ», переведенные гекзаметром и подписанные ВлН.ГнедичВ», делали вопрос об авторе рецензии, по крайней мере, в глазах петербургских литераторов, довольно прозрачным.

Не прямое, а аллюзионное обозначение автором своего имени вызвано, вероятно, не столько даже стремлением сколько-нибудь скрыть его, сколько намерением выдержать подпись в том же сатирическом тоне, в каком написана вся статья Гнедича. Кстати сказать, подтрунивание Грибоедова над нерусскостью языковых требований Гнедича имеет, по-видимому, свой подтекст. ВлОн свою рецензию прислал из Тентелевой деревни С<анкт-> П<етер>-б<ургской> губернии; нет ли там колонистов? не колонист ли он сам? тАУ В таком случае прошу сто раз извинения тАУ Для переселенца из Немечины он еще очень много знает наш языкВ» (с.257) тАУ восклицает Грибоедов, и этот выпад, связан с тем, что неподалеку от петергофской дороги в самом деле находилась немецкая слобода, а, возможно, и с малороссийскими корнями Гнедича.

Далее Грибоедов последовательно пункт за пунктом обращает все ложные замечания Гнедича против него самого: ВлГрамматика у г. рецензента своя, новая и сродни его логике, тАУ пишет он, тАУ она, напр<имер>, никак не допускает, чтоб

Рать под звон колоколов

Шла почить от всех трудов.

Вступать в город под звон колоколов, плясать под музыку. тАУ Так говорится и пишется и утверждено постоянным употреблением, но г. рецензенту это не нравится: стало быть, грамматически неправильноВ» (с. 253). И далее в том же ключе он раз за разом укладывает Гнедича на лопатки.

Можно привести, пожалуй, только один случай, когда точка зрения Гнедича оказывается более справедливой, хотя Грибоедову и удается ей кое-что противопоставить. Впрочем, он и сам признает основательность этого суждения Гнедича. По поводу выше приведенных стихов, где Влвсадник и девицаВ» оказываются мчащимися Влкак пращВ», Грибоедов замечает: Влнаконец, исписав 17 страниц, г. р<ецензент> дописался до замечания справедливого. Скажу только, что слово пращь в таком смысле, как оно принято в ВлОльгеВ», находится также в одном месте у г. Жуковского:

От стука палиц, свиста пращей,

Далече слышен гул дрожащий.

Стихотв[орения] Жуковск[ого], т.1. / стр. 107 (с.256).

Однако контраргумент Грибоедов не совсем срабатывает, так как в приведенной им цитате из Жуковского праща всего лишь свистит, что вполне естественно, а у Катенина она мчится.

Зато замечания Грибоедова в защиту баллады Катенина разят наповал. ВлНевеста, которая говорит о кровати, и спрашивает:

В ней уляжется ль невеста? тАУ

есть такая невеста, которая не может иметь места ни в подлиннике, ни в переводеВ» тАУ пишет, например, Гнедич. Грибоедов, напротив, находит этот вопрос невесты очень натуральным: ВлСтих тАЬВ ней уляжется ль невеста?тАЭ заставил рецензента стыдливо потупить взоры; в ночном мраке, когда робость любви обыкновенно исчезает, Ольга не должна делать такого вопроса любовнику, с которым готовится разделить брачное ложе? тАУ Что же ей? предаться тощим мечтаниям любви идеальной? тАУ Бог с ними, с мечтаниями; ныне в какую книжку ни заглянешь, что ни прочтешь, песнь или послание, везде мечтания, а натуры ни на волосВ» (с.256). Антикритика Грибоедова все время обнаруживает тенденцию перехода в общую, не связанную с рассматриваемым поводом, критику и даже не своего прямого оппонента, а того литературного направления, случайным защитником которого оказался Гнедич.

В первой части статьи Грибоедов, не довольствуясь Гнедичем, задевает Жуковского, во второй он окончательно переходит в контрнаступление против всего сентиментально-предромантического направления. Именно это обстоятельство все время сбивает с толку исследователей Грибоедова, торопящихся зачислить по ведомству карамзинистов и переводчика ВлИлиадыВ». Но дело обстоит не так: самого Гнедича Грибоедов критикует не за ВлкарамзинизмВ», который, как ему прекрасно известно, отнюдь для него

нехарактерен.

Чтобы убедиться в этом, Грибоедову достаточно было прочесть те отрывки из ВлИлиадыВ», которые служили как бы продолжением статьи Гнедича: Влстраница 22, тАУ отмечает А.Н.Егунов, и вряд ли этого не сознавал Грибоедов, тАУ служит местом, где кончается литературно-отвергаемое и начинается литературно-утверждаемоеВ». А уже стихи, открывающие подборку Гнедича:

Стекались народы.

Как семейства пчелиные, вставши густыми роями,

Идут из горных пещер и растущие купа за купой,

В образе гроздий златых по цветам благовонным виются,

Или туда и сюда, рассыпясь, роями кружатсятАж тАУ

были достаточно показательны, чтобы не упрекать Гнедича за карамзинскую облегченность стиля.

Впрочем, Грибоедов и Жуковского критикует не за это, а, в подражание Гнедичу и пародируя при этом его рецензию, тАУ за погрешности против смысла, неточность словоупотребления, некоторую условность движения сюжета, неестественность отдельных положений. Гнедич же высмеивается за действительно присущий ему недостаток, свойственный и цитированным выше стихам: некоторую высокопарность его перевода, ведущую к однообразию и монотонности: ВлВ Ольге г. рецензенту не нравится между прочим выражение рано поутру; он его ссылает в прозу: для стихов есть слова гораздо кудрявееВ». тАУ пишет Грибоедов и делает к этим словам примечание: ВлОн вообще непримиримый враг простоты; не знаю, как ускользнули от его критики дышащие пиитическою простотою стихи:

Так весь день она рыдала,

Божий промысел кляла,

Руки белые ломала,

Черны волосы рвалатАжВ» (с.254)

И не случайно в едва ли не единственном дошедшем до нас отзыве Грибоедова о Гнедиче отмечается эта же сторона личности и эстетического направления Гнедича: Влу него и галстук повязан экзаметромВ».

Перефразируя батюшковское ВлВидение на берегах ЛетыВ», Гнедич иронически заметил о стихах Катенина:

Хоть и варяго-росски,

Но истинно немного жестки! тАУ

Грибоедов парировал этот выпад, заметив по поводу стихов ВлЛюдмилыВ» Жуковского:

Хотя и не варяго-росски,

Но истинно немного плоскиВ» (с.261).

Несмотря на то, что полемисты и обменялись уколами в парадигме Влцерковнославянское vs. русскоеВ», но главный спор между ними шел по вопросу не о ВлславянщинеВ», а о ВлпростонародностиВ» и ВлпростотеВ». И именно эта убежденность Грибоедова в необходимости в поэзии простоты и ВлнатурыВ», которая в 1816 году позволила ему, начинающему литератору, опрокинуть кажущиеся прочными эстетические порядки маститого автора, через несколько лет станет эстетической основой его блестящей комедии ВлГоре от умаВ».

Итог этой дуэли через полтора десятка лет, когда стало возможным взглянуть на нее с позиций дальнейшего литературного развития, подвел Пушкин: ВлПервым замечательным произведением г-на Катенина был перевод славной Биргеровой Леноры. Она была уже известна у нас по неверному и прелестному подражанию Жуковского, который сделал из нее то же, что Байрон в своем тАЬМанфредетАЭ сделал из тАЬФаустатАЭ: ослабил дух и формы своего образца. Катенин это чувствовал и вздумал показать нам Ленору в энергической красоте ее первобытного создания; он написал Ольгу. Но сия простота и даже грубость выражений, сия сволочь, заменившая воздушную цепь теней, сия виселица вместо сельских картин, озаренных летнею луною, неприятно поразили непривычных читателей, и Гнедич взялся высказать их мнения в статье, коей несправедливость обличена была ГрибоедовымВ». Если внимательно прочитать этот абсолютно точный диагноз, какие вообще были характерны для Пушкина, то можно найти в нем подтверждение многого из того, что было сказано выше.

В дуэли между Гнедичем и Грибоедовым победил молодой, еще никому неизвестный писатель.

1. Альтшуллер, Марк. Беседа любителей русского слова. У истоков русского славянофильства / М.Альтшуллер. - Изд. 2-е, доп. - М., 2007. - 444 с.

2. Арзамас и арзамасские протоколы. Вводная статья, редакция протоколов и примечания к ним М.С.Боровковой-Майковой. - Л., 1933. - 302 с.

3. Н. Гнедич. Илиада. Отрывки из 11-й песни / Н. Гнедич // Сын Отечества. - 1816. - Ч. 31. - № 27. - С. 22 - 28.

4. < Н. Гнедич.> О вольном переводе Бюргеровой баллады ВлЛенораВ» / Н.Гнедич // Сын Отечества. - 1816. Ч. 31. № 27. - С. 2 тАУ 22.

5. Гнедич Н.И. Письма к К.Н.Батюшкову. Публикация М.Г.Альтшуллера / Г\недич Н.И. // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома. - 1972. Л., 1974. - С. 78 - 92.

6. Грибоедов А. С. О разборе вольного перевода Бюргеровой баллады ВлЛенораВ» // Грибоедов А.С. // Полн. собр. соч.: В 3 т. - СПб., 1999. - Т.2. Драматические сочинения. Стихотворения. Статьи. Путевые заметки.- 618 с.

7. Грибоедов А.С. Письма. П.А.Вяземскому. 27 июня 1824 / Грибоедов А.С. // Полн. собр. соч. СПб., 2006. Т. 3. Письма. Документы. Служебные бумаги. 687 с.

8. Егунов А.Н. Гомер в русских переводах XYIII тАУ XIX веков. / Егунов А.Н. // М.; Л., 1964. 439 с.

9. Кибальник С.А. Афинская звезда / Кибальник С.А. // Белые ночи. Очерки. Зарисовки. Воспоминания. Документы. Л., 1989. С. 223 тАУ 247.

10. Кибальник С.А. Н.И. Гнедич / Кибальник С.А. // Русские писатели. 1800 тАУ 1917. Биографический словарь. М., 1989. Т. 1. А тАУ Г. С. 585 тАУ 588.

11. Мещеряков В.П. А.С.Грибоедов / Мещеряков В.П. // Литературное окружение и восприятие (XIX тАУ начало XX в.). Л., 1983. 265 с.

12. Мордовченко Н.И. Русская критика первой четверти XIX века / Н.И.Мордовченко // М.; Л., 1959. 430 с.

13. Орлов Вл. Грибоедов. / Вл. Орлов // Очерк жизни и творчества. М., 1954. 275 с.

14. Орлов Вл. Павел Катенин // Орлов Вл. Пути и судьбы / Вл. Орлов // Л., 1971. С.149 тАУ 152.

15. Строганов М.В. О литературной позиции Грибоедова / М.В.Строганов // Новые безделки. М., 1995 тАУ 1996. С. 142 тАУ 146.

16. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1968. 424 с.

17. Пушкин А.С. Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина // Полн. собр. соч. М.; Л., 1949. Т. XI. С.220 тАУ 222.

18. Пыляев М. И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. Пб., 1994 Репринт. Воспроизв. Изд. 1869 г. СПб., 1994. 550 с.

Вместе с этим смотрят:

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.

"Вальдшнепи" Миколи Хвильового. Проблеми iнтерпретацii й iнтертекстуального прочитання