К.К. Случевский и Н.В. Гоголь

Тахо-Годи Е. А.

Первый вопрос, который возникает при постановке темы, это вопрос, насколько правомерно сопоставлять Гоголя и Случевского. Действительно, Случевского никак не включишь в число гоголевских современников: он был еще совсем юным, когда умер Гоголь, тАУ ему было около 15 лет, и Гоголя живым он не видел. Далее. Весьма ограничен круг текстов, которые можно привлечь при анализе поднятой проблемы. Специальных книг или критических статей Случевский о Гоголе не писал. Говорить о гоголевских комедийных традициях, ведущих свое начало от ВлРевизораВ», в комедии ВлГород упраздняетсяВ», написанной Случевским в соавторстве с популярным драматургом второй половины XIX столетия Виктором Александровичем Крыловым и поставленной 4 января 1882 на сцене Александринского театра с участием М. Савиной, можно, но бессмысленно, так как Крылов еще при жизни Случевского печатно известил читающую публику, что Случевский лишь дал сюжет, идею пьесы, но не участвовал в ее написании . Таким образом, на первый взгляд, с гоголевской темой непосредственно связаны лишь два поэтических текста, непосредственно посвященных памяти великого писателя: ВлЛет десять до меня сюда предстал одинВ» из поэмы ВлЗагробные песниВ» и ВлРусских сказок мало ль, много льтАжВ» Что же тогда дает нам право сопоставлять эти два имени? Во-первых, религиозные устремления обоих авторов. Во-вторых, их отношение к сатире. При этом гоголевское воздействие можно выявить лишь в первый и в последний периоды творчества Случевского, что обусловлено как внутренними, так и внешними причинами. Хотя Случевский не принадлежит исключительно к когорте писателей-сатириков, но пласт произведений сатирического характера в его творчестве довольно велик. Это не только отдельные сатирические стихотворения или такие стихотворные циклы, как ВлМефистофельВ» и ВлДневник одностороннего человекаВ», но и достаточно обширный прозаический массив тАУ начиная от утерянной учено-идеалистической сатиры ВлКлубки и ниткиВ» 1867 года и до романа ВлОт поцелуя к поцелуюВ» (1872) и повести ВлВиртуозыВ» (1881). Если, говоря о гоголевских традициях в творчестве Случевского, мы обратимся к раннему периоду, к концу 1850-х тАУ середине 1860-х годов, то прежде всего необходимо назвать одно из первых стихотворений Случевского ВлСтранный городВ» (И, 1859 № 53, с. 43), представляющее собой обобщенный сатирический портрет города и его обитателей, своеобразный Влфизиологический очеркВ». Юный поэт рисует разные слои общества, скорее всего петербургского, с его угрюмыми чиновниками, сидящими ВлПо департаментам с потертыми локтями, / Но в бархатных зато воротникахВ», с полицией, объятой Влдумами о будущем отчизныВ», с его театрами и литературной жизнью, бесплодной, пропитанной сплетнями. Не забывает он и о Влвластителях думВ» современного общества. Ими оказываются, наряду с героями Фонвизина, Грибоедова, Тургенева, персонажи гоголевских ВлМертвых душВ» (Ноздрев, Коробочка, Петух, Сабакевич, Чичиков, Плюшкин) и ВлРевизораВ» (Сквозник-Дмухановский, Добчинский с Бобчинским). Причем они властвуют, по мнению Случевского, над людьми не только в России, но и в Европе: А этот пошлый торг сердец и убеждений, А эти фразы, вечные цитатытАж Сильны теперь и не в одной России Авторитеты Рудиных, Ноздревых; Сквозник, Коробочка, Петух и Собакевич, Добчинский с Бобчинским, Молчалин, Простаков, И Фамусов, и Чичиков, и Плюшкин, Порядок стар и жизнь дряхла в Европе, Заштукатурена она стоит еще Но ей упасть не от отдельных взрывов Еще недоработанных идей . Подзаголовок стихотворения тАУ Влмонолог из комедииВ» тАУ подчеркивает, с одной стороны, отрывочность, фрагментарность текста, а с другой тАУ его связь с традициями русской сатирической комедии тАУ от Фонвизина до Гоголя. Критикуя современное общество, Случевский апеллирует к Гоголю не только в стихах, но и в публицистических выступлениях. Я имею в виду его полемические брошюры ВлЯвления русской жизни под критикою эстетикиВ» 1866тАУ1867 годов, направленных против знаменитого триумвирата шестидесятых годов тАУ Чернышевского, Добролюбова и Писарева. Эти брошюры интересны для нас в данном случае потому, что в них фигурирует имя Гоголя, а также потому, что здесь Случевский определяет свое отношение к сатире. Сознавая ее громадную роль в литературе, молодой автор писал: ВлТам, где закон не властен преследовать; там, где под лохмотьями и плесенью, под тонким сукном и шелком скрывается грязь и бесстыдство, смеющиеся над общественным мнением, тАУ там является бичом сатира.. Неуловимая, неосязаемая, принимающая все формы и виды, она кольнет и щипнет, она крикнет и гикнеттАж Сатире всё возможно, она всемогущаВ» . Очевидно, что писатель, создавший этот Влгимн сатиреВ», должен был особо чтить сатирический талант Гоголя. Недаром в ВлЯвлениях русской жизни под критикою эстетикиВ» о Гоголе говорится как об одном из тех людей, которые Влмогут и будут значить что-нибудь в общем развитии человечестваВ» . Однако в творчестве Случевского эпохи ВлбезвременьяВ», 1870тАУ1880-х годов, подобных прямых апелляций к Гоголю или к персонажам его книг мы не находим. Ситуация изменяется лишь на рубеже ХХ века. То, почему именно к началу нового столетия Гоголь вновь становится актуальным для творческого сознания Случевского, можно объяснить и внешними факторами тАУ всплеск интереса к Гоголю в русском обществе, связанный не в последнюю очередь с торжествами по случаю 50-летия со дня смерти писателя, отмечавшегося в 1902 году. Именно этими событиями объясняется появление стихотворного текста ВлХор Н.В. Гоголю. По случаю 50-летия со дня его смерти. 1852тАУ1902В», написанного Случевским на исходе 1901 года (цензурное разрешение на издании от 11 января 1902 г.) и положенного на музыку Войцехом Ивановичем Главачом (1849тАУ1911). Это был не первый опыт творческого содружества Случевского с Главачом, органистом сначала Мариинского театра, а затем придворного оркестра, дирижером и композитором. В 1888 году ими был создан гимн в честь святого князя Владимира, приуроченный к 900-летию крещения Руси; а в 1899 тАУ ВлГимн А.С. ПушкинуВ», исполнявшийся в Святых горах во время празднования 100-летия поэта. В тексте ВлХора Н.В. ГоголюВ» рисуется почти сказочный образ Гоголя-богатыря, ни с кем не сопоставимого, светлого и великого, как сама Россия, близкого ее народу умением подметить смешное и сбить метким словцом ложную спесь и гордость. Для Случевского несомненны величие и власть гоголевских мыслей (дум). Возникает здесь и излюбленная им аллюзия на гоголевские ВлМертвые душиВ», когда поэт говорит о Влневедомых слезах / Сквозь веселый смех и шумВ». Эти строки нам еще придется вспомнить в дальнейшем. Хор по случаю 50-летия кончины Гоголя, конечно, не лучший текст, сочиненный Случевским, но так как он не вошел ни в одно издание поэта, позволю себе его процитировать целиком: Русских сказок мало ль, много ль! Есть одна: в ней свет и ширь! Это та как жил-был Гоголь, Из Украйны богатырь. Вдосталь есть у нас в народе Добрых шуток без конца; По душе нам по природе Правда меткого словца! Что смешного есть подметить, Спесь пригнуть и гордость сбить тАУ Значит по сердцу ответить, Русским людям угодить. Мастер был на это Гоголь. Шел в беспутье, вдоль пути! Русских сказок мало ль, много ль, А подобной не найти. В ней и солнце и морозы, И величье властных дум, И неведомые слезы Сквозь веселый смех и шум. Вот за что наш Гоголь славен! Он велик как наш простор! Он один и кто с ним равен? Честь ему! ему наш хор! Нашему Гоголю слава! Нашему Гоголю слава! Нашему Гоголю слава! Слава! Обращение Случевского к имени Гоголя стимулировали, конечно, не только внешние, чисто хронологические, факторы, но и внутренние тенденции его творчества. С начала 1890-х годов усиливается интерес Случевского не только ко всему мистическому, таинственному, что свойственно было ему всегда, но все большее значение приобретает религиозная проблематика. Недаром в 1890 году появляется рассказ ВлВалаамская святыняВ», в 1891 тАУ исторический очерк ВлТроице-Сергиева лавраВ». Эти тенденции особенно явственно дают о себе знать в его поэзии рубежа столетий, несколько в меньшей степени в прозе. Вместе с тем в прозаических вещах позднего Случевского появляются гоголевские отзвуки. Я имею в виду две его повести: ВлГородской головаВ», печатавшуюся в газете ВлЮжный крайВ» и опубликованную впервые в Харькове в типографии ВлЮжного краяВ» в 1901 г., и повесть ВлБалетнаяВ», вошедшую в последний прижизненный прозаический сборник Случевского ВлНовые повестиВ» (СПб., 1904). В ВлБалетнойВ», рассказывающей о трагической судьбе героини-балерины, появляется реминисценция из гоголевского ВлВияВ». Она имеет стержневое значение для истолкования повести, подчеркивая авторскую мысль о том, что трагедия обыденной жизни, подчас граничащая с фарсом, зачастую оказывается ужаснее и страшнее самых фантастических картин. Любопытно при этом вспомнить, что в 1960-е годы философ Владимир Николаевич Ильин, страстный поклонник творчества Случевского, попытался сопоставить его стихотворение ВлСлухВ», вошедшее в сборник стихов 1880 года, именно с гоголевским ВлВиемВ». В статье ВлЭзотеризм К.К. СлучевскогоВ», опубликованной в журнале ВлВозрождениеВ», Ильин писал: ВлЭто, кажется, самое умное, что когда-либо было сказано в эпиграмматической форме о глупости, наравне с известным произведением Эразма Роттердамского тАУ и, может быть, даже превосходящее его тАЬПохвалу глупоститАЭ, тем более, что здесь показано зарождение и тАЬобщественного мнениятАЭ <..> ибо здесь царствует в образе тАЬСлухатАЭ нечто совершенно особое, некое тАЬонотАЭ (тАЬdas manтАЭ) тАУ лишь в наше время вскрытое экзистенциально-феноменологическим анализом Гейдегера [Хайдегера - Т-Г.]. От этого тАУ тоска, страх и ужас, озабоченность, все, что связано с термином Angst- Angoisse и что приближает Случевского к тАЬВиютАЭ и этого рода вещам Гоголя, у которого ведь тоже соединены неразрывной связью смешное, мерзкое и кошмарно ужасное, бесовскоеВ» . Правда, иной раз сам образ ВлВияВ» используется Случевским совсем в чуждом гоголевской фантастики контексте, попадая в чисто юмористические стихи. Я имею виду вписанный 2 февраля 1901 г. в альбом ВлПятницВ» (поэтического кружка Случевского) экспромт, адресованный поэту Аполлону Коринфскому: В свой срок Баодин не изрёк ли, Чтоб детей почаще секли; Вас мало сёкли, Аполлоний, Во избежанье какофоний! И вы на все лады упрямы; Упрямства в вас не ноты тАУ гаммы. Когда в вас ветры забушуют И музыкальный стих срифмуют И вы откроете свой рот тАУ Сам Вий придет и скажет: ВлВот!В» В повести ВлГородской головаВ» Случевский при создании образа главного героя тАУ Петра Петровича Скалдина тАУ использует метод, не чуждый и Гоголю: обыгрывание античных тем и образов при создании сатирических портретов. Напомню, как в ВлМертвых душахВ» происходило превращение чиновника-Прометея из орла в муху. Случевский выбирает для своего героя иную параллель тАУ не с Прометеем, а с Протеем тАУ морским божком, принимающим различные облики. Примечательно, что аналогичный прием Случевский использует и в опубликованном в сборнике 1881 года стихотворении ВлКоллежские асессорыВ». В нем судьбы кавказских коллежских асессоров сопоставляются с судьбами не только библейского Ноя, но и персонажей античной мифологии, с Прометеем. Это вдвойне примечательно, если мы будем иметь в виду, что главный герой гоголевского ВлНосаВ», майор Ковалев, как раз и был одним из кавказских коллежских асессоров, памяти которых посвящено стихотворение Случевского. Что касается главного героя повести ВлГородской головаВ», то Петр Петрович Скалдин не просто человек с Влмертвой душойВ», а скорее вообще только призрак человека, что роднит повесть Случевского с произведениями Щедрина, сатирически изображавшего провинциальный мир с его помпадурами и помпадуршами. Такое сочетание традиций Гоголя и Щедрина тем более интересно, что для Случевского Гоголь и Щедрин во многом антиподы. Случевский не являлся сторонником резкой политической сатиры Щедрина и общность повести ВлГородской головаВ» с ранними произведениями Щедрина, например с ВлГубернскими очеркамиВ», объясняется их большей близостью к гоголевской традиции. Несколько упрощая можно сказать, что Щедрин продолжал ту линию, которая шла от гоголевского ВлРевизорВ», но не учитывала авторского религиозно-нравственного истолкования пьесы. Его сатира носила социальный характер, отчего на первый план выступали чиновники тАУ губернаторы, попечители, почтмейстеры. Случевский же, как и в начале своего творческого пути, остается верен близкой Гоголю идее о том, что главная задача литературы тАУ исправление нравов общества, что смех и ирония должны служить обличению изъянов нравственных, что не может быть хорошего чиновника, если в нем нет хорошего человека. Об этом он писал еще в 1866 году в ВлЯвлениях русской мысли под критикою эстетикиВ», когда утверждал, что Влне на лиц юридического значения (чиновников, военных, приставов и пр.), а на лиц значения нравственного должны бы обращаться злоба и поучение современного слова: на отца, брата, мужа, любовника, друга. Вот где у нас полное непонимание, вот где наша болезнь: люди сначала тАУ чиновники потом. С захолониванием в душе останавливается художник над этой грудою полулюдей, из которых должен брать свои создания; это хлам ПлюшкинатАжВ» . Нельзя не обратить внимания на то, что упоминание знаменитого персонажа ВлМертвых душВ» порождает появление в тексте Случевского, гоголевских интонаций тАУ само построение заключительной фразы процитированного пассажа (ВлС захолониванием в душетАжВ») стилистически перекликается с гоголевскими текстами. Через десятилетия эти же идеи обусловливают проникновение в сатирическое повествование горечи и обиды, лирически окрашенных размышлений о бессмысленности существования таких людей, как герой повести ВлГородской головаВ». Вот почему для Случевского и в конце жизни важнее поздний Гоголь, автор ВлМертвых душВ» и ВлВыбранных мест из переписки с друзьямиВ», Влпостигший путь добра и злаВ», творец, который Влсвой гений осмеял, и, непостриженный, сошел до покаяньяВ», Гоголь тАУ не смеющийся, а скорбный. Об этом свидетельствует и тот образ Гоголя, который создается поэтом в поэме ВлЗагробные песниВ». В свое время в статье о Данте и Случевском я попыталась очертить основные идеи этой последней поэмы Случевского, созданной во многом под воздействием дантовской ВлБожественной комедииВ». Случевский сознательно следует за Данте, когда ВлрусифицируетВ» загробный мир, тАУ ведь и Данте населял его, преимущественно, своими соотечественниками. Душа героя и после смерти остается русской, продолжая тянуться к родной земле, несмотря на то, что в загробном мире обитает весь его род тАУ от деда до собственного внука. Хотя поэт говорит о множестве народов, населяющих иной мир, хотя его герой видит и Цезаря, и Платона, и того же Данте, но главные встречи тАУ это встречи с русскими царями, писателями, учеными. Одни осуждены, другие еще не нашли пути к свету, третьи вознесены на небывалую высоту. Причем, как и Данте, автор ко всем обитателям иного мира подходит исключительно с морально-этической меркой, но в отличие от великого итальянца, избегает каких-либо политических аллюзий. Среди обитателей загробного мира у Случевского явственно предстают фигуры Ивана Грозного, Петра Первого, Лобачевского, Пушкина, а в стихотворении ВлЛет десять до меня сюда предстал одинтАжВ», впервые опубликованном в 1903 г. в ВлРусском вестникеВ», возникает образ уже не лубочно-стилизованный, как в ВлХоре Н.В. ГоголюВ», а подлинный духовный портрет великого писателя. Имя Гоголя не названо, оно вынесено в эпиграф, которым стали знаменитые гоголевские слова о видимом миру смехе и невидимых слезах (аллюзия на них, напомню, есть и в ВлХоре Н.В. Гоголю). В стихотворении ВлЛет десять до меня сюда предстал одинтАжВ» Гоголь оказывается не только духовно выше Пушкина тАУ он почти достигает святости. Он велик не просто как писатель, но как христианин. Его духовный подвиг в том, что сознав, ложность избранного сатирического пути, то, что Влсмешки // Как отрицание, тАУ печальное явленьеВ», он решился стать Влбезумным Христа-радиВ»: Влна высоте призваньяВ», ВлГордыню осмеяв, свой гений осмеял; // И, непостриженный, сошел до покаянья!В» Познав Влвеликое глумленьеВ», постигнув Влпути добра и злаВ», Гоголь Влподнят был могуществом прозреньяВ» ВлНа небывалую для духа высотуВ». И теперь за пределами земной жизни, Влв том миреВ» он Спокоен, светел, тих В познанье явственно вскрывающейся тайны, Весь в обаянии, мечтах заповедных О счастья рощ и нив родной ему Украины! Появление Гоголя в поэме Случевского тАУ в этой русской вариации ВлБожественной комедииВ» тАУ тем более знаково, что именно Данте и его поэма были образцом для позднего Гоголя, Гоголя создателя ВлМертвых душВ». Да и само время действия ВлЗагробных песенВ» тАУ 1902 год тАУ соотнесено с годом смерти Гоголя: поэма открывается строкой ВлЯ слишком сорок лет в гробутАжВ», а посвященное Гоголю стихотворение начинается фразой ВлЛет десять до меня сюда предстал одинтАжВ», что возвращает читателя к 1852 году (при этом важно заметить, что такое уточнение времени было для автором принципиально важным: об этом свидетельствует исключение первоначального варианта строки, в котором время действия было лишено подобной определенности: ВлНе много лет назад сюда предстал одинтАжВ» ). Так что неудивительно, что и в других стихах Случевского этих лет, в стихах из поэтической книги ВлПесни из УголкаВ», вышедшей в 1902 году, появляются или имена персонажей ВлМертвых душВ», как в стихотворении ВлДа, да! Всю жизнь мою я жадно собиралтАжВ» (впервые тАУ Приложение к журналу ВлНиваВ», 1900, № 2, с. 249тАУ250), где лирический герой называется Плюшкиным потому, что всю жизнь не только копил дорогие для сердца вещи, но собирал для себя как некое сокровище дорогих сердцу людей, или реминисценции из ВлМертвых душВ», как в стихотворении ВлДайте, дайте мне, долины наши ровные тАжВ» (впервые тАУ Русская Мысль, 1899, №1, с. 72), где возникает строка ВлСмех в рыдании и тихий плач в веселииВ», вновь напоминающая гоголевский пассаж из ВлМертвых душВ»: ВлСквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезыВ», ставший эпиграфом к стихотворению о Гоголе из ВлЗагробных песенВ». Все это заставляет задуматься над вопросом, казалось бы, с гоголевским творчеством не связанным. Известно из письма критика Дмитрия Михайлова, человека близкого Случевскому, что поэт просил своих друзей позаботиться о том, чтобы на его могиле не ставили памятника . Эта просьба Случевского неожиданно перекликается со строками гоголевского ВлЗавещанияВ» 1845 года и открывающего книгу ВлВыбранные места из переписки с друзьямиВ»: ВлЗавещаю не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойномВ» . Таким образом, для Случевского в начале ХХ века Гоголь является не только литературным собеседником, но и духовным ориентиром, идеальной моделью писателя-христианина. Конечно, потомками ни гоголевская просьба, ни просьба Случевского приняты во внимание не были, как не были долгие годы оценены и извлечены из-под спуда из поздние сочинения религиозного характера тАУ и гоголевские ВлВыбранные места из переписки с друзьямиВ», и ВлЗагробные песниВ» Случевского, изданные впервые целиком лишь в 2004 г.

Вместе с этим смотрят:

"Christmas stories" by Charles Dickens

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.

"Вальдшнепи" Миколи Хвильового. Проблеми iнтерпретацii й iнтертекстуального прочитання